Блин, не до тебя сейчас, друг сердечный!

– Ник, сейчас не самое подходящее время, – честно отвечаю ему.

– А какое будет подходящим? Мне снова ждать до воскресенья, чтобы иметь возможность пообщаться с настоящей Марой? – и так он выделил это слово «настоящей», что я вмиг выпустила защитные шипы:

– Тебе доставляет удовольствие напоминать мне об этом? – понижая голос, спрашиваю у него, прекрасно понимая, что он имеет ввиду.

– Ну, тебе же доставляет удовольствие сообщать всем о том, что мы встречались в воскресенье, – замечает блондин, а я… а я включаю жуткую стерву.

– Ник, – склоняю голову, смотрю ему в глаза, – я всего лишь вернула тебе кофту. Я просто не люблю держать чужие вещи в доме. Всё.

Разворачиваюсь, желая быстрей покинуть душный класс, но останавливаюсь, вновь поворачиваюсь к блондину и говорю ещё тише – так, чтобы услышал только он, а остальные лишь наращивали своё любопытство:

– А то, что произошло в машине… этого больше никогда не повторится.

– Почему? – ровно спрашивает Ник, лицо которого становится абсолютно нечитаемым.

– Потому что мы слишком разные. Не имеет смысла начинать то, что в любом случае не закончится ничем хорошим, – понизив голос, произношу, затем всё-таки разворачиваюсь и покидаю класс, не глядя на Сэма, взгляд которого стал таким тяжелым, что мне стало неуютно.

Действительно неуютно.

Он что, всё услышал? Но как?..

– Мара, происходит что-то странное, – озабоченно произносит Леся, стоит мне выйти в коридор.

Да неужели?!

– Говори, – цежу, направляясь вместе с ней куда-то вглубь коридора.

– Нита больше не помнит допроса Послушников, – шепчет Леся, сворачивая за угол и останавливаясь у стены почета, где обычно было безлюдно (интересно, почему?), – А когда я начала задавать вопросы, у неё разболелась голова.

Симптомы знакомые…

– А Кари вообще слегла с мигренью со вчерашнего дня, насколько я поняла. Мы с ней не списывались, мне Нита рассказала во время урока.

– То есть, ты хочешь сказать…

– Что с Послушниками что-то не так. Я конечно не берусь утверждать, но мне всегда казалось, что отношения ведьма-Послушник должны быть прозрачны, как вода в ручье. А у нас две ведьмы с амнезией после допроса.

Смотрю на неё внимательно, и вдруг до меня доходит…

Резко срываюсь с места, сворачивая в угол и набирая заученный наизусть номер.

– Да, – тут же отвечают мне.

– Это ты проводил допрос Ниты и Кари! – цежу в трубку, понизив голос.

– И что? – спокойно спрашивает Алексей.

– Мне твоя помощь не нужна! Можешь засунуть её себе глубоко в…

– Я понял, можешь не продолжать, – перебивает меня мой «отец».

– А ты можешь не делать вид, что тебе есть до меня дело! – шипение, вырывающееся из моего рта, звучит угрожающе.

– И не думал, – ровно парирует Алексей.

Ах, ну, да! Он же свою собственную задницу спасает! Как я раньше не догадалась?!

– Постарайся больше не появляться в моей жизни, – предупреждаю его.

Совершенно серьёзно предупреждаю.

– Как получится. А ты больше не звони на этот номер. Он может прослушиваться.

Скидываю звонок и едва успеваю побороть желание закинуть куда подальше сам телефон.

Нашёлся тут! Защщщщитничек!

– Мара? – Леся подходит ко мне и смотрит с лёгким удивлением на моё взбешённое лицо, – Ты звонила своей маме?

– А? Что?.. – удивляюсь не меньше.

А потом вспоминаю всю свою ложь и понимаю, что в условиях, придуманных мною же, никому другому я позвонить не могла. В принципе.

– Да, ей. Меня бесит, что она в своё время перестала практиковать и теперь практически бесполезна, – придумываю на ходу, начиная злиться ещё больше оттого, что понимаю – помощь Алексея пришла вовремя. Возьмись за допрос тот темноволосый, и я бы не отделалась так просто…

– Даже так? – поднимает бровь Леся.

Но тогда вопрос «кто прислал сообщение с угрозой?» становится ещё более актуальным…

– Мара?..

– А? – поднимаю взгляд на Лесю, качаю головой, пытаясь привести мысли в порядок, – Прости, утро оказалось богатым на события.

– Да, твой диалог с Метельским вызвал большой ажиотаж. Не хочешь поделиться подробностями?

– Нечем делиться. Мы всего лишь случайно пересеклись вчера на улице, – отмахиваюсь, начиная брести по коридору и кивая всем, кто желал мне «доброго утра», «здоровья» или просто спрашивал «как дела?»

– Тогда что это был за пакет-передача? – без особого любопытства, но с явным сарказмом спрашивает Леся.

– С его кофтой. Я вышла налегке и слегка замерзла. Он поделился предметом одежды, – смотрю на неё серьёзно.

– Ага, – ровно отзывается Леся. И тут меня вновь осеняет…

– А где Нита? – удивленно вопрошаю.

По всем законам королевства, русоволосая ведьма уже давно должна была пытать меня вопросами о проведённом-совместно-с-блондином, воскресенье…

– Я ж говорю – у неё голова заболела, и она в медпункт ушла в начале перемены, – отвечает Леся. Ха! Никак Алексей перестарался с блоками на память, – Мара, я хотела поговорить с тобой о нашей последней беседе…

Смотрю на неё внимательно.

– Ну? – предлагаю начинать уже, а не тянуть кота за… за то, что можно тянуть.

– Я была несколько увлечена идеей главенства в круге. И меня основательно занесло, – черноволосая ведьма подняла на меня взгляд, полный уверенности в своём решении, – Ты спасла меня позавчера, и я тебе за это благодарна.

– То есть ты больше не претендуешь на место главы? – спрашиваю ради галочки – от её желаний уже ничего не зависит. Я – глава круга, пусть ведьмы и не догадываются, что он уже давно создан.

– Я выразила тебе свою благодарность. Не более, – хмыкает Леся, с иронией глядя на меня, – Самоустраняться из гонки за лидерство я не обещала.

– Твоё право, – фыркаю в ответ и останавливаюсь.

Впереди стоит Ник. И Сэм.

И смотрят они на меня.

– Кстати, не хочешь рассказать, как на твоей шее появился накопитель с энергией Сэма? – невзначай интересуется Леся.

– Неа, – честно признаюсь я.

Ведьма вновь поднимает бровь, но на этот раз ничего не говорит.

Я начинаю идти в сторону класса, как мне в спину-таки летит вопрос:

– А рассказать о том, кто такой Сэм?..

Останавливаюсь на секунду, поворачиваюсь к ней и отвечаю также односложно:

– Неа, – и возобновляю шаг, направляясь на урок.

Она меня не выдаст. Не тогда, когда на ней висит проклятье, снять которое она не в силах. Так что можно позволить себе эту наглость.

Захожу в класс и иду к своему месту. Рыжика нет, так что есть время подумать над сложившейся ситуацией.

Итак, у меня появился союзник/помощник, о котором я ни сном, ни духом… Кто это может быть? Обвожу учеников задумчивым взглядом, ловлю на себе парочку доброжелательных, парочку заинтересованных, с десяток – любопытных и один настойчивый. Присматриваюсь к однокласснику, готовящемуся к походу к моей парте (уж не знаю, с какой целью; на свидание он меня что ли звать собрался?), и даже наблюдаю за началом движения к себе, как это движение тормозиться, и не случившийся ухажёр делает шаг назад. Перевожу взгляд и встречаюсь глазами с Ником. С его не менее настойчивым, я бы даже сказала – с пристальным, взглядом.

Блин, ну, неужели ты не понимаешь, что я своим поведением тебе тут, как бы, жизнь спасаю?!

Опускаю голову и сосредоточенно рассматриваю трещинки на парте. Да, я, не отдавая себе в этом отчета, пытаюсь отвадить от себя блондина, остудив в нём интерес к моей персоне. И да, я понимаю, что действую в противовес своему плану, но ничего не могу с собой поделать – я не хочу его убивать. Мне нужна другая жертва. Какая угодно, но только не он. Трудность в том, что к этой жертве я должна быть эмоционально привязана… Но, чёрт возьми! Сэм мне этого не простит.

И я…

Я себе этого не прощу.

Ник – единственный, кто видит во мне человека… или – кто пытается видеть во мне человека. Не ведьму, не дочь своей матери, не партнёршу для секса и не школьную достопримечательность. Человека.