– Ты думаешь ты первый выступаешь с этим предложением?
Затем пояснили мне, что мысли об этом приходят каждый год, но от мыслей до дела дистанция огромного размера. На что я нагло ответил:
– Ну хорошо, давайте попробуем ещё раз.
На мой ответ возражений не последовало, но в их взглядах я увидел ничем неприкрытую насмешку надо мной. Такое отношение меня ещё больше раззадорило. На этом мы и разошлись. Собрание происходило летом, когда до следующего лыжного сезона оставалось месяцев пять и я решил, что этого времени должно хватить, чтобы в следующем сезоне все члены секции больше не ползали по горе вверх, а пользовались для этой цели подъёмником. Следует заметить, что до этого в Кавголово не было ни одного подъёмника, хотя разговоров об этом было много.
Вообще-то, для непосвящённого человека может показаться, что проект этот не такой уж сложный и большой. Для подобного читателя приведу перечень малых проектов, из которых состоял большой:
1) Основная работа:
– Сконструировать сам подъёмник
– Отлить в литейном цехе главный шкив диаметром 60 см и шириной 10 см и вспомогательный меньшего размера
– Достать двигатель с нужными характеристиками чтобы он был способен тянуть одновременно 5–6 слаломистов
– Достать металлический трос диаметром 8 мм и длиной не менее 300 м
– Сконструировать 3 промежуточных и две крайних опоры для троса
– Достать 3 бетонных столба самой большой высоты, на которых можно подвесить уличные фонари самой большой мощности для освещения склона в ночное время
– Сконструировать и сделать железную будку размером 3х3х3 м3 с входной дверью, закрывающейся на навесной замок, где подъёмник должен находиться и сохраняться, как в зимний, так и в летний период
– Сконструировать и произвести достаточное количество зацепов, которыми слаломисты будут зацепляться за трос
2) Вспомогательная работа:
– Купить у Кавголовской местной администрации кусок земли, которая должна состоять из склона для самого катания и немного в стороне от неё место для подъёмника
– Получить разрешение у той же администрации на вырубку деревьев и кустарника шириной четыре метра вдоль всего склона
– Обеспечить установку нескольких электрических столбов до ближайшей линии электропередачи
– Обратиться в Ленэнерго за подключением к электрической сети и обеспечить гарантии уплаты используемой электроэнергии
– Физически вырубить деревья и кустарник под подъёмник, а также очистить от кустарника весь склон, где мы собираемся кататься
– Доставить уже готовый подъёмник, металлическую будку, опоры подъёмника и уличные фонари освещения от нашего завода к месту установки в Кавголово
– Установить и зацементировать опоры подъёмника и уличных фонарей освещения
– Наконец, произвести окончательную установку, сборку всех частей и регулировку подъёмника
Естественно, что самой главной частью проекта было сконструировать сам подъёмник и запустить его в производство. Было ясно, что другие части проекта нет смысла начинать, пока люди не поверят в его осуществимость, а это может произойти только, когда можно будет предъявить хотя бы готовые чертежи самого подъёмника. Поскольку моя идея вызвала у слаломной публики вполне объяснимый скептицизм, я понял, что для того, чтобы привлечь на свою сторону реальных помощников, я должен им продемонстрировать какие-то реальные подвижки в проекте.
Начал я с того же, с чего начинал производство титановых крючьев. Написал кучу бумаг от имени директора Грибова, адресованных начальникам всех отделов и цехов завода, от которых теперь зависит судьба моего проекта, как-то: конструкторского бюро (КБ), отдела снабжения, отдела закупок, литейного цеха и т. д. С этими бумагами уже привычным маршрутом я направился в директорскую приёмную. В отличие от титановых крючьев, мне показалось, что в этот раз моя новая инициатива понравилась Грибову значительно больше: во-первых, этот проект не требовал очень дорогого стратегического титана, во-вторых, он даже не скрывал от меня своей заинтересованности в том, чтобы наше предприятие стало первым в Ленинграде, которое имеет собственный лыжный подъёмник в Кавголово. Короче, ему эта идея понравилась, и я без проблем и дальнейших объяснений получил его резолюцию на все мои бумаги.
Тут я предвижу многочисленные вопросы от молодых читателей, особенно никогда не живших в Советском Союзе:
– А к какой собственно работе меня готовили почти шесть лет в ЛИТМО и разве не на математическое моделирование систем управления динамических объектов был я принят на работу в «Электроприбор»?
Вопрос этот очень справедливый и ответить на него нелегко, а молодым понять его будет и того труднее.
С одной стороны, действительно моя основная работа меня как-то совсем не увлекла. Я как-то не чувствовал, что моя работа действительно кому-то нужна и является частью какого-то большого и интересного проекта. Отчасти это было следствием большой секретности всех тогдашних проектов, а другой причиной (скорее главной) было то, что я был слишком маленьким «винтиком» в громадной «машине» производства, чтобы меня посвящали в суть проекта, из чего я мог бы понять роль и место моей работы во всём проекте. А мне всегда и непременно нужно было видеть результат моего труда. Конечно, я выполнял свою главную работу, но, скажу прямо, по тому минимуму, который был необходим, но не более.
С другой стороны, общественная работа в СССР всегда была в большом почёте и считалось вполне нормальным делать её во время рабочего дня. Она поддерживалась всеми общественными организациями, которые присутствовали на всех предприятиях – парткомом, профкомом, комитетом комсомола и пр. И чтобы окончательно убедить молодого читателя в том, что это было в порядке вещей, скажу, что известно много примеров, когда женщины даже и с дипломом инженера сидя на рабочем месте целыми днями занимались вязанием шерстяных носков. Стоит ли теперь удивляться, что никто не противодействовал моей активной общественной работе, благодаря которой я отсутствовал на рабочем месте иногда часами. Но, мягко говоря, и не очень этому радовались. Ещё имел значение тот факт, что, как я упоминал выше, моей начальницей была Нэдда Харикова, молодая женщина, всего на пару лет старше меня, и была она «безотказной рабочей лошадкой», которая предпочитала делать половину работы за своих подчинённых, которых у неё было пять, вместо того чтобы заставлять или уговаривать их работать.
Итак, теперь мне предстояло быть главным инженером мною же придуманного проекта. Прежде всего я появился в конструкторском бюро, где работал ведущим инженером один из наших слаломистов. Естественно, с ним была договорённость заранее, что он возглавит конструкторскую часть проекта и теперь, когда я принёс ему бумагу для его начальника с резолюцией директора, вопрос, можно сказать, был решён. Он сам принёс эту бумагу своему начальнику и с этого момента он имел возможность не только сам работать над проектом, но также привлекать и своих подчинённых. Теперь у всех конструкторов, которые были вовлечены в наш проект, он стал приоритетным, естественно неофициально, зато реально – все хорошо понимали, в каком полезном деле они принимают участие. Таким образом, работая стахановским методом (Стаханов – это шахтёр, который в 1935 году в СССР якобы один за свою рабочую смену выполнил норму четырнадцати человек), самая главная, конструкторская часть, была завершена ровно за один месяц – мне показали ни много, ни мало, а сорок листов формата «А1» с готовыми чертежами. Теперь мне было что предъявить всем членам слаломной секции и, конечно, это поменяло отношение к моей затее ровно на 1800. Теперь все без исключения поверили в то, что не только сама затея реальна, но думаю, что с этого момента уже почти никто не сомневался, что она будет завершена к ближайшему зимнему сезону.
Дальнейшая работа была лишь делом простой техники – распределить куски и кусочки остальной части проекта между членами слаломной секции согласно их профессиям. Таких членов вначале было человек пятнадцать, но по мере того, как слух о нашем первоначальном успехе распространился по предприятию, энтузиастов становилось всё больше. Кроме того, теперь слаломисты-энтузиасты стали приводить своих друзей, которые не работали в «Электроприборе». Кто же откажется в зимний сезон от катания на лыжах с подъёмником? Конечно, такие люди могли работать только в Кавголово, но и там тяжёлой физической работы было предостаточно. Теперь всем членам секции было вменено в обязанность работать в выходные, занимаясь физическим трудом в Кавголово. И никто не пытался прогуливать. Только я был освобождён от этой трудовой повинности, поскольку мои обязанности я совершал как раз в рабочее время на заводе.
