Я посмотрела на Эда.

— Ты, бл*ть, купил меня?

Смеясь, он встал со своего места и притянул меня к себе.

— Это звучит немного драматично, детка.

Я надулась, и он прикусил мою губу.

— Все мое — твое. Привыкай к этому. Я не приму «нет» в качестве ответа… никогда.

Ох, черт! Во что же я вляпалась?

Снимаю ногу с его байка, совсем не чувствуя своей задницы, но я не жалуюсь. Он берет меня за руку и тянет к своему дому.

— Я почти боюсь входить сюда, — говорю я, когда мы проходим через стеклянные двери, где швейцар встает, чтобы поприветствовать нас. Это выше всяких похвал. Неужели эти люди не задаются вопросом, как парень с мотоклуба может позволить себе такую роскошь?

Мы заходим в лифт и поднимаемся на нужный этаж.

— Для протокола, я никогда никого не приводил к себе домой… ни в один из своих домов. Никогда.

Я улыбаюсь ему, потому что знаю, он не лжет. Эд бы ни за что не уделил ни одной девушке время, чтобы привести ее к себе домой

— Так сейчас ты строишь дом? — интересуюсь.

— Да, Блейк занимается этим. Я вроде как нарушил его планы, добавив несколько дополнительных комнат, — говорит он с улыбкой.

— О? Несколько дополнительных комнат? — заинтригованно спрашиваю я.

— Да, для всех детей, которые я хочу, чтобы у тебя появились, — небрежно пожимает плечами мужчина.

— Эд! — я смеюсь.

Мы никогда раньше не говорили о детях или браке, наверное, я просто предполагала, что для этого наступит правильное время. Да я и не спешу ни с одним, ни с другим.

— Что? Я хочу шестерых детей, пятерых мальчиков и девочку.

Дверь лифта открывается, он берет меня за руку и ведет по коридору.

— Шестерых? — визжу я. — Да, нет. Ни за что. Тебе придется найти другую девку, чтобы она подарила тебе твою «Семейку Брейди» (прим.: Американский комедийный телесериал, который рассказывал об овдовевшем отце с тремя сыновьями, который женится на вдове с тремя дочерями).

Он смеется, подходит к двери и просовывает в нее свою карточку-ключ.

— Не хочу этого ни с кем другим — я хочу детей только с тобой. Если не с тобой, то ни с кем, — Эд распахивает дверь, и меня встречает безупречно чистое пространство квартиры.

— Святое дерьмо, — шепчу я, оглядываясь вокруг. Можно было бы подумать, что здесь живет мужчина, носящий костюм, а не нашивку Мотоклуба. Однако квартира ощущается пустой, как будто Эд только иногда появляется здесь. Она определенно нуждается в женском прикосновении.

— И что значит твое «святое дерьмо»? — спрашивает Эд, входя в мраморную кухню открытой планировки и бросая ключи на стойку.

— Это значит, что я не ожидала, что ты будешь таким… опрятным? Классическим? Не знаю. Здесь так красиво, — говорю я, улыбаясь ему. Он идет к холодильнику, достает пиво и подходит ко мне, притягивая меня к своей груди.

— Это только на время, детка. Как только дом будет закончен, ты сможешь делать с ним все, что захочешь. Я оставлю все это дерьмо на твое усмотрение.

Смотрю на него снизу вверх, и это почти причиняет боль моей шее, потому что он такой высокий.

Я сжимаю губы вместе.

— Все это не кажется немного чересчур? Нет?

Эд качает головой, ставит свое пиво на стойку, и, подхватив, поднимает меня, как будто я ничего не вешу. Хотя на самом деле знаю, что вешу, по меньшей мере, шестьдесят три килограмма, и это великодушно.

— Детка, я люблю тебя с первого дня. Мое сердце знало это раньше, чем разум. Я должен был догадаться об этом из-за чувств, которые испытывал к тебе. Но не для всех людей все так просто.

Я сглатываю и смотрю ему в глаза.

— Значит, для тебя это все не кажется быстротечным?

Он качает головой.

— Нет. Это то, что должно было быть сделано давным-давно, черт возьми.

Он притягивает мое лицо к своему, целуя долго и крепко. Его мягкие губы, идеально переплетаются с моими. Опустив меня обратно на пол, Эд хватает меня за руку и берет свое пиво.

— Пошли, покажу тебе все.

Я следую за ним, пока он показывает мне все три спальни, две ванные и игровую комнату. Главная спальня огромная: большая двуспальная кровать с кожаной спинкой и массивная гардеробная. Примыкающая к ней ванная комната — потрясающая и, безусловно, она станет одной из моих самых любимых комнат в доме. Выполнена из черного мрамора с огромной ванной, которая стоит посреди помещения. Когда мы возвращаемся в гостиную, он снова подхватывает меня на руки, и бросает на свой огромный L-образный диван. На нем могли бы поместиться десять Эдов и Кинг-Конг. Я смеюсь и погружаюсь в огромные подушки, разбросанные по дивану.

— Думаю, я могла бы уснуть здесь, — похлопываю по месту рядом с собой.

Он смеется и идет обратно на кухню.

— Этому не бывать.

Встав с дивана, следую за ним.

— Наверное, мне следует сказать тебе сейчас, — начинаю, опершись локтями о столешницу, — я не готовлю. Если только ты не хочешь пищевого отравления, — говорю я, хлопая ресницами.

Он достает из холодильника бутылку шампанского «Арманд де Бриньяк» (прим.: Armand de Brignac (также известен как «Туз Пик» из-за своего логотипа) — бренд шампанского, производимый в регионе Шампань. Первая бутылка выпущенная брендом была золотого цвета и украшена оловянным тузом Пик), из шкафчика бокал и, пододвинув его ко мне, наливает шампанское.

— «Ace of Spades Rose?» (прим.: сорт вышеуказанного шампанского), — спрашиваю я, поднося бокал к губам. — Я впечатлена.

Он смеется, убирая розовую бутылку обратно в холодильник.

— Ну, я люблю хорошее вино, — Эд пожимает плечами, прежде чем продолжить, — и хорошая новость в том, что я хорошо готовлю. Могу и тебя научить.

Я делаю первый глоток, слизывая вино с губ.

— Ты готовишь? — недоверчиво спрашиваю.

Эд закатывает глаза.

— Не осуждай. Я научился этому в юном возрасте. Когда твоя мама перестает быть мамой, тебе приходится научиться таким простым вещам, как приготовление пищи, иначе ты будешь голодать.

Улыбка сползает с моего лица, и я, обойдя островок, притягиваю его к себе.

— Тот факт, что тебе пришлось пройти через это, разбивает мне сердце. Я никогда не смогла бы так поступить со своим сыном, и никогда не поступлю так со своим сыном.

Ухмыляясь, он наклоняется к моему лицу.

— Тогда мы должны заняться практикой.

Я толкаю его в грудь, останавливая его.

— Ага, пока никаких детей. Мне нужно окончить университет, а потом мы сможем начать. А пока ты просто продолжишь быть лучшим дядей в мире для племянников, которые у тебя уже есть.

Он надувает губы. Клянусь Богом, хочу съесть его прямо здесь, на месте. Как я могу выпустить этого человека из дома, когда все, о чем могу думать — это запереться с ним в спальне минимум на неделю.

— Но я хочу собственных, ты только представь наших детей.

Я смеюсь, делая еще один глоток вина. Это тревожит, потому что чем больше он говорит об этом, тем больше меня возбуждает мысль о том, чтобы иметь от него детей.

— Что, если у нас будет шесть девочек и один мальчик? — спрашиваю я с широко раскрытыми глазами.

Его лицо бледнеет, и он качает головой.

— Нет, ни за что. Я просто не смогу справиться с таким количеством девчонок в своем доме, — Эд подхватывает меня под ноги, несет в свою комнату и бросает на кровать. После чего занимается со мной любовью во второй раз за сегодняшний день.

Эд обнимает меня, когда я кладу голову ему на плечо.

— Ты знаешь, что это был второй раз, когда мы не использовали презерватив, верно? — спрашивает он.

Я поднимаю к нему лицо.

— Я на таблетках, Эд.

Он отстраняется от меня.

— С этого момента, ты больше не принимаешь их. Брось это дерьмо. Я серьезно, Кали. Пусть это произойдет, если этому суждено случиться. Я позабочусь о тебе.