Эти дети были очаровательны. Мне не терпелось подарить им парочку маленьких приятелей, но это могло подождать.

Моя мама вошла и встала как вкопанная.

— О, Боже мой, — она подбежала ко мне и притянула к себе. — Ты так прекрасно выглядишь, моя девочка.

Я вытерла ее слезы и поцеловала в руку.

— Спасибо, мам.

Обернувшись, посмотрела на присутствующих в комнате. Я решила сделать классический макияж, а волосы убрала на одну сторону, сделав мягкую волну.

— Мы готовы? — спросила всех.

Девчонки оглянулись на меня, уже одетые в свои платья подружек невесты. Я остановила свой выбор на красном. Картер был одет в красный костюм, хотя я была уверена, что он предпочел бы платье.

Мы подъехали к моему дому. Мы решили сделать торжество скромным: семья и близкие друзья, но как оказалось, людей было намного больше. Каждый привел с собой вторую половину, вот так и сложилось.

Солнце садилось, своими лучами создавая идеальное свечение. Мы вышли из машины, отец встретил меня у входной двери.

— Давай, детка. Твой жених ждет тебя.

От этих слов у меня в животе запорхали бабочки. Он мой, а я его. Эта мысль все еще воспламеняет меня. Я взяла папу за руку, позволяя подружкам невесты идти впереди меня. Мы добрались до стеклянного проема нашей гостиной, который был частично закрыт белыми, полупрозрачными шторами. Когда песня, которую мы попросили «Twisted Transistor» смонтировать для нас — с нашими текстами — начала тихо звучать из динамиков, а каждая подружка невесты исчезала за проемом, я услышала, как все замолчали.

— Святое дерьмо, — пробормотала я.

Я так нервничала, что меня чуть не вырвало. Меня тошнило, и я была возбуждена одновременно.

— Пора, ты готова? — спросил папа, стоя рядом.

Я кивнула.

— Насколько это возможно.

Он откинул штору, я взяла его под руку, и мы пошли по проходу, весь путь которого был уставлен декоративными лампочками. Деревья вокруг дома были украшены гирляндами. По обе стороны от прохода стояли белые сиденья, на которых сидели наши родственники и друзья. Наконец, я посмотрела на алтарь, который также был освещен декоративными лампочками, где увидела Эда в накрахмаленной белой рубашке и черных брюках, стоящего там. Его волосы красиво обрамляли лицо, хоть и были немного взъерошены.

Он ухмыльнулся и провел глазами вверх и вниз по моему телу. Я покраснела и на секунду опустила лицо. Затем снова посмотрела на него, его обычно дерзкая ухмылка сменилась самой искренней, мягкой улыбкой, которую я когда-либо видела на его прекрасном лице.

Как только мы подошли к алтарю, папа передал меня ему и занял место в первом ряду рядом с мамой. Мои родители любят Эда, наверное, больше, чем меня. Он сын, которого у них никогда не было, и думаю, в каком-то смысле они родители, которых у него никогда не было. Не считая мамы Зейна. Я посмотрела на эту женщину и улыбнулась ей. Она держала салфетки на коленях, сидя по другую сторону от моей мамы. Они слишком хорошо ладили, словно старые подруги, которые пили и выпускал пар вместе, и это немного сводило Зейна с ума. Они обе выглядели как гордые родительницы, и это согрело мое сердце.

— Ты чертовски красива, детка. Я не могу дождаться, когда сниму с тебя это милое платье, после того, как займусь в нем сладкой любовью с твоей киской, — прошептал Эд мне на ухо. Мое лицо стало ярко-красным, как свекла, и я рассмеялась. Он отступил назад, и мы оба посмотрели на священника. Двери в наше будущее открылись.