– Мне кажется, что вы из Ленинграда.

После шпажек она должна ко мне быть милостивее. А она смутилась.

– А как вы угадали?

– Мало того, что я сразу почувствовал в вас землячку, но ещё и глубоко уверен, что мы вместе жевали пирожки в «Колобке» на углу Чернышевского и Чайковского. Неужели вы там не обращали внимания на морских офицеров?

Так невзначай я намекнул ей, что я тоже оттуда.

– Опять угадали. Это моя любимая пирожковая. Но с морскими офицерами я там никогда не знакомилась, – фыркнула ленинградка.

– А зря! Мы могли бы быть здесь уже вместе, но я чувствую, что всё поправимо. Предлагаю завтра позавтракать на пляже.

Я чувствую, что речь моя поплыла, язык переставал слушаться.

– О, я сомневаюсь, что после такого количества выпитого вы утром что-либо вспомните, – как-то до обидного брезгливо сказала она.

После обильной еды и выпивки и под цыганскую скрипку глаза мои в темноте непроизвольно закрылись, а когда я их открыл, соседок справа не было, а немцы с удовольствием поглощали остатки жульена, утверждая, что alles ist gut.

Ленинградка была права: на пляж я так и не выбрался, в комендатуру тоже не пошёл, понимая, что никто мне разрешения на проживание в «Интуристе» не даст. Но к ужину я окреп и направился в ресторан.

В ресторане, как обычно, все столы заняты, но я увидел своих вчерашних соседок. Столик на четверых, а их двое. В наши советские времена подсаживаться на свободные места было принято, чем я и воспользовался и с их разрешения экспроприировал один свободный стул.

– Привет! Вчера мы так и не познакомились. – Я уверенно уселся за стол. – Разрешите представиться: Илья Лоевский, флотский доктор, отслужил на Камчатке шесть лет, а теперь я слушатель факультета руководящих кадров медицинской службы СССР по хирургии. Ой, да и его я тоже только что окончил.

– Вы так представились, что складывается впечатление о серьёзности ваших намерений, – среагировала подруга ленинградки.

– Намерения холостого тридцатилетнего офицера всегда серьёзны. И вы точно угадали: я решил из этого отпуска вернуться с невестой.

Я почувствовал, что несу хрень.

– За этим столом невест нет, мы обе замужем, – сказала ленинградка, как отрезала. Да и смотрела она как-то сквозь меня.

– Временно оставим этот вопрос открытым. Давайте просто проведём приятный вечер. Как вас зовут?

Моя ленинградка оказалась Ингой, а подруга Мариной. Как я понял из разговора, Инга больше всего любит танцевать.

Я счёл необходимым притвориться, что танцы – это моя мечта. Жара и офицерские белые чесучовые брюки не способствовали любви к танцам, натирая самые интимные места, но надо было соответствовать моменту.

Инга оказалась неутомимой танцоршей. После третьего танца дискомфорт в промежности потребовал обезболивания. Я не хотел предстать в глазах Инги законченным пьяницей, поэтому, подойдя к бару и увидев, что все пьют популярный напиток «Флип», поинтересовался его составом: это оказалось лёгкое вино с соком, и стоил «Флип» целых три рубля.

Я спросил бармена, нет ли водки. Ну конечно, её было полно. И всего восемьдесят копеек сто граммов. Отлично, я взял триста и попросил налить в коктейльный фужер, да ещё и закрасил всё вишнёвым сиропом.

Вернувшись к столу со своим напитком, я сказал девушкам, что лёгкий «Флип» – прекрасный напиток для данной погоды. Содержимое моего коктейля боль сняло как рукой, и я смог продолжить танцы.

Как мне показалось, вечер удался, но мои попытки намекнуть Инге на то, чтобы продлить наше славное общение, но уже вдвоём, были отвергнуты, а Марине продолжения вечера я не предложил.

Инга как-то быстро засобиралась уходить и потянула за собой Марину. Внезапно покинутый, смотрю им вслед. Отмечаю, что Инга – хорошенькая, невысокая брюнетка. Тёмные, слегка вьющиеся волосы раскинуты по плечам. Такая вся хрупкая, и ножки тонкие. А какие глаза? Кажется, карие. Но уж очень она закрытая, сдержанная. Хотя нет, в танце немного раскрылась, особенно в кубинской сальсе, я даже заметил, что она цепляла внимание окружающих.

Легко и с блеском моя партнёрша на танцполе задала общий настрой, а я скакал вокруг, размахивал руками, изображая латиноамериканскую страсть. И сальса у меня получалась или гопак, мне было по барабану.

Я сбежала из ресторана, утянула Марину, и подруга была этим недовольна. Когда пришли в номер, она моталась по нему, не желая переодеваться.

– Что ты злишься? Не хотела уходить? Так осталась бы.

– Ну конечно, ты такая фифа – ушла, а я вроде как такая простушка – осталась. Не дождёшься!

Марина походила-походила по тесному номеру и снова стала ко мне привязываться:

– Что ты строишь из себя? «Ой, я такая интеллигентная ленинградская девочка». Видно же, что он тебе понравился.

Я не обращала внимания на её колкости. Я сама знаю, что этот Илья меня увлёк не на шутку. Даже в танце, при том что он вообще не умеет танцевать, у него был свой стиль, конечно, ужасающий, но яркий, привлекательный. У нас с ним иногда получался диалог движений. Даже были мгновения, когда – глаза в глаза – его взгляд проникал ко мне в душу. Вот этого я и испугалась.

– Так, чего молчишь, говори: хочешь быть с ним?

– Марина, остынь. Я его видела два раза и всего по часу. Он какой-то фанфарон. Хвост распускает, как павлин.

– Не ври! Скажи честно: мне Илья понравился. А не то я займусь им, и он из моих рук не выскользнет. Ты это знаешь.

Марина вообще такая манящая, всё при ней. Улыбка её притягивает магнитом не только мужиков, но и женщин. И мне даже хочется на неё смотреть, не отрываясь.

– Да ради Бога, вперёд, а то тебе неймётся. Как же: в Ялту приехали, надо же выступить по полной программе.

Марина схватила свою сумочку и выскочила из номера. Да она всегда такая, ей всё надо здесь и сейчас, и немедленно. Мы с ней не в одной фазе. Ей, наверное, со мной некомфортно. Мне стало стыдно, что я не поддержала подругу. Шуструю Юльку, нашу общую приятельницу, надо было брать на курорт. Я-то несмелая, вялая, как рыба.

А вдруг Марина сейчас уже с Ильёй? С неё станется! От этой мысли внутри у меня заскрипело. И не могу злиться на неё: сама дала ей карт-бланш. Если я нерешительная, если я такая недотрога, то пусть хоть она не упустит такого эффектного мужика. Он сказал, что не женат. А Маринка как раз развелась. Это я замужем.

Неприятно забряцал телефон. Не могли сделать звонок помелодичнее.

– Алло! Привет. Да, я уже в номере. Ужинали в ресторане. Нормально всё. Позвони моим, скажи, что всё у меня прекрасно. Бабушке обязательно тоже позвони. Скажи, что я сегодня дышала морем, вечером много танцевала. Она поймёт, что мне здесь хорошо. Ладно, пока, а то дорого, много наговоришь.

Трубку я повесила, и меня передёрнуло. Какой противный ноющий голос. Так тихо гнусавит, что приходится вслушиваться. Так обидно за себя, что мне неприятен даже голос мужа.

И вдруг меня обожгло. Я вся вспыхнула: «Вот сейчас подруга увела у меня Илью».

Я легла, засунула голову под подушку и заревела. Я хотела быть на месте Марины, я хотела, чтобы этот самый Илья нежно меня обнимал. Чтобы он желал меня. Дальше в голову полезла одна пошлость типа «чтобы мы с ним в одном порыве отдались друг другу», «его губы влажные, сочные», «его и моё прерывистое дыхание». Совсем как в любовных романах невысокого пошиба. Фу, я разозлилась, перестала лить слёзы. А когда у меня от всех этих мыслей заныл низ живота, я постаралась побыстрее уснуть.

Утром первое, что я увидела, была пустая кровать Марины. Пока ворочалась, пока потягивалась, щёлкнул ключ в двери, и Марина впорхнула в номер. И тут же – свежая, весёлая – стала собираться на пляж. Я поняла, что вопросов задавать не надо.

– Так, подруга, ты готова? Идём на пляж. Там выпьем кофейку и начнём принимать солнечные ванны.