Ее отец чародей из рода Омари. Это не укладывалось у Кордии в голове. Она не могла представить себе его, творящим магию. Только не его. Жесткий, принципиальный, верящий только в реальное и считающий, что любой владеющий магической силой серьезно болен и опасен для общества. Что случилось с ним в прошлом, что он стал таким? Она ничего не знала о том, каким было детство отца. Он никогда не рассказывал о себе. Для него существовало только сейчас, никакой ностальгии и сентиментальных воспоминаний, словно у него их никогда не было. Прежде она никогда не предавала этому значения, но сейчас… Все события, которыми он делился случались с ним после девятнадцати лет, но что с ним происходило до? Что, если ее страхи были беспочвенными и отец понял бы то, кем она является? И простил ее, ведь она наследовала эту силу от него? Но когда в памяти вспылили тела казненных за использование магии или всего лишь подозреваемые в этом, она усомнилась в этой мысли. Он приказал казнить даже своего советника и лучшего друга, когда узнал о его отклонении. Вряд ли бы он пощадил свою дочь. Кордия вспомнила мать, ее вечно отсутствующий взгляд, ощущение, что она витает в облаках. Какого ей было жить, зная, что и ее и ее ребенка может приговорить к смерти ее муж? Бедная мама… Наверное поэтому они никогда не были близки, как ей бы хотелось. Но неужели она не понимала, что, скрывая от нее правду, ставит ее под больший удар? Как бы сложилась ее жизнь, когда бы она перестала пить волшебный чай, подавляющий магию? Вышла замуж, переехала жить к мужу…Как быстро бы ее казнили?

Кордия потерла руками щеки, которые пылали румянцем. Она облизала губы и захлопнула раму. В памяти всплыло лицо Августина, искаженное болью. Взгляд, полный смятения. Сейчас, когда у нее есть сила, она смогла бы ему помочь, ослабить муки и дать немного успокоения. Ее сердце сжалось от жалости и на глазах выступили слезы. Ей нужно было поговорить с ним, понять, почему он совершил этот безрассудный поступок. Кто ему приказал убить короля? Неужели ее отец? Кордия поежилась. Что будет теперь, когда герцог и чародей знают о ней правду? Она ведь может оказаться их заложницей. Как бы ей ни хотелось верить им и видеть в них союзников, она не могла позволить себе такой роскоши. А если добавить сюда Лейфа… То можно сойти с ума.

Кордия накрутила прядь волос на палец и тут же отпустила. Она одна. Ей не с кем посоветоваться и не у кого найти поддержку. Что, если она ошибется в своем выборе? Как сможет пережить его последствия? Она вспомнила с какой легкостью и обаянием ее отец вел переговоры. Словно играл на скрипке, единственном музыкальном инструменте, который он любил. Казалось, он не прикладывает для этого никаких усилий, его ведет сам талант, отточенный до автоматизма. Но что он на самом деле чувствовал? Было ли ему страшно и сомневался ли он в своих решениях? Ей он казался самым умным человеком на свете.

Вздохнув, Кордия подошла к столу и, взяв книгу, достала из нее записку Талики. Снова перечитала ее и подумала, как забавно может вести человека судьба. Из мелких случайностей складывается целая картина, хотя, казалось бы, ничто не предвещало. Подойдя к двери, ведущей в лабораторию Мариана, девушка постучала. Она обернулась на Грету — та все еще спала. Дверь распахнулась и Кордию обдало терпким ароматом полыни и меда. Она подняла глаза и посмотрела на чародея. Тот выглядел уставшим, глаза были красными, разноцветные волосы распущены и укутывали его плечи, падая на ворот расстегнутой рубашки.

— Доброе утро, — проговорила Кордия, стараясь оценить в каком настроении сейчас Мариан.

— Через два часа мы должны быть в порту, — сказала тот, окинув ее взглядом. — Почему ты еще не одета?

— Мне нужно с вами поговорить, — сказала Кордия, теребя в руках записку. — Это я нашла в одной из книг, которые купила в лавке. Они принадлежали…

— Я знаю, кто был их владельцем, — резко ответил Мариан, глядя на ее руки. Она протянула ему записку и выхватив ее, чародей быстро пробежал по ней глазами. Его губы сжались, вокруг них пролегли морщины. Правый глаз стал малиновым, словно его затопило кровью. Кордия неловка шагнула назад, боясь, что его гнев может обрушится на нее.

— Талика говорила вам, что она потомок Омари? — спросила она.

— Нет, никогда, — невидящим взглядом смотря на записку, тихо ответил Мариан. — Магических родов много, Омари один из них, но не самый главный.

— А что Сабола ее брат?

— Она всегда относилась к нему, как к врагу, — задумчиво проговорил чародей. — Я не знал, что они связаны кровью, но должен был догадаться, конечно.

— Откуда вы знаете, что это Сабола приказал убить Талику?

— Ее убийца признался, перед тем, как я прикончил его, — ответил Мариан и поднес записку к лицу. Кордии показалось, что он хочет поцеловать этот истлевший клочок бумаги. Как же сильно он любил ту девушку…Она ощутила сочувствие, которое на долю секунды сменилось завистью. Ей хотелось значить для кого-то так же много, как Талика до сих пор значит для этого мужчины.

— А Сабола…

— Я не смог до него добраться, но однажды точно это сделаю. Ему не отвертеться, — твердо проговорил Мариан и посмотрел на Кордию. Ей стало не по себе от его взгляда, который будто говорил — а ты будешь следующей.

— Я тоже потомок Омари, — нашла в себе силы сказать Кордия и Мариан с недоверием посмотрел на нее. — Поэтому Талика передала свою магию мне, а не вам.

Мариан ничего не ответил. Шагнул к ней и коснулся пальцами ее щеки. Кордия вздрогнула от этого прикосновения. Ей хотелось отвести его руку от своего лица, попросить, чтобы он перестал, но не шевельнулась. Его пальцы обжигали ей кожу, мягко скользя от виска к подбородку. Он наклонился к ней и его губы чуть приоткрылись, будто готовясь к поцелую.

— Мне придется смириться, что ты — не она, — пробормотал Мариан и отшатнулся. Он выглядел растерянным и даже разбитым. Кордия прижала ладонь к местам, где чародей прикасался, ей казалось, что там остались волдыри, но кожа была гладкой и прохладной.

— Мы даже внешне не похожи.

— Внутреннее ощущение порой намного важнее того, что видишь.

— Я понимаю, что такое скучать по человеку, которого больше никогда не увидишь, — сказала Кордия. Ей хотелось, чтобы чародей знал — она разделяет его чувства. Мариан снова посмотрел на нее. Он спрятал руки в карманы брюк и застыл, привалившись к дверному косяку.

— Ты имеешь ввиду Лейфа?

— Да. Я долгое время считала его мертвым.

— Что ты почувствовала, когда узнала, что он жив?

— Недоверие. Эйфорию. Опустошение. Ощущение, что я сплю…И злость, за то, что мне пришлось пережить такую боль, — подумав, ответила Кордия.

— Ты же понимаешь, что он сейчас использует тебя? Что бы он ни говорил, его главная цель — спасти себя.

— Я знаю, вы его ненавидите…

— Принцесса, я видел список преступлений, которые он совершил и в которых признался, — глухо сказал Мариан. — Его трудно назвать хорошим человеком.

— А кто такой — хороший человек? — вскинулась Кордия.

— Тот, кто сознает свои ошибки и исправляет их. Ну или хотя бы пытается это делать. Кто умеет прощать и заслуживать прощение. Раскаивается и больше не повторяет того, что причинило боль другому. Который умеет любить других, чуть больше, чем себя, — сказал Мариан. — Никто из нас не идеален, но каждый может стремиться быть лучше.

— Вот только зачем? — усмехнулась Кордия.

— Хороший вопрос, — улыбнулся Мариан. — Ради любви или долга, например.

— Неважно ради чего ты совершаешь добрые поступки, главное сам факт? — вскинув брови, спросила Кордия.

— А тут как совесть позволит. Но даже если кого-то спас от скуки и забыл об этом, не отменяет поступка. Лейф на это не способен. И любить он тоже не умеет никого, кроме себя. Понимаю, это звучит резко, но ты должна понимать, что, если поддашься на его уговоры, станешь пешкой в его игре, от которой он избавиться при первой возможности.

Кордии стало так больно, словно ее ударили кошкой девятихвосткой и разодрали кожу до мяса. Она прижала руки к животу, не зная, как ей протолкнуть воздух в легкие. Не то, чтобы ее саму не посещали эти мысли. Но услышать их из уст другого человека всегда больней, чем осознать самой. Правый глаз чародея стал синим и больше не пугал Кордию.