— Нет, просто какое-то время жила в Кассии. Семья, в которой я работала, уехала туда к родственникам, — быстро солгала Кордия. У нее было несколько вариантов лжи на все случаи жизни. Этот сейчас показался ей самым подходящим.

— Неправдоподобно.

Кордия пожала плечами, мол, если вам так показалось, это ваши проблемы. Она пока не понимала, может ли верить этому человеку и до какого уровня откровенности будет безопасно опуститься.

— Озвучьте свою версию.

— Ты там родилась и выросла, а потом по каким-то причинам перебралась сюда, — небрежно произнес герцог.

— Почему вы так решили?

— Цвет глаз, кожи, манера держаться, — сказал герцог, рассматривая ее.

— Вы всегда так к ужину одеваетесь? — спросила Кордия.

— Это мой ежедневный наряд, — усмехнулся герцог. — Чувствую себя улиткой, которая всегда дома.

— Вам нравится?

— Нет, — равнодушно ответил герцог. — Но есть тюрьмы, из которых никогда не выйти. Здесь может спасти только смирение.

Кордия заставила себя отправить в рот кусочек жаркого и запила его вином.

— Зачем вы… — начала Кордия и разнервничавшись, закашлялась.

— Купил тебя? — резко закончил за нее герцог. Кордия кивнула, стараясь унять дрожь. Ей было неловко за свое поведение. Она хотела произвести на герцога приятное впечатление.

— Мне хочется… Хочется знать, для чего я вам, — сказала Кордия, и герцог пристально посмотрел ей в глаза. Даже на расстоянии она ощущала власть, исходящую от него. — Ведьм просто так не покупают, особенно такие важные люди, как вы. Для вас есть чародеи.

— Мне нужно, чтобы ты была рядом, — небрежно ответил герцог. — Сопровождала меня во всех поездках и встречах. Выполняла мои поручения. Твоя магия мне тоже пригодится, но эти детали я озвучу позже. Кстати, что толкнуло тебя на такой безрассудный поступок — открыть ад?

— Это личное, — тихо ответила Кордия. Она боялась, что он высмеет ее, если она скажет правду. Да и не хотелось ей с ним откровенничать.

— Ты — моя собственность! У тебя больше нет ничего личного! — резко поставил ее на место герцог. — И, если ты не будешь честно отвечать на мои вопросы, боюсь, мы не подружимся.

Кордия облизала пересохшие губы, взяла бокал и допила оставшееся вино. За эти три месяца заточения она разучилась общаться с людьми и никак не могла ухватить тон беседы с герцогом, чтобы подстроиться под него.

— Подойди, — приказал герцог. Помедлив, Кордия встала и неуверенным шагом двинулась в сторону мужчины. Когда она оказалась на середине пути, он махнул рукой. — Остановись тут.

Кордия замерла, невольно прижав руки к животу. Герцог скользнул по ней взглядом и задержал его на ее кривых пальцах, будто изуродованных артритом. Ведьме стало стыдно за них, и она покраснела. Спешно опустила их, словно это могло заставить герцога забыть, что он увидел.

— Что с руками? — глухо спросил он.

— Пытки, — равнодушно ответила Кордия. — Палачи думали, что чем больнее мне будет, тем больше правды я скажу. Мне было нечего добавить, а они не верили.

От воспоминаний у нее снова перехватило дыхание, и она закашлялась. Накидка, не застегнутая у горла, змеиной кожей сползла вниз. Герцог приподнялся за столом, издав звук похожий на рык.

— Кто дал тебе это платье? — с глухой яростью прозвучал его голос.

Платье ярко-желтого цвета, которое на тощей фигурке ведьмы казалось вызывающе жизнерадостным, ослепило Дора. Глазам стало больно. Его охватила ярость, и он стиснул вилку так, что она погнулась. Захотелось броситься к ведьме и сорвать с нее это платье, а потом изорвать его на мелкие кусочки. Он знал, что не сможет этого сделать, не должен и, от этого ему еще сильнее хотелось этого. Перемена в его настроении испугала Кордию, он увидел в глазах девушки страх.

— Ты сама выбрала себе этот наряд? — повторил Дор свой вопрос.

Кордия замешкалась с ответом, и он понял — соображает, как лучше ответить. Значит, не сама.

— Господин Райт, — тихо сказала Кордия. Почему Штефан решил так жестоко обойтись с ним? Тот ведь знает, как сильно он не любит желтый цвет и, главное — знает причину его нелюбви. С чего он тогда заставил девчонку надеть именно это платье? Или же она снова врет?

— Раздевайся. Сейчас же! — с трудом сдерживая бешенство, приказал герцог. Штефану не поздоровится, когда они увидятся! Даже если Кордия обманывает, он видел, в чем она поехала, и должен был заставить ее переодеться!

— Пожалуйста… — робко прошептала Кордия, и в ее серых глазах блеснули слезы.

— Раздевайся! — глухо повторил герцог. Ему было плевать на то, что ведьма напугана до смерти, ему просто хотелось, чтобы желтый цвет перестал маячить у него перед глазами.

Кордия тихо всхлипнула, и стала дрожащими пальцами расшнуровать корсет. Получалось медленно и герцогу хотелось подскочить и помочь ей, чтобы все закончилось как можно скорее. Но девица нужна ему живой, а если он к ней приблизится… Все закончится очень плохо. Чтобы не поддаться эмоциям, он вцепился в спинку стула, глядя, как ведьма путается в завязках. Да быстрее, проклятие тебя задери! Наконец, желтое пламя скользнуло с нее вниз и растеклось по полу.

— Задвинь его под стол! — приказал герцог, стараясь не смотреть на полуголую Кордию. Из одежды на ней осталась лишь тонкая сорочка, которая не скрывала почти ничего и шелковые панталоны с бантами. Дор отметил про себя, что ведьма красива. Белокурые волосы, серые большие глаза и золотистая кожа. Маленького роста, но с королевской осанкой, она была похожа на аристократку. От гнева ее щеки порозовели. Алые губы чуть приоткрыты. Дор поймал себя на мысли, что любуется ею. Не будь на нем этого проклятия, он бы усадил ее на стол, стал целовать, пока она бы царапала ему ногтями кожу. Очень вдохновляющая фантазия, которой не суждено сбыться! Он заметил, что в глазах девушки дрожат слезы. Пожалуй, он перегнул палку. Но лучше он унизит ее, чем убьет. А она была ему нужна живой и здоровой, пока он не разберется с бароном. Дор вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится этот вечер. Он давно не чувствовал себя таким живым.

— Прикройся, — холодно сказал Дор, указав взглядом на плащ, лежавший у ног девушки. Она неуклюже наклонилась и дрожащими руками набросила на плечи тяжелую ткань, затем подняла голову и с ненавистью посмотрела на него. Он усмехнулся: — Вернись на свое место.

Ведьма села за стол и рассеянно уткнулась взглядом в тарелку. Она все еще дрожала. Дор видел, как вилка ходит ходуном в ее пальцах. Ему хотелось задать ей сотню вопросов, но он сомневался, что получит честные ответы. Он читал ее дело, которое передал ему Штефан. С ее слов, она — дочь бедного трактирщика, которая была вынуждена отправиться в Шиоронию, чтобы заработать денег. Ей было девятнадцать, и она владела вторым уровнем магии: могла варить отвары и делать привороты. Разумеется, эти показания никто проверять не стал. И Дор не сомневался, что это ложь. Вряд ли девушка с такой биографией могла заинтересовать барона. Разве что его впечатлило то, что она пыталась открыть дверь в ад. Было в ее жизни что-то еще, что она тщательно скрывает за своими шрамами.

— Расскажи о себе, — попросил Дор. И когда она уже открыла рот, чтобы ответить, добавил: — Правду, а не то, что написано в бумагах.

— Ну… — Кордия помялась. — Моя жизнь очень скучна и мне нечего добавить к тому, что вы уже знаете.

— Ты знакома с бароном де Блумом?

— Нет.

— Может быть, ты знаешь молодого человека по имени Оскар? — продолжил допытываться Дор. Вполне возможно, что барон не стал говорить ей о своем статусе. — Приятный юноша двадцати лет, светловолосый, изящный…

— Я видела его в тот день, когда меня забрали из тюрьмы, — нахмурившись, сказала Кордия. — Но господин Райт не позволил ему со мной говорить.

— Это он все же зря, — пробормотал герцог.

— Что он натворил? — осторожно спросила Кордия. — Почему вы о нем спрашиваете?

— Потому, что ты по каким-то причинам важна для него, и я пытаюсь понять, по каким, — задумчиво проговорил Дор. Кордия пожала плечами.