И снова удивление озарило старое лицо. Мужчина глубоко вдохнул и вышел.

Игорь же раскрыл первый конверт и достал несколько бумажек.

Они были исписаны цифрами.

Это был полный отчёт о военном гарнизоне под командованием Игоря, который сам юноша попросил отправить ему сразу после прибытия в город.

Сперва Игорь просмотрел структурную организацию своей армии. Под его управлением было два корпуса общей численностью в тридцать тысяч человек, включая артиллерийскую и инженерную бригады с отрядом снабжения, медицинским персоналом и прочей необходимой обслугой.

Сам юноша находился в звании генерал-лейтенанта. В прямом его подчинении было два генерал-майора, Стрелков и Кирсанов. Первый выбыл на некоторое время в связи с боевым ранением, но вот вроде бы уже оклемался и даже ходил на прогулки, и пил, несмотря на предписанный врачом ещё на неделю вперёд постельный режим.

У Игоря были противоречивые мысли касательно Стрелкова.

Он был довольно недружелюбен во время их первой встречи, и ещё, как выявило потом собственное расследование юноши, незадолго до отравления сдружился и стал часто видеться с ныне покойным Василием. Игорь вполне предполагал, что Стрелков тоже мог быть замешен в убийстве Игоря прежнего.

Впрочем, даже в таком случае его уже можно было не опасаться. А мстить Игорь не собирался. Во-первых, потому что именно смерть предшественника позволила ему занять это тело, а во-вторых, потому что сам по себе юноша не был мстительным человеком. Месть, всё же, как бы болезнь, порок, который никогда не приводит ни к какой выгоде.

Без неё жить намного проще.

В этом плане (и не только) она похожа на любовь…

Без них правда легче, пускай и немного скучно.

Во всяком случае потеря руки была вполне достойным поводом отправить старого солдата в отставку. Больше он не побеспокоит…

А вот с Кирсановым было сложнее.

Что-то, — очень призрачное, — подсказывало Игорю, что этот хитрый лис знал и контролировал много больше, чем казалось на первый взгляд. Он был опасен.

А ещё он, если верить слухам, был гомосексуалистом.

Кирсанов женился давным-давно на старухе, причём по своей воле, и редко навещал свою пожилую жёнушку, да и любовниц не держал, про которых бы знал высший свет, а это уже повод задуматься…

Так-то Игорь был совсем не против. Он всегда был человеком предельно толерантным, да к тому же ещё руководствовался той мыслью, что чем больше в мире геев, тем больше свободных женщин.

Разве что, если Кирсанов и дальше будет всюду таскать за собой Скоморохина, может случиться непоправимое… Игорю нужен был лояльный именно ему, непоруганный адъютант… Нужно будет за ним приглядывать и срочно менять, если мальчишка вдруг решит навестить проктолога…

Это что касается людей, но в документах Игоря в том числе были расписаны вопросы складские.

Сколько припасов было в армии, — пайков, патронов, пушечных снарядов, винтовок, касок и шинелей… И разумеется Кладенцов.

Игорь не особенно хорошо разбирался в этих цифрах, а потому после беглого осмотра сразу прочитал общее заключение о состоянии войска. В нём говорилось, что оба корпуса находились примерно в половинчатой боевой готовности, и что с Кладенцами дела обстояли ещё хуже — их от нужного количества была всего лишь треть.

Удручает, но благо в ближайшее время Игорь не собирался воевать своей армией. Сейчас ему нужно было как-нибудь организовать поставку уже имевшихся припасов Алой Они, контрабанду. Для этого нужно было найти надёжных людей. Это займёт какое-то время.

…Если только не попробовать устроить всё дело официально. Получить разрешение вышестоящего командования на подобную операцию. Хотя опять же, в таком случае обещался тот ещё бюрократический ад — а ещё трата времени, волокита…

Игорь перешёл к следующему конверту. Это уже было письмо, личное. Отправителем его значилась принцесса Юкио. Игорь раскрыл его и принялся за чтение:

Dear my lord Igor, first of all, let me express my deepest concern over the assassination attempt you had to go through. Not every one of us was so fortunate during that horrible night. Yet, I still wish to believe that even the deepest darkness will be eventually broken by the guiding light of dawn. Those we have lost shall lay the path for our future. We shall tirelessly work so their death will not be in vain… Our hearts ablaze, and for now, I believe, the only think we truly need is to decide on the direction of our effort.

Your sincerely, Yukio.

P.S. It was rude of me not to express gratitude to my savior just after the incident. Forgive me, for I was shocked and out of my mind. Let me do it now, then.

Thank you.

Игорь прочёл письмо с улыбкой.

Девушка благодарила его за всё, совсем за всё… А ещё завуалированно спрашивала его про дальнейшие планы. Нужно будет ей написать…

Потом юноша проверил ещё несколько писем, совсем неважных, и вот уже подумывал о прочих своих делах, когда ему попался на удивление мягкий и приятный на ощупь конверт, смачно поцелованный русской Императорской печатью.

Юноша заинтересовался, вскрыл письмо и прочёл послание.

Это было официальное объявление.

Объявление о скором визите в Японию ещё одной принцессы.

Татьяны Романовой…

Завывал ветер перебирая травинки, и высоко в небесах над раскатами зелёных холмов носились облака.

На деревянном стуле на вершине холмика сидела девушка в белом летнем платье и в шляпке. Её золотистые волосы покачивались в порывах ветра, а белая, нежная ткань платья плотно накрывала кожу, подчёркивая изящную ножку.

Девушка была неподвижна. Ветер дёргал её, как маленький мальчик дёргает свою маму, — поправочка, как маленький мальчик дёргает свою сестру, она была ещё слишком молодой, чтобы считаться мамой, — когда хочет показать ей что-нибудь интересное. Девушка терпела. Её лицо было каменным.

И только блестящие голубые глазки девушки поглядывали на её подругу: в одной руке кисть, в другой трафарет, она стоит перед холстом, вся хмурая, и рисует.

Елисавета была в своём обыкновенном буром платье несмотря на тёплую вопреки сезону погоду. Татьяна предлагала этой девочке сменить его на что-нибудь более удобное, — может быть даже что-нибудь из её собственного гардероба, — какой повод нарядить куколку, — а если очень хочется, можно было совсем раздеться, побежать навстречу ветру, покататься на нежной травке… К великому сожалению принцессы, Елисавета ей отказала.

Всё потому что для неё самой удобной одеждой была самая привычная.

А ещё Ленка, — Татьяна старалась не называть её так вслух, потому что девушке это ну совсем не нравилось, и она в отместку начинала издеваться «вашим имперским»… Так вот Ленка заявила, что если высочество хочет сделать пребывание в её загородном поместье более удобным, она может просто перестать менять температуру.

Какая хитрая…

— Всё? — спросила Татьяна, замечая, что её подруга опустила кисточку и краски.

Елисавета кивнула.

Татьяна сразу же встала, разминая ноги и затёкшую шею, и отправилась смотреть на плоды более чем двухчасовой работы. Елисавета уже слаживала краски, когда перед лицом принцессы показался её портрет. Улыбка на губах девушки сверкнула необыкновенно ярко:

— Прекрасная картина!

— Благодарю, — сухо ответила своим нежным голосом Елисавета.

— Повешу её рядом с рисунком Лёшки, который он сделал по заданию в детском садике. Никто не заметит разницы!

— …Вы сами настояли, чтобы я вас нарисовала, ваше…

— Да-да. Да… Извини. Самое главное, это старание и любовь, а не результат. Картинка Лёшки висит в моей комнате…

— …

— Жаль только ты не согласилась нарисовать меня голой…

— Платье проще анатомии, — ответила Елисавета, и стала искать чем бы вытереть руки — Татьяна сразу же сунула ей шёлковый платочек.

— …К тому же мне неловко подпитывать ваши лесбийские фантазии, ваше…