Сработало ночное зрение, и Хироми разобрала среди веток… Птицу.
Белого соколка.
Мужчина прошёлся к нему с готовым конвертом. Он приподнял его, раздался свист, и птица махом вырвала белую бумажку из покладистых рук и устремилась к звёздам. Мужчина следил за нею некоторое время, после чего поправил фуражку и побрёл мимо серебристого доспеха в чащу. Хироми опомнилась и последовала за ним.
Девушка облизывала губы своим длинным языком и всё не могла как будто на что-то решиться. Наконец она встала и на месте и спросила:
— Так…
Мужчина замер.
— Так… Ты что-то вроде повстанца. Сражаешься за свободу?
— Нет.
— Нет? А что ты тогда делаешь? Кто у тебя главный?
— Никто, я и все мои соратники равны.
— Значит вы что-то типа… Террористов? — вспомнила девушка слово, которое прочла как-то в библиотеке, в которую пробиралась время от времени.
— В некотором смысле — да.
— И чего вы добиваетесь? Просто хотите уничтожить британцев?
— В том числе, — кивнул мужчина и прошёлся взглядом с ног до головы сокрытого в чаще красного доспеха.
— Мы хотим уничтожить весь мир.
…
…
…
3. I
I.
Мисураги Юй всего немного завидовала волшебным доспехам. Они были крепкие, сильные, высокие… Им не нужно было есть, не нужно было пить. Они были свободны ото всех человеческой пороков и представляли собой чистую, незамутнённую силу. Девушка мечтала и сама когда-нибудь сбросить своё человеческое обличие и превратиться в железного монстра.
К великому сожалению, сделать это было невозможно, и Мисураги Юй всё ещё приходилось мириться со всеми слабостями своей телесной оболочки.
Например, такими как сонливость.
Мисураги чрезвычайно стыдно было в этом признаваться, но она была совой, и каждый раз, когда ей приходилось вставать ранним утром, для Юй начиналась самая настоящая пытка.
Девушка шла на крайние меры чтобы побороть в себе эту слабость. Она ложилась спать на грубых деревянных пластинах, ставила себе один, два, три будильника, специально оставляла ведёрко воды, чтобы окунуться в него с головой после пробуждения… Немного помогало.
Но прямо сейчас Мисураги столкнулась с, пожалуй, самым страшным врагом у себя на пути.
С мягким матрасом и пухлым одеялом.
Для девушки, которая уже очень много лет не могла позволить себе ничего подобного, это было просто нечестно…
Когда Юй более или менее вырвалась из вязкой дрёмы, она обнаружила себя свёрнутой калачиком и обнимающей обеими своими ручками подушку. Было мягко, тепло, приятно, — рядом сладко пахло кофе…
С великим трудом Юй приоткрыла свои чёрные глазки и посмотрела сперва на подушку, затем на высокий деревянный потолок с молочной лампочкой, на окно, прикрытое белыми шторами, поддуваемыми осенним ветерком, и наконец на девушку, беловолосую служанку, сидевшую на стуле у изголовья кровати. В руках она держала белую фарфоровую чашечку чёрного кофе, от которой поднимался прозрачный дымок.
Юй далеко не сразу осознала, что вообще вокруг неё происходит. Она бы и дальше завалилась спать, если бы не ветер, который пощипывал её грудь. Почему так холодно, подумала девушка и посмотрела на неё. И увидела, что ниже пояса её прикрывало пухлое белое одеяло, а всё, что было выше — живот, бёдра, маленькая упругая грудь с красными пупырышками, — всё это было открыто нараспашку…
Ещё пять секунд, сонно подумала Юй, закрывая глаза и смакую последние капельки дрёмы. А потом…
— Аааааааах!
Девушка вскочила, закричала, немедленно накрыла себя одеялом и взволнованно посмотрела на служанку. Юй едва не подпалила одеяло, но в последнюю секунду сдержалась, чтобы ненароком не сжечь и себя тоже.
Служанка в свою очередь озарила девушку взглядом своим пылающих глаз, — она что, демон?.. — и сказала:
— С добрым утром. Мастер ожидает вас в своём кабинете.
— Мастер…
— Возможно вы знаете его как Игоря Трубецкого.
— Он… — взволнованная Юй немного пришла в себя и вспомнила события вчерашнего дня. Затем она неловко сунула руну под одеяло и погладила свой бок. Поморщилась. Рана уже закрылась, но трогать её всё равно было неприятно, — жгучее, глубокое покалывание.
— Где мы? — строго спросила девушка.
— В поместье мастера.
— У него… — Юй кивнула и вдруг лицо её застыло.
Она была у него дома…
Совсем голой.
Юй едва не схватила дрожь, но снова в последний момент нежно заговорила служанка:
— Мастер лишь достал вас из доспеха. Я сама сняла вашу одежду, она была залита кровью…
— Ах, хорошо, — Мисураги облегчённо вздохнула.
— Мастер только смотрел со стороны.
— …
— Попрошу вас не поджигать кровать.
Юй заставила себя успокоиться и глубоко вдохнула, и снова повеяло приятным кофейным ароматом. Девушка неуверенно посмотрела на служанку, которая уже протягивала ей чашечку.
— Прошу. Кофе ещё горячий. Я переделывала его четыре раза в ожидании вашего пробуждения.
— Б-благодарю, — кивнула Юй и сделала глоток.
Было горько.
Но сладко.
Ах, как приятно. Девушка выпила ещё немного, потом ещё, — в какой-то момент она задумалась, а нет ли здесь отравы, но и сразу же отбросила эти мысли, — хотели бы, давно бы отравили. Служанка меж тем встала со своего стула. На его спинке висела голубая юката с узором из белых цветочков.
— Выйдите в коридор и во вторую дверь налево… И последнее, чтобы вас не узнали, — служанка протянула Юй маску, — алого демона со страшной улыбкой на губах, и пока девушка её разглядывала вышла за дверь.
Мисураги в свою очередь допила чашечку и стала одеваться. Юката оказалась ей немного великовата. Девушка нацепила маску и осторожно ступила в коридор. Он был на удивление оживлённым. Всюду сновали люди, звучали голоса. Люди были занятны и даже не обращали внимания на странную служанку, наряженную под демона. В окне, выходящем во дворик, Мисураги заметила несколько чёрных машин. Происходило что-то важное.
Девушка встала перед второй дверью и постучала.
— Входите.
Его голос…
Мисураги заскрежетала зубками и зашла.
Черноволосый юноша сидел на кресле перед камином и перебирал на небольшом столике рядом бумаги. Но вот взгляд его приподнялся, губы тоже приподнялись в улыбке, и он сказал.
— Охайо…
Девушка застыла.
— Юй-тян…
А затем вытаращила глаза.
…
…
…
«Тян (ちゃん)» — уменьшительно-ласкательный именной суффикс. Обыкновенно применяется к девушкам, особенно младшим по возрасту
По крайне мере так его расписывал учебник, который Игорь почитывал в своё свободное время. И всё же ни одна даже самая подробная книжка не может передать всех нюансов языка, живого как жизнь. Это было ясно уже по одному взгляду, которым Мисураги наградила юношу после его приветствия.
У девушки были такие живые, выразительные глаза, что каждое чувство в них читалось с полу-блеска, — ясное зеркальце ясной же души.
— Садись, — сказал Игорь, показывая на кресло рядом, тоже напротив камина. Мисураги пришла в себя и присела, — сиделось ей при этом неловко, как на иголках.
— Учу ваш язык, — заметил Игорь, всё разглядывая бумаги.
Девушка хмуро промолчала.
— Мне не помешает учитель. Поможешь?
— Найми кого-нибудь, — выпалила Мисураги.
— Можно конечно, но у меня тогда будет меньше мотивации.
Девушка поморщилась.
— И приватности. К тому же скоро нам придётся провести некоторое время только вместе.
— Что?
Игорь не ответил, но посмотрел на дверь и вскинул на неё указательный палец, и прошипел — тише… Мисураги замолчала и прислушалась. В коридоре звучали голоса и топот, царило волнительное, напряжённое оживление.
— Много дел, — заговорил Игорь.
— Много вопросов… Сегодня утром пришло сообщение. Ванкувер мёртв.
— Ах? — удивилась девушка.
— Ещё утром. Незадолго до рассвета его сын вернулся в крепость в своём доспехе, — отец вышел его встретить, спросить, что случилось, наверное, а он взял и… Бум.
