Я ведь этого и добивалась, но только легче не становится. Только хуже. Ушёл. Навсегда. Я бы взвыла. Заорала. Заплакала в голос. Но нарастающая боль в груди не даёт возможности сделать вдох. Набрать в грудь воздуха. Остаётся только тихо поскуливать, баюкая боль.

Екатерина                                                                                                                   

— Дурочка моя маленькая, — вдруг раздаётся ласковый, едва слышный из-за моих всхлипов, шёпот и горячая рука касается волос. — Глупенькая моя, — родные сильные руки приподнимают с пола, и Гриша перетягивает меня к себе на колени.

Вжимает в себя с такой силой, что я захрипела от нехватки кислорода. Рукой зарывается в волосы, прижимая голову к груди, где громко и быстро бьётся сердце любимого мужчины.

— Прости, маленькая. Прости, что сорвался на тебя. Прости, девочка моя...  — каждое слово сопровождается быстрыми поцелуями в макушку, висок, лоб.

Пытаюсь увидеть его, рассмотреть родное лицо, чтобы убедиться, что он действительно вернулся после того, что я ему сказала. Но пелена слёз закрывает обзор. Не даёт возможности увидеть родные глаза. Любимое лицо.

Цепляюсь пальцами за белую рубашку, мну, оставляю заломы, порчу идеальный вид. Не могу отпустить, боюсь поверить, что вернулся. Боюсь, что снова уйдёт, хлопнув дверью.

— Приревновал тебя. Как мальчишка, приревновал, — шепчет в волосы, целуя влажные пряди. — Увидел в окно, как тебя тот парень обнимает, а ты жмёшься в ответ, так красная пелена перед глазами встала. Что я мог подумать, малышка? В школе тебя нет, на звонки и сообщения не отвечаешь, а когда я приезжаю, вижу тебя обнимающейся с другим. Почему ты ушла, Катя? Что случилось?

Мотаю головой. Не могу ответить. Ком в горле мешает вымолвить хоть слово.

— Тёма? — догадывается Гриша сразу. — Вы снова с ним поссорились? Из-за него ты пришла к таким выводам?

Я отрицательно машу головой. Не хочу признавать, что слова парня зацепили. Поселили сомнения в душе.

— Не ври мне, котёнок. Что он тебе сказал? — пальцами вытирает слёзы, целует кончик носа. И от этой нежности из глаз по новой текут слёзы.

— Гриш, ты ведь действительно старше меня. Намного. Шестнадцать лет это не пять. Я же глупой девчонкой по сравнению с тобой выгляжу. Я ничего не знаю почти, ничего не смыслю в жизни. А ты уже отец.

— Сама ведь говорила, что плевать на возраст, — прижимается лбом к моему лбу, гладит большими пальцами рук мои щёки.

— Плевать, да. Но я когда осознала до конца… я…

— Накрутила себя? — быстрый поцелуй в губы.

Киваю и всхлипываю. Пальцами начинаю водить по его лицу, отзеркаливая его прикосновения, до конца не веря, что он вернулся.

— Что бы там тебе Тёма не наговорил, плюнь, котёнок. Разве нужны все эти условности, когда ты счастлива рядом? А я вижу, что ты счастлива. Малыш, — заправляет волосы за уши и смотрит в глаза укоризненно, — вспомни, что ты говорила мне несколько дней назад. Плевать на возраст.

— Я переспала с тобой в первый день знакомства, — отвожу взгляд. — Повела себя как шлюха. Как продажная девка.

— Котёнок, — рукой взлахматил свои волосы на затылке, — это не тот случай.

— А какой, Гриш? — всматриваюсь в глаза. — Разве то, что я была девственницей что-то меняет? Факт того, что я переспала с тобой, узнав твоё имя в процессе, не изменишь. Насколько знаю, девушки продают свою невинность. Считай, расплатилась с тобой за своё спасение, — горькая ухмылка на лице.

Гриша молчит. Всматривается в мои красные глаза. Поднимается резко вместе со мной на руках, чуть покачнувшись, и несёт в мою комнату, безошибочно определив место её расположения. Опускает в кресло и присаживается передо мной на корточки, сжав ладошки в надежных руках.

— Сегодня у нас разговора не выйдет, Катя. Ты слишком устала и вымоталась. Тебе нужно поспать.

— Я не хочу спать, — забираюсь с ногами на мягкое кресло. — Я хочу поговорить. Расставить все точки над «и».

— Мы поссоримся, малыш, — качает головой. — Ты будешь настаивать на своём.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь, обиженно сопя. Совершенно по-детски хотелось, чтобы он меня начал переубеждать.

— Что тебе сказал Тёма? — чуть помедлив, спросил он.

Екатерина                                                                                                        

— Я не хочу это обсуждать, — выдергиваю ладошки из его рук.

— Катя…

— Я не стану лезть в ваши отношения, Гриша. Он твой сын. Как я поняла, у вас сейчас и так напряжённые отношения. Я не хочу делать ещё хуже. Наш с Артёмом разговор останется между нами. И ещё… он ревнует, Гриша.

— В каком смысле? — хмурая складка между бровей, которую я тут же разглаживаю пальцами.

— Артём. Он ревнует тебя ко мне. Боится, что я заберу всё твоё внимание. В общем, — начинаю объяснять, когда вижу непонимание на лице, — из твоего рассказа и из случайно брошенных фраз Артёма, я пришла к выводу, что ему не хватает родительского внимания. Гриш, я не сомневаюсь в том, что ты прекрасный отец, но… ты когда-нибудь задумывался над тем, чтобы найти Артёму мачеху? Найти женщину, которая заменит ему мать? Подарит ему ласку, проявит материнскую заботу.

Озадаченно качает головой.

— Понимаешь, большая часть наших комплексов, обид и страхов идут из детства. И ты единственный родной человек у Артёма. Он привык к тому, что ты уделяешь время только ему. Моё появление как удар под дых. И его ненависть ко мне только усилилась. Если до этого я просто была той, что отказала и вызвала отца в школу, то сейчас я конкурентка, которая забирает твоё внимание.

— Кать, он взрослый парень. Какая ревность? Я был всего на год старше, когда он родился. Я в девятнадцать лет стал отцом.

— Не стоит сравнивать его с собой. Ты — это ты, Артём — это Артём. Все учителя отзываются о нём в положительном ключе. Одноклассники его уважают. Не знаю, действительно ли я ему понравилась или нет, но, по всей видимости, мой отказ его зацепил. Он привык, что девчонки бегают за ним. А я отказала. Меня он невзлюбил за это. Плюс я тебя вызвала в школу. Ты ему рассказал про нас?

— Он сам догадался.

— Догадался и невзлюбил с ещё большей силой. И решил теперь мстить мне через сестру. Ой, — понимаю, что сказала больше, чем нужно.

— Что он решил? — Гриша отстраняется от меня и поднимается на ноги.

— Забудь.

— Раз уж начала, то договаривай до конца. Я правильно понял, что Артём хочет использовать твою сестру, чтобы отомстить тебе?

— Да. Соня перешла в его класс в этом семестре.

— С чего ты взяла, что он решил тебе мстить через Соню? — вижу, что Гриша не находит себе места.

— Артём сам мне сам сказал. Гришенька, я с ней поговорила. Предупредила об этом. Всё будет хорошо, — подхожу к нему и кладу ладони на напряжённые плечи своего мужчины. — Не переживай, хороший мой.

— Я просто не понимаю. Не понимаю, когда потерял с ним связь. В какой момент позволил ему стать таким. Отец из меня вышел никакой.

— При всём желании нельзя стать идеальным родителем, понимаешь? Как бы ты из кожи вон не лез. Ребёнок это абсолютно чистый, незапятнанный лист бумаги. И ты, как родитель, знакомишь его с этим миром, вкладываешь знания. Ты рисуешь на этом листе, грубо говоря. Оставляешь свой след в его сознании. Например, я слишком требовательна к себе. Чрезмерно требовательна. Я должна всё делать идеально, без единой помарки. Любая оплошность выводит из равновесия, портит настроение.

А я себе задала вопрос — зачем? Зачем тратить свои силы на бессмысленные вещи? А ответ прост! Родители. Они всегда хотели, чтобы я была отличницей. И мама контролировала мои оценки, проверяла домашнее задание. Когда я писала контрольную на пять, она спрашивала, почему не на пять с плюсом. Меня никогда, ни разу в жизни не похвалили родители. А я стремилась всё сделать лучше, чтобы услышать одну фразу: «Я тобой горжусь».