— Извините, можно выйти? — вскинула руку, прикусив до крови губу, чтобы не начать плакать прямо здесь. На глазах у всего класса.

Учитель кивнула и отвернулась к отвечающему у доски ученику. Я вскочила со своего места и бросилась вон из класса, всеми силами глуша всхлипы.

Соня

В коридоре было пусто, поэтому я опустилась на пол у двери и прижала ноги к груди. Уронила голову на колени и не смогла сдержать предательских слёз. Как больно. Как больно вспоминать о маме. И с каждым днём, когда осознание того, что мамы больше нет в живых, становится ещё хуже.

Жизнь продолжалась. Но я уже не была той, что прежде. Тоска в груди постоянно снедала меня.

Сжала в руке кулон и поднесла его к губам. Как же мне не хватает тебя, мамочка.

Немного успокоившись, вытирая слёзы со щёк, вскинула глаза и увидела Артёма, который стоял у окна, сложив руки на груди и опершись бёдрами на подоконник. Странным взглядом смотрел на меня. Не шевелясь. И не моргая. Только блуждал глазами по моему покрасневшему от слёз лицу.

Встала с пола и отряхнула юбку. Направилась в сторону туалетов. Сейчас я была слишком расстроена, чтобы пытаться разобраться в странном поведении этого парня.

В туалете умылась, стирая следы слёз. Не любила показывать свою слабость. Заправила волосы за уши и посмотрела на своё отражение в зеркале. Глаза припухли от слёз и выдавали, что я только что плакала.

Медленно пошла обратно в кабинет математики. Нужно срочно искать репетитора, чтобы сдать экзамен хотя бы на минимальный балл. В коридоре парня уже не было. Что могло произойти, из-за чего Артём так невзлюбил меня?

Вернулась в класс я со звонком с урока. Сложила быстро вещи в сумку, не глядя на свою соседку по парте, которая с любопытством рассматривала мои покрасневшие глаза. Сделала вид, что ничего не заметила.

— Ефимова Соня и Левашов Артём, задержитесь, пожалуйста, — сказала Анна Леонидовна, когда я уже направилась на выход.

Послушно остановилась у первой парты, вздрогнув, когда Артём встал рядом, задев бедром мою руку. Скрестила руки на груди. Повернула чуть голову вправо и скосила на него глаза. Парень вертел в руках брелок и не смотрел в мою сторону. Мой взгляд скользил по его профилю. По ёжику волос, благодаря которому подчёркиваются острые скулы. По прямому носу. По пухлым губам и квадратному подбородку.

Парень нахмурился, а мне захотелось разгладить морщинки на его лбу пальчиками. А ещё коснуться губ, чтобы проверить, такие они твёрдые, как кажется на первый раз.

Испуганно поняла, что эти чувства похожи на влюблённость. Прикусила губу и отвернулась к доске.

— Татьяна Ивановна сказала мне, что тебе нужны дополнительные занятия по математике, — начала учитель, когда последний ученик покинул класс. — К сожалению, у меня нет свободного времени, потому что много учеников. Артём, позанимаешься дополнительно с Сонечкой, чтобы подтянуть её.

Артём                                                                                                                      

Первым делом хочу отказаться, но вспоминаю о своём плане и соглашаюсь. Девчонка рядом хочет что-то возразить, но училка поторопила нас, прогнав из класса.

Девчонка вышла в коридор следом за мной, сжимая лямку своего рюкзака двумя руками. Смотрю на её стройные ноги, обтянутые плотной чёрной тканью колгот. Стоит признать, что малышка ничего такая. Очень даже симпатичная. Влюбить её в себя, поиграть, а потом бросить, разбив ей сердце, будет очень приятной и увлекательной игрой.

— Дай свой номер телефона, Бэмби, — кидаю ей в спину, когда девушка идёт к лестнице.

Оборачивается и хлопает в недоумении зелёными глазищами, смотря с неприкрытым недоумением:

— Зачем?

— Скину тебе адрес, куда приезжать на занятия, — подхожу ленивой походкой к ней и нависаю сверху. Бэмби ещё ниже своей стервы сестрицы. Подхожу к ней настолько близко, чтобы коснуться носками своих ботинок её сапожек. Светлая головка оказывается на уровне моей груди. Лёгкий сладкий запах ударяет в нос. Кладу руку на побелевшие пальцы девчонки, желая её смутить. Знаю, что девчонки млеют от телесного контакта.

Но что-то снова идёт не так.

Оба равно выдыхаем от этого контакта. Бл*ть. Чё за хрень со мной творится сегодня? Меня будто током шибануло. Второй раз за день залипаю на этой девчонке.

Это всё игра. Только игра. Твержу себе.

 А руку печёт в том месте, где я касаюсь её ладошки с гладкой нежной кожей.

Бэмби поднимает лицо. Вскидывает на меня покрасневшие от слёз глаза.

Зелень её глаз затягивает в свою глубину. Не понимая толком, что делаю, кончиками пальцев провёл по её руке от запястья до плеча. Зрачки в глазах Бэмби расширились. И она начала дышать тяжелее.

Облизала быстро губы.

Взгляд опустился на абрис её пухлых губ, который покраснел от солёных слёз.

Играю желваками, когда вспоминаю, как она плакала в коридоре. Понятия не имею, что ей сказала Захаренко, но когда Бэмби отпрашивалась выйти из класса, её голос дрожал от слёз. Она подорвалась с места, ни на кого не смотря, пряча лицо за завесой волос, и выскочила из класса.

Что-то необъяснимое заставило меня пойти следом. Что-то, чего я не мог объяснить себе. Что-то, что не давало сейчас убрать руку с её худого плеча.

Девчонка даже не заметила, что я вышел из класса сразу после неё. Сидела у стенки и тихо плакала, что-то сжимая в кулачке. Засунул руки в карманы и отошёл подальше, наблюдая за своей жертвой издалека.

Боролся с чувством жалости, которое подняло голову, когда до моего слуха доносились тихие всхлипы.

Я ждал. Понятия не имею чего, но ждал.

Наконец-то, Бэмби успокоилась и подняла красные глаза. Цвет зелёных глаз стал более насыщенным, ярким. Почти прозрачным, как стекло бутылки. Губы припухли. Кончик носа покраснел.

Смотрел на неё и не мог понять — какого хрена она такая красивая. Заплаканная, с петухами в светлых волосах, но бл*ть, всё равно пизд**ки красивая.

Посмотрела на меня полным боли взглядом и отвернулась, пожав плечами.

Бэмби поднялась с пола и, покачиваясь на каждом шагу, пошла в сторону туалета. Сжал с силой зубы и с титаническим усилием отвёл глаза от её худой спины и осиной талии.

Боюсь, что моя игра может выйти из-под контроля.

Потому что уже сейчас грёбанные чувства выходят из-под контроля, хотя я ещё не начал.

Вернулся в кабинет и плюхнулся на стул рядом с Пашей.

Артём                                                                                                                   

Весь урок прикидывал в голове, как подкатить к Соне, чтобы не вызвать подозрений. Ведь стерва сестричка могла рассказать про меня.

Знаю, бл*ть, что был не прав, но батя меня выбесил. Вывел из себя тем, что встал на защиту руссички.

Влетел позавчера в мою комнату, вырубил игруху, в которую я рубился и начал наезжать.

— Артём, объясни мне, какого лешего мне звонят и сообщают, что ты домогаешься новенькой учительницы?

— О! Всё-таки позвонила? — ухмыльнулся криво.

— Объяснись, Артём.

— А ты чего так напрягся? — спросил лениво, смотря на пышущего гневом батю.

— Объяснись, — взбешённо выплевывает.

— Чего объяснять, батя? Зачетная училка пришла к нам, с зачётной, аппетитной фигуркой. Решил приударить за ней, симпатичная ведь малышка. Не тупая малолетка. Вот только стервой оказалась, к сожалению. И стукачкой.

Встаю со стула и потягиваюсь. И совершенно не ожидаю смачного подзатыльника, от которого зазвенело в голове.

— Бать, ты чего?

— Кто тебя учил так о женщинах говорить, как о товаре? — батя взбешён.

Я тоже. Ещё ни разу он не поднимал на меня руку. Ни единого гребанного раза. А тут из-за какой-то стервы так взбесился.