Правильно кто-то сказал – компьютер изобрел Бог, а дьявол придумал игры. У Дина остались еще общественные сети, с кучей знакомых по интересам и разнообразные форумы, на которых можно было обсудить наболевшее.

Впрочем, ему никуда не хотелось. Прибывая во все еще ненавистном, но уже привычном одиночестве, юноша сейчас окончательно разобрался в своих ощущениях и мыслях – его мутило не от игры, сетей и форумов, его тошнило от людей! От всех этих всезнаек, ленивцев, повес и невежд; от их самоуверенности, напыщенности, наглости, тщедушия и честолюбия. Все они – мелкие тараканы, тарахтящие неосмысленный бред, не осознано бредущие впотьмах, кусающие друг друга челюстями или ласкающие усиками. Все они – ничтожные представители приговоренного к вымиранию вида, пытавшиеся урвать добычу, кусок перетянуть к себе, закрепиться лапками на отвоеванном камушке. Лишенные идеи и смысла, указателя и пастуха, растворившееся в общем потоке бессознательности и отчуждения, это порочное стадо баранов давно перестало блеять хоровое «мы», оно превратилось в табун ослов отчаянно вопящих «я», и рассыпающихся по прерии в поисках единоличного вектора. Барану можно выжить в стаде, не смотря на его тупость, но одинокому ослу – рабу собственного упрямства – никогда!

Дин закрыл глаза и откинулся на спинку стула, положив руки на затылок и возвращаясь к мыслям о Лестере Маккорте. Он без сомнения занимал его больше, чем Гарви Джоскин. Он был опаснее, в нем таилась угроза, от него за милю пахло первобытным злом. Как же тогда выглядит третий участник этой группировки, если только индеец, по виду своему, будто способен на самое худшее? Внешность конечно обманчива, но тот ли это случай?

«Нужно выкинуть их из головы!» – подумал Дин. – «Максимум, что меня ожидает – небольшая взбучка. Постоянно эти уроды так развлекаться не станут. Травмы на моей физиономии быстро вызовут подозрение учителей, а при последующем допросе и вычислении причины зачинщики могут быть отчислены и им это известно. Стоит ли так рисковать из-за какого-то новичка, всего-то заступившегося за девушку?»

Остановившись на последнем слове, Дин повторил его несколько раз про себя, почувствовав, как ему приятен сам произнесенный звук:

«Девушка… девушка… девушка!»

Он даже проговорил его шепотом, а после, вернув руки на клавиатуру, вбил «девушка» в поисковик и, нажав на выскочившую ссылку с многочисленными фотографиями, принялся с возбужденным любопытством рассматривать симпатичные мордашки и тела, чего оказалось недостаточно. Ему непременно хотелось увидеть обнаженное женское тело, со всеми его интересностями. Сейчас! Срочно! Безотлагательно!

Эйфория напирала и спустя какие-то секунды Дин мониторил эротические сайты, пуская слюни на вспотевшую под рубашкой грудь.

Что же, ему было шестнадцать! Кто не сходил с ума в этом возрасте от желания? Причем от желания пока не изведанного, запретного и далекого, но до боли необходимого!

Один из сайтов встретил весьма заманчивым меню. Выбрав раздел «мулатки», Дин забрался в архив с фотосетами и остановился на девушке, чем-то напоминавшей Зельду. Теперь ему осталось встать, плотнее закрыть дверь и расстегнуть ширинку…

А за окном прогремели отдаленные раскаты грома. Небо потемнело, а вскоре по жестяному козырьку и крыше забарабанил дождь, принося с собой такую долгожданную прохладу.

С легким чувством вины Дин закрыл провокационные сайты, стер от посторонних глаз историю браузера и, привлеченный блеснувшей молнией, подошел к окну. Краешек белой стены соседского дома, задний двор, родительский трейлер, несколько деревьев, покосившийся забор и проволочное заграждение в конце – все, что он увидел, задержав внимание на высохшем старом ясене посреди двора. С раскидистыми корявыми сучьями, похожими на лапы замаскированного и притворно застывшего чудовища, дерево, казалось, караулило жертвы.

А гроза набирала силу. Гром разрывался и свирепел. Вновь яркая вспышка озарила двор, и молния лишь чудом не ударила в ясень, нарочно выискивая цель.

Дин в испуге отпрянул от окна. Страх, связанный с грозою его не оставлял с младенчества, а привычка никогда не ложиться с родителями лишь усилила его, заставляя в одиночестве прятаться с головой под одеяло. Сейчас, конечно, Дин не прятался, но гром и молнии все так же вызывали в нем предвестие чего-то мистически дурного.

Юноша вышел из комнаты и, спускаясь вниз, столкнулся на лестнице с отцом.

– Ты что бредешь как сомнамбула? – спросил он, положив свои тяжелые сухие ладони на плечи сына.

– Ты дома? – удивился Дин. – А я и не слышал, как открывался гараж.

– Как же, услышишь тут! Такой ливень! Давай-ка поменяемся местами, мне нужно наверх, переодеться, а тебя мать внизу уже дважды звала на ужин.

– Как же, – повторил сын, заимствуя отчую фразу: – услышишь тут!

– Такой ливень! – хором сказали оба.

Отец подмигнул и продолжил шествие.

Ужин прошел спокойно и тихо. Родители общались между собой и Дину редко доставались моменты участия.

– Ничего, если завтра я поеду на автобусе? – спросил он. – Не хочется снова торчать там, как идиоту.

– Как хочешь, – ответил отец, одарив сына быстрым, скользящим взглядом и сразу же возвращая его на недоеденный куриный окорок у себя в тарелке.

– Ты закончил? – вступила мать. – Оставь, я помою.

Дин кивнул.

– Пойду к себе, повторю правила по алгебре, а то завтра могут спросить, – Он встал из-за стола и шепотом добавил: – Если это вообще кого-то интересует…

– Почему ты так сказал? – не понял отец. – Нужна какая-то помощь?

– Нет, все нормально… Я просто так…

Дин вышел, но задержался на первых ступенях лестницы, прислушиваясь к голосам.

– Мне кажется, что ты уделяешь ему недостаточно времени, – говорил отец.

– Я? – воспрепятствовал голос матери. – Ты у нас тут, вроде бы, мужчина.

– Что значит «вроде бы»? – удивился собеседник. – Я целыми днями на работе, обеспечиваю вас, а ты сидишь здесь и ничего толком не делаешь.

– Я занимаюсь домом! – повышенным тоном снова парировала мать. – Готовлю, убираюсь, мою!

– Это твоя прямая обязанность.

– То есть это я виновата, что не могу устроиться на нормальную работу из-за постоянных переездов?

– Ну что ты передергиваешь? Я ни в чем тебя не упрекаю, не придумывай лишнего. Всего лишь хотел попросить больше заниматься нашим сыном, интересоваться учебой, разговаривать с ним, следить за теми, с кем он общается. Шестнадцать лет – опасный возраст и мы должны быть в курсе всего, что он делает.

– С кем он может общаться? Мы в городе без малого неделю! Ты в Портленде такими вопросами не задавался никогда.

– Он там был на глазах, почти всегда сидел дома. И товарища его – Шона – мы хорошо знали.

– А-а, так может ты ни рад, что он больше времени уделяет учебе, нежели паркуру, скейтам, марихуане и девочкам?

– Опять передернула… Ну что же ты за человек?

– Да, я человек! И давно надеюсь жить обычной оседлой человеческой жизнью! Я не выходила замуж за цыгана или коммивояжера, мне всегда был нужен дом! Свой дом! Со своими цветами и мебелью! Пресловутая американская мечта, за которой я приперлась в эту умирающую страну с оживающей родины! Но я скитаюсь, как жена военного, с базы на базу! Мне надоело! И мы уже столько раз об этом говорили, что меня вывернет наизнанку, если ты снова начнешь уверять, что это когда-нибудь закончится, – тише проговорила мать, заметив чрезмерное волнение в собственном голосе. – Ты ведь обещал, что это последнее место и что мы скоро купим дом.

– И слово сдержу, – сухо ответил мужской голос, резко меняя тему: – Сегодня позвонил Бернс, хотел узнать, как мы тут устроились. Передавал тебе привет.

– Но ты же не из-за этого завелся?

– Нет. У него сына положили в наркологическую клинику…

Переставая различать слова, Дин на цыпочках поднялся к себе.

«Даже поскандалить, как следуют, не могут!» – разочарованно подумал он, повалившись на кровать. – «Всегда чуть-чуть, ничего на полную катушку. Ни посуды битой, ни ударов кулаками по столу. Все предельно интел… Блин, вроде слово знакомое… интеллект… интеллектуально… интеллигентно! Предельно интеллигентно. Где же я такое словосочетание выискал, не на сайте ли с мулатками? Она предельно интеллигентно сняла с него трусы и выдала интеллектуальную шутку про пенис… Какой ужас».