– Успокойся! Загляни в ванную, увидишь, там лежит мое платье. Я была дома, я вернулась раньше тебя. Просто я спала на террасе.

Она слышит шаги. Сердитые такие шаги. Сэм ходит по квартире. Он молчит, но еще явно не успокоился. Она не отключается и терпеливо ждет.

– Нашел платье?

Сэм бормочет в ответ что-то неразборчивое. Слышно, как он выходит на террасу: шум с улицы становится громче. Элин знает, что плед остался лежать в шезлонге.

– Почему ты спала здесь, а не в спальне? – спрашивает он, однако теперь его голос звучит уже куда спокойнее.

– Мне хотелось немного отдохнуть, посмотреть на луну и звезды. И я даже не заметила, как уснула.

Сердце Элин по-прежнему быстро стучит в груди.

– Ты смотрела на звезды? Одна?

– Да, одна. Послушай, Сэм, я больше не могу с тобой говорить. У меня сейчас запланирована фотосессия. Увидимся вечером, тогда все и обсудим.

– Обсудим? Но ты же снова вернешься поздно.

– Я не знаю.

– Значит, ты не знаешь…

– Нет. – Она внезапно переходит на шепот.

– Кстати, все мои проблемы разрешились. Если тебя это, конечно, волнует, – громко говорит Сэм в трубку.

Элин слышит в его голосе нотки раздражения.

– Какие проблемы?

– На работе. Ты, наверное, не заметила, но у меня вчера возникла чрезвычайно критическая ситуация.

– Прости, конечно, заметила. Что случилось?

– Я был на грани разорения.

– Вот как… Слушай, давай погорим об этом позже, обещаю выслушать тебя, как только у меня появится хоть минута свободного времени. Прости.

– Ну, разумеется, так будет лучше всего.

И Сэм отключается, напоследок тяжело вздохнув.

Эрик с Эдвином сидели на диванчике в кухне и с азартом колотили ложками по столу.

– Есть давай! Есть давай! – скандировали они хором, пофыркивая и повизгивая от смеха.

Элин раскладывала по глубоким тарелкам только что сваренную кашу, вязкую, как клейстер. Серые комки ни в какую не желали отлепляться от ложки, она постучала ею о край кастрюли и водрузила полные тарелки на стол. Из шкафчика достала расписанную вручную фарфоровую сахарницу, которую Марианна получила в подарок от Айны, когда Элин исполнился год. Взяла ложку и только собралась немного посыпать кашу сахаром, как на кухню вошла проснувшаяся Марианна. Элин стремительно отвернулась, прижав к себе сахарницу, но было поздно – Марианна засекла ее и грубо вырвала сахарницу из рук.

– Ничего, поешьте яблок, это куда полезнее. Забыли? Мы должны экономить сахар по будням.

– Прости, мама, но с сахаром каша куда вкуснее, – пробормотала Элин и с грохотом распахнула дверь кладовки.

Яблоки, только что собранные, лежали на полу, в деревянных ящиках с крышками. Она сама собирала их с братьями с растущего перед домом дерева. Мелкие, с румяными бочками. Элин взяла две штуки и, порезав их на мелкие кусочки, поровну распределила между тремя тарелками.

– Я не знала, когда ты встанешь, поэтому приготовила завтрак на троих, – пояснила она.

– Пустяки, ты же знаешь, я не люблю кашу. С меня хва тит и кофе.

Марианна налила в перколятор[4] воду и, насыпав туда молотый кофе, подключила шнур к розетке. Кухню наполнил булькающе-пищащий звук. Халат на груди слегка распахнулся, обнажив грудь, бледную и опухшую, с затвердевшими от царящего на кухне холода сосками. Перехватив взгляд дочери, Марианна тут же запахнулась и туго завязала пояс на талии.

– Сегодня вам придется отправиться в школу пешком.

Элин понимающе кивнула:

– Что, бензин кончился?

– Нет, но ты же понимаешь… Нам следует экономить, чтобы в выходные иметь возможность съездить в Висбю за покупками. Если захотите, я могу взять вас с Фредриком. В награду за то, что ты будешь до конца недели отводить мальчишек в школу. – Марианна наклонилась, обеспокоенно глядя на сгущающиеся темные тучи за окном.

Элин просияла:

– Тогда, может, купим спортивную обувь для уроков физкультуры? Хотя бы для Эрика с Эвином, а? Я-то и босая могу побегать, раз у нас нет денег. Мне не привыкать. Но они так много гоняют в футбол. Им больно босиком-то.

Марианна сделала вид, что не слышит, и принялась убирать со стола посуду. Об ее ноги, высоко задрав хвост и повизгивая, терлась Бланка.

– Что, проголодалась, бедняжка? Тоже хочешь каши?

Элин присела на корточки и почесала черно-белого бордер-колли за ухом. Пес ткнулся носом ей в щеку и лизнул. Она прижала к себе Бланку и принялась гладить по спине. От радости собака поставила лапы ей на ноги, словно собираясь обнять. Элин опрокинулась на спину, но вставать не спешила. Лежала и задумчиво смотрела на собаку.

– Бланка такая худая. У нас что-нибудь найдется для нее? – спросила она.

Марианна уселась на стул с сигаретой в руке. На столе перед ней дымился в чашке кофе. Она указала на кладовку:

– Там есть один пакет. Я взяла его у бабушки, у них там много собак, так что они и не заметят. Я сперла у нее даже пару пачек сигарет. – Рассмеявшись, Марианна сделала глоток кофе.

Элин поднялась с пола и, взяв в руки собачью миску, открыла дверцу кладовки. Нашла пакет и аккуратно отмерила порцию сухого корма. Когда она ставила миску на пол, мать кивнула на мисочку поменьше, стоявшую рядом:

– И куда, интересно, запропастилась наша Крошка? Что-то я давно ее нигде не видела.

Элин лишь головой покачала в ответ.

Бланка принялась жадно есть.

– У нас есть какая-нибудь кошачья еда?

– Вот еще! – фыркнула Марианна. – Конечно нет. Пусть довольствуется мышами и птичками. Но я вот все думаю, – задумчиво продолжила она, – куда наша Крошка могла подеваться? Неужели ее сбила машина?

Элин внимательно посмотрела на мать, и – вот странно – ей почудилась хитрая улыбка на ее лице. Хотя, может, это всего лишь игра ее воображения?

Мысль об этом не отпускала ее до самой школы, и даже на уроках Элин продолжала думать об этой хитрой улыбке. Крошка была ее кошкой, она принадлежала только ей, и никому другому.

Утренний моросящий дождь закончился, и сквозь просветы в тучах выглянуло солнце. По дороге домой Эрик, Эдвин и Элин играли в прятки. Правила были просты: чтобы спрятаться, нужно было забежать вперед. Смеясь и дурачась, они по очереди решали, кому водить. Эдвин прямо-таки закудахтал от смеха, когда Элин отыскала его сидящим высоко на дереве. Он любил взбираться куда только можно, лишь бы оказаться подальше от земли. Элин погрозила ему пальцем:

– Смотри у меня, еще не дай бог свалишься и сломаешь себе ногу. Будешь тогда знать, как по деревьям лазить.

– Чепуха, наш Эдвин куда более ловкий, чем ты думаешь. – Эрик подошел и встал рядом с Элин под дерево.

Эдвин прищурился и спрыгнул на землю, вытянув руки в стороны и согнув ноги в коленях, словно прыгал с парашютом. Элин испуганно вскрикнула, но приземление оказалось удачным, а брат расплылся в довольной улыбке.

– Вот видишь. Он у нас не только обезьянка, но еще и птица, – рассмеялся Эрик.

Эдвин встал лицом к стволу, закрыл глаза руками и принялся громко считать. Элин с Эриком помчались вперед, и все началось сначала.

К тому моменту, когда они наконец свернули на дорогу, ведущую к их дому, они успели спрятаться восемнадцать раз. Эрик всегда вел счет таким вещам, и Элин любила дразнить его, называя «математическим гением». Смеясь и пихаясь, они влетели во двор.

Едва они очутились во дворе, как Элин заметила позади дома тень. Там кто-то был, рядом с ее тайником. Она почувствовала, как быстрее забилось сердце, и пригляделась повнимательнее. Кто-то двигался так, словно копал что-то или собирал с земли. Элин тяжело сглотнула. Неужели Марианна обнаружила ее банки под кроватью?

А может, это всего лишь Фредрик, который успел прибежать сюда раньше них?

Элин слегка подотстала, давая фору братьям, и те быстро убежали, кидаясь друг в друга школьными сумками. Прошмыгнув вдоль фасада, она выглянула из-за угла. И тут же пронзительно завизжала при виде открывшейся перед ней картины. Марианна вытащила из бочки и держала в руке одного из котят. Солнышко. Он был мокрым, головка безжизненно свесилась на бок. Мать небрежно отбросила его в сторону, и он упал к остальным двум. Затем Марианна наклонилась к мешку и достала еще одного, Плутона. Сунула его прямо в холодную воду и принялась держать.