Сабитова шумно выдохнула и стиснула зубы.

Учил покоряться, значит. Дрессировал. Приручал...

Скотина!

Чёртов психопат ломал парня. Ломал, чтобы превратить в послушную игрушку для извращенцев. Калечил душу, подчиняя тело...

Ленара сглотнула, чувствуя, как по щеке покатилась слезинка. Неуместная, непрошенная, она обожгла кожу, точно щёлочь.

Чёрт! Сколько боли... Сколько же боли и унижений тебе выпало, милый мой.

 - Женя... - Она прильнула к нему. Обняла. Положила голову на плечо. - Они ответят за всё. Обещаю.

Тихонов молчал. Долго. Мрачно. А потом вдруг сверкнул глазами и выпалил:

 - Знаешь, я думал, что зря выжил.

 - Ч-что? - Ленара отстранилась. Нахмурилась.

 - Когда в госпитале очухался, думал, зря всё, - голос парня недвусмысленно дрожал. - Стоило вспомнить, и... и... жить не хотелось совсем. Всё жалел, что не сдох, когда мина рванула. А теперь...

Он осёкся.

 - А теперь? - Сабитова вопросительно изогнула бровь.

Женя накрыл рукой её ладошку. Улыбнулся краешком губ.

 - Теперь у меня есть ты.

 - Хорошо выглядите, Евгений. - Носатый хлыщ водрузил на стол поднос с парой чашек чая, джемом и крекерами. - Как плечо?

 - В полном порядке, спасибо. - Женя схватил печенюху и смачно окунул в пиалу с вареньем. Он постоянно хотел есть. Постоянно. Лена смеялась над ним и тыкала пальцем в живот. Проверяла, не растёт ли брюшкo. - Послезавтра снимают швы.

 -Рад, что всё обошлось. - Доктор Шрай уселся напротив. - И приятно, наконец, услышать ваш голос.

Женя улыбнулся, принимаясь за чай. Впервые на сеансе он не чувствовал давящего напряжения и скованности, а носатый раздражал значительно меньше, чем обычно. Да и вообще в последнее время всё казалось каким-то другим. Не таким враждебным что ли...

 - Слышал о вашей утрате, - серьёзно сказал психиатр. - Соболезную. Вы были близки с мамой?

Евгений задумался, и доктор расценил затянувшуюся паузу по-своему.

 - Если не хотите, можете не отвечать. Обсудим позже, - поспешно предложил он.

 - Да нет, всё в порядке. - Женя пригубил чай. Вкусный. Горячий. Мятой пахнет. - Можем и сейчас поговорить.

 - Вы были близки? - повторил Шрай, вооружаясь блокнотом и ручкой.

 - Да, - кивнул Евгений. - Очень.

Воспоминания о маме - нежной, любящей, заботливой - бередили душу, но говорить о ней казалось правильным и логичным. Ведь мама теперь живёт в его памяти... Что-то похожее сказала Лена прошлой ночью, когда после жарких ласк они, обнявшись, болтали до самого рассвета... а потом вновь занялись любовью.

 - Она одна нас растила, без отца.

 - Сильная женщина, - деликатно заметил носатый.

 - Да, - вздохнул Женя. - Через пару недель мы поедем на кладбище, где она похоронена: могилу в порядок привести. Цветы посадить всякие. Ограду покрасить...

 - "Мы" - это вы и сестра?

Евгений вспыхнул.

 - "Мы" - это я и Елена Николаевна, - уточнил он, чувствуя, как жар заливает щёки по самые уши. - Варя приехать не сможет.

 - Понятно, - Артур Абрамович сделал пометку в блокноте. - Планы на будущее это замечательно. И хорошо, что вы обсуждаете их с тем, кому доверяете. Вы ведь доверяете Елене Николаевне?

 - Абсолютно.

А ещё я с ней сплю. Часто и затейно.

 - Так вы задумываетесь о завтрашнем дне, Евгений?

 - В смысле? - Женя потянулся за следующим крекером.

 - Ну... размышляете о том, чем займётесь после реабилитации? Есть какие-нибудь идеи, замыслы?

 - Ну да. - Евгений сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. - Устроюсь дальнобойщиком - им платят хорошо. Лена уже подыскала пару вариантов. А ещё пойду учиться в ВУЗ. На заочное отделение.

 - Это тоже Елена Николаевна подсказала? - лицо психиатра оставалось бесстрастным, но глаза лукаво сверкнули.

 - Да, - буркнул Женя и насупился.

Слишком уж настойчиво носатый интересуется его женщиной. Любой разговор к ней вывернуть норовит, подлюка. Может, врезать ему разок? Схватить за грудки, тряхануть как следует, прижать к стене и объяснить популярно и вежливо, что Лена теперь занята?

Нет, ну а что?

Хлыщ, конечно, марку отменно держит. Деловой весь такой. Учтивый. Вежливый... Профессионал, в общем. Но иной раз так на Лену глядит, что внутри всё дыбом становится.

 - Вас что-то беспокоит, Евгений? - вопрос сбил с мысли, и Женя дёрнулся.

 - Ч-чего?

 - Ну... я вижу, вас что-то смутило. - Артур Абрамович добавил в чай пару кусочков сахара. - Это как-то связано... с Еленой Николаевной?

 - С чего вы взяли? - нахмурился Женя.

 - С того, что каждое упоминание о ней вызывает у вас...ммм...специфическую реакцию.

 - Ничего не вызывает, - набычился Евгений и сжал руку в кулак. - И вообще...

Что именно "вообще" он так и не придумал, и это выбесило ещё сильнее.

 - Формирование эмоциональной привязанности в вашей ситуации - дело вполне закономерное, - примиряюще улыбнулся доктор. - Попробуйте описать ваши отношения.

 - Не умею я ничего описывать.

 - А вы попробуйте, - носатый чуть склонил голову и сморщил лоб гармошкой. - Это гораздо проще, чем кажется. Вы с ней дружите? Ладите?

Женя залип.

А ведь это шанс. Шанс объяснить всё без рукоприкладства и наездов. Только надо какие-то слова подобрать... правильные. Нужные. Такие, чтоб наверняка. Чтобы сразу всё понятно стало.

"Вы с ней дружите?"

Какой, однако, хороший вопрос...

Лена мгновенно возникла перед мысленным взором.

Вот она сидит у больничной койки, а он, обдолбанный донельзя, никак не может сообразить, что к чему. А Лена улыбается, трогает его за руку и обещает приехать. А потом, о чудо, действительно приезжает. Приезжает и увозит его из психушки. Кормит вкусностями, следит, чтобы он вовремя принимал чёртовы таблетки... А уж сколько раз она выдёргивала его из кошмаров, спасала из лап Того, кого надо забыть... Не счесть.

Её глаза, улыбка, запах, голос...

Её сатанинский стиль вождения, дурацкое пристрастие к кефиру и манера лукаво вскидывать бровь...

Всё теперь в нём. В памяти, под кожей, в крови. Проросло корнями. Впечаталось в душу - не вытравить.

А ещё у них было то самое. Много раз уже было, но Женя всё никак не мог до конца поверить... Никак не мог осознать, что всё взаправду. Ведь Лена... Она...

Она...

"Вы дружите?"

Какой, однако, глупый вопрос...

Евгений вскинул голову и встретился взглядом с психиатром.

 - Я люблю её, - сказал тихо, но твёрдо. - Больше жизни люблю.

Артур оттопырил занавеску пальцем, выглянул во двор и нахмурил кустистые брови.

 - Вы бы ещё мотоциклетный взвод привлекли, - сказал он. - Или сразу танковую дивизию.

 - Привлечём, если потребуется, - парировала Ленара, разглядывая пыльные корешки на полках старой гэдээровской стенки времён сытого застоя.

Сплошная психиатрия и патологии всякие. Попалась, правда, пара-тройка занятных книг по бихевиоризму и криминальной психологии. Надо бы полистать на досуге. Во время следующего сеанса, например.

 - Неужели все ваши? - не унимался потомственный психиатр.

 - Да, - Сабитова трогательно хлопнула ресницами, изображая святую невинность.

 - И даже бомж у мусорки?

 - И даже бомж у мусорки. - Она таки вытащила один из приглянувшихся фолиантов.

Пыль ударила в нос, и Ленара чихнула.

 - Будь здорова.

 - Спасибо, и вам не хворать. - Она провела пальцем по полочке и хмыкнула: хоть картошку сажай. Эх, дать Тихонову волю - он бы всё тут до блеска отмыл. Надо будет как-то предложить Артуру эту схему... - Долго ещё осталось?

Доктор Шрай вскинул руку и глянул на часы.

 - Минут тридцать.

 - Долго. - Сабитова плюхнулась на диван, уложила книгу на колени и принялась листать пожелтевшие страницы.