Цену...

Написал...

Стоп!

Какую, к черту, цену? Его что, продают?

Продают, как... как корову какую?

Но он же человек, а не скотина.

Наверное...

Евгений попытался высвободиться, за что тут же получил затрещину.

 - Тихо сиди, - рыкнул Хазмат и, обращаясь уже к незнакомцу, добавил: - Мало.

 - Мало? - мужик с акцентом, похоже, нехило удивился. - Х-ха! Это королевский цена за парня, которого уже попортили.

 - Одын раз нэ в счёт, - возразил Скотобой. - Два гранатомёта сверху хочу.

 - У вас есть такой поговорка... губа не дура, да? - усмехнулся незнакомец.

 - Не у нас, - пробасил Хазмат и пнул Женю в бок носком сапога. - У них.

Евгений тихо охреневал. В гудящей башке услышанное никак не умещалось. Это что же получается... За него торгуются, словно за свиную вырезку на мясном рынке. Его продают. Как скот. Он станет... станет... вещью, что ли?! Насовсем? Кто этот чёртов тип?

Мужик с акцентом явно колебался.

 - Дам один, - сказал он. - Мальчик-то уже не... це-ло-чка.

Он произнёс мерзкое словечко с каким-то особым смаком. Медленно. Чуть ли не по слогам. Женю передёрнуло. Страх опустился куда-то вниз живота и скрутил кишки в тугой узел.

На какой-то момент показалось, что время замерло, и ничего больше не случится. Ни плохого, ни хорошего. Однако...

 - Идёт! - от довольного Хазматовского рыка стены кособокой лачуги дрогнули. - По рукам.

И хлопок ладоней решил Женину судьбу...

Евгений сидел, ни жив ни мёртв, боясь пошевелиться. Сцепленные за спиной руки затекли и ныли.

Его продали. Продали, будто он - кусок мяса. Его только что продали мужику с акцентом!

Продали!!!

Женя понурил голову, чтобы никто не увидел, как ему страшно.

 - Ты мой теперь... - Толстые пальцы коснулись щеки, и Евгений шарахнулся. Набычился. Если б не кандалы, ушатал бы гада! - Ну-ну, не надо так нервничать, мой милый друг. Мы имеем впереди время. Много времени. И я как следует обучу тебя...

 - Этот русский савсэм шальной, - предупредил Скотобой. - Приручить сложно будет.

 - Ничего, - улыбнулся Незнакомец. - Мы справимся. Могу делать ставку второй гранатомёт, что скоро маленький друг станет совсем ручной и ласковый, как девочка.

Ты мой теперь. И всегда будешь принадлежать мне. Только мне. Всегда...

 - Женя... кто такой Джон?

Елена Николаевна внимательно смотрела на него и терпеливо ждала ответа. То, что он завис на целую вечность, её, похоже, нисколько не смутило.

Надо бы что-то сказать уже. Хоть что-то...

Евгений сглотнул, облизнул пересохшие губы и, с трудом сдерживая дрожь в голосе, выдавил:

 - Откуда ты знаешь о... о...

Вслух произнести имя Того, кого надо забыть, оказалось непросто. Очень непросто. Кошмарные воспоминания рвались из темниц памяти и набивались в лёгкие, мешая дышать.

 - Кто рассказал тебе про... про Д-д... - Женя шумно втянул в себя воздух и зажмурился. - Про Джона?

Ответ Вариной подруги окончательно выбил почву из-под ног.

 - Ты, - твёрдо сказала она, пронзая насквозь серым взглядом.

Тихонов посерел.

 - Я-я? - запинаясь, переспросил он и уставился на неё. Бирюзовые глаза лихорадочно блестели.

Как бы бедолагу удар не хватил.

 - Ты. - Сабитова крепче стиснула его ладонь. - Во сне ты повторял это имя снова и снова.

Женя отвернулся. Мышцы его напряглись, а здоровая рука сжалась в кулак.

Он молчал так долго, что Ленара уже отчаялась услышать ответ. Но вдруг парень заговорил. Тихо-тихо. Еле слышно.

 - Это... - Евгений вздрогнул. - Это очень п-плохой человек. Который делает... делал... п-плох-хие... плохие вещи. Очень... очень плохие.

Сабитова вздохнула. Исчерпывающе, однако. Но торопить его не стОит: сейчас только копнёшь глубже, замкнётся совсем. Видно же, не всё там просто.

Плохие вещи...

Ленара нежно провела пальцами по обнажённой спине, пересчитывая шрамы.

Одни, два, три, четыре, пять, шесть, семь... двенадцать...

Да, всё далеко не просто...

Что он делал с тобой, Подарочек? Что творил с тобой этот грёбаный Джон, что ты даже имя его произнести боишься? Да и имя-то, скорее всего, фальшивка...

 - Женя...

Сабитова продолжала поглаживать его. Подушечками пальцев, ногтями, а потом снова подушечками... По коже побежали мурашки, и она улыбнулась.

Приятно, видать. Кто ж не любит, когда спинку чешут? Все любят. Исключений нет.

Поцеловать бы его. Коснуться губами каждого рубца. Обнять. Прижаться. Приласкать ладонями грудь, ненароком задев соски. Легонько прикусить мочку уха. Шепнуть что-нибудь... эдакое.

Но она должна... Она обязана и дальше делать Евгению больно. Опасными несвоевременными вопросами бередить незажившую рану.

Потому что имелся уговор. Уговор с Котовым...

"Если упущу возможность сейчас, потом к разговору о Джоне фиг вырулишь, - подумала Ленара, сжимая волю в кулак. - Надо ковать чёртово железо. Горячее не станет".

 - Он был там... в Чечне... - аккуратно спросила она, - этот Джон?

Молчание. Кивок. Тихонов даже не повернулся.

Да уж. Мало приятного в прогулках по краю. Вот сейчас одно неосторожное слово, и всё полетит в тартарары.

Ох, не цените вы меня, Николай Степанович. Совсем не цените!

Сабитова вздохнула и решилась на крайнюю меру. Особый приём в психотерапии. Серпом по яйцам называется.

 - Ты хотел бы, чтобы он ответил за всё?

Приём сработал на все сто. Женя развернулся и уставился на неё. Ошарашенный, сбитый с толку. Он выглядел, будто его охреначили по затылку пыльным мешком.

 - Ч-что?

Похоже, её предложение неудобоваримо раскорячилось в истерзанных мозгах.

 - Чтобы он ответил за всё зло, - повторила Ленара, понизив голос, - которое сотворил с тобой и, возможно, с другими пленниками.

Тихонов нервно сглотнул, и она продолжила:

 - Если Джон, как ты говоришь, плохой и опасный человек, его надо остановить. Обязательно надо остановить. Иначе пострадают невинные люди.

Евгений опустил глаза. На скулах парня заходили желваки.

 - Хазмат и Джон - преступники, Женя. - Она чувствовала, что вот-вот ухватит нужную нить. Главное - не переборщить. - А всякое преступление должно быть наказано. По всей строгости закона.

Он вдруг вскинул голову и встретился с ней взглядом.

 - Но как... - прошептал он. - Как я могу... я же... я...

Пришлось постараться, чтоб ни один мускул на лице не дрогнул.

Сраный Котов со своими сраными условиями! Радуйся, собака. Дело сделано.

Сабитова проглотила вставший в горле ком и выдавила улыбку.

 - Мой дядя... - начала она, ни к селу ни к городу вспомнив Пушкина с его Онегиным, чей дядя самых честных правил. - Мой... брат моего отца занимает солидный пост в серьёзной спецслужбе. Пару дней назад я узнала, что они работают... работают с делом Хазмата-Скотобоя. Хотят упечь гада и его прихвостней за решётку. Для них любая информация на вес золота, и если бы ты... ну... немного...

 - Я согласен, - выпалил Тихонов, прежде чем она успела озвучить вопрос.

Полковник ответил не сразу. Звонить пришлось дважды.

 - Да? - хрипло рыкнул в трубку.

 - Вы сделали то, что я просила? - Ленара обошлась без предисловий. У неё был хороший учитель.

 - Прицепилась, как репей, - буркнул Николай Степанович. - Сказал же, всё будет. Обеспечим твоего героя и жильём, и работой. Лично проконтролирую.

 - Мне нужны гарантии.

 - С каких пор тебе мало моего слова, девочка? - хмыкнул шеф, и Сабитова тут же представила змеиную полуулыбку.

 - Папа учил, что верить на слово дурной тон, - парировала она и чиркнула зажигалкой.

 - А вот батю не приплетай, - осадил Котов и стальным голосом дожал: - Ты при исполнении, Ленара. И говоришь со старшим по званию. Не забывайся, или это плохо кончится. И для тебя, и для клиента.