Чур не я...

Артур согласился встретиться в обед. Они пересеклись в маленьком кафе в паре кварталов от больницы. Из заведения ещё не выветрился дух советской эпохи: косоногие столы, стулья с протёртыми до дыр сиденьями, замусоленные, покрытые пятнами скатерти, пожелтевшие обои и ненавязчивый сервис. Крайне ненавязчивый: официантку пришлось ждать двадцать минут, а то, что она принесла - выглядело совершенно несъедобным.

Улыбчивый доктор взял себе суп и салат. Ленара заказала пепельницу и кефир.

Кефира в заведении не оказалось.

 - Как он? - спросил Артур, когда курносая девчушка поставила перед ним тарелку, едва не расплескав содержимое. Почему сначала она подала суп, а не салат, оставалось загадкой.

 - Спит. - Сабитова чиркнула зажигалкой. То, что собеседник трапезничает, её ничуть не смутило.

 - Один? - эскулап вскинул чёрные брови.

 - С ним остался мой напарник.

 - А если Тихонов проснётся до твоего возвращения? - нахмурился доктор.

 - Не проснётся, - холодно отозвалась Ленара. - Проспит до завтрашнего утра минимум. До обеда - максимум.

 - Снотворное?

Она ответила глазами и выпустила дым тонкой струйкой.

 - Какое же?

Сабитова озвучила препарат, и Артур удовлетворённо кивнул.

 - Разумно. Безопасно. Действенно. - Он отправил в рот ложку супа. - Одобряю.

 - Ну, прямо гора с плеч.

Доктор помрачнел. Повесил грандиозный нос и опустил глаза в тарелку.

 - Послушай, Ленара... - Он вдохнул, словно набираясь смелости. - Догадываюсь, к чему ты клонишь. Та история с таблетками... Ты вправе считать меня полнейшим мудаком, но я... я сам никак не пойму, как так вышло с дозировкой. Собственным глазам не поверил, когда на цифры глянул. Понимаю, это преступная халатность. Грубейшее нарушение, и...

Он осёкся, наткнувшись на её взгляд и замер, точно заяц, почуявший волка.

 - Ты хочешь узнать, сказала ли я кому-нибудь, - она скривила губы. - Не так ли?

 - От этого зависит моя карьера, - прохрипел доктор, забывая про суп. - Моя судьба.

"Ещё бы", - подумала Ленара. На самом деле, даже хорошо, что он об этом заговорил. Вот если бы "наш человек в психиатрии" начал искать виноватых, отнекиваться, или вообще обулся в дурочкА и не вспомнил об инциденте, тогда да. Следовало бы немедленно возвести подозрения в степень и бить тревогу. Хотя, с другой стороны...

Не исключено, что доктор Шрай хитёр, как куница.

Но почему тогда он не избавился от парня ещё в клинике? Ведь это куда как проще и безопаснее.

Подозрительно.

 - Ну так что? - Артур жёг насквозь угольным взглядом.

 - ФСБ - не пионерский лагерь, чтобы в секретики играть. - Сабитова раздавила окурок в пепельнице. - Это служба. А на службе сокрытие фактов - должностное преступление, Артур. Или, по-твоему, твоя карьера должна беспокоить меня больше собственной?

Эскулап насупился. Но... это его проблемы. А у неё есть свои.

 - Почему клиент молчит? - спросила она. - Последствия контузии?

 - Я же уже рассказывал, - обиженно буркнул Шрай. - Это называется психогенный мутизм. У Евгения он спровоцирован психологической травмой.

 - Это лечится?

 - Лечится, - вздохнул доктор. - Хотя прогноз вариабельный.

"Чего?" - подумала Ленара, а вслух сказала:

 - В самом деле? Как интересно!

И тут Артур просиял. Похоже, он даже забыл про треклятый азалептин и неизбежный рапорт, который ляжет на стол перед грозным полковником ФСБ - Котовым. Молодой врач начал говорить с тем жаром, с которым молодые мамы обычно описывают роды, автолюбители - ремонт машины, а ловеласы - самую горячую из последних интрижек. Видимо, тема входила в круг научных интересов носатого доктора.

 - При мутизме у больных сохраняется способность говорить, но речь отсутствует напрочь, - затараторил он. - Сознание при этом ясное, то есть человек понимает всё, что ему говорят, а вот ответить не может.

 - Как собака?

 - Интересное сравнение.

Курносая официантка поставила перед ним салат, и доктор ковырнул его вилкой.

 - Так что с прогнозом? - Ленара отвлекла эскулапа от гастрономических изысков замшелой столовки. - Почему он... эммм... вариабельный?

 - Потому что здесь два варианта развития событий, - с профессорским видом заявил Артур. - Либо речь восстановится спонтанно, либо нарушение примет необратимый характер, и наш герой навсегда останется нем, как рыба.

 - И что надо делать, чтобы этого не произошло?

 - Разговаривать. - Артур принялся за салат. Капуста хрустела у него на зубах. - Вовлекать в общение. И, самое главное, избегать стрессовых ситуаций. Я заметил, что Тихонов негативно реагирует на медперсонал. Особенно остро на мужчин, что вполне понятно. Помнишь того санитара со сломанной рукой?

 - Он как-то неудачно пошутил об ориентации нашего героя? - Ленара выгнула бровь.

 - Откуда знаешь?

 - Нетрудно догадаться, - хмыкнула она. - Давай, выкладывай детали.

 - Да какие там детали, - вздохнул Артур и снова принялся за салат. - Пидор@сом назвал. Брякнул, не подумав, идиот. А парень сдетонировал. Мгновенно. Насилу оттащили.

И вы накачали его аминазином, чтобы не шалил...

 - Когда ты нам назначишь? - спросила Ленара, когда эскулап, наконец, расправился с обедом. Регулярные визиты к врачу числились обязательным условием вызволения бойца из клиники.

Доктор Шрай нахмурился.

 - К чему вам тащиться через весь город? Я приеду сам.

 - Не стoит. - Сабитова улыбнулась и поднялась. Взяла сумочку. - Хочу, чтобы в квартире наш молчаливый друг чувствовал себя в полной безопасности.

И, прежде, чем Артур успел хоть как-то среагировать на это глубокомысленое замечание, Ленара бодро двинулась к выходу. У самой двери обернулась.

 - Я привезу его в пятницу, - сказала она. - Жди нас к четырём.

Последние дни Женя жил в режиме кота, и это было странно. Очень странно.

Он спал, ел, снова спал, а потом снова ел.

Причем ел он, словно троглодит: стоило вспомнить, как Хазмат наказывал его голодом, и тут же просыпался звериный жор.

Его держали в сырой зловонной яме почти месяц и не давали ни объедков, ни помоев... Ничего. Но он выжил, хотя едва не тронулся умом и чуть не обглодал собственные пальцы. Чтобы не сдохнуть, приходилось выковыривать из земли дождевых червей и питаться склизкими вёрткими тварями. Иногда, правда, везло, и попадались толстые хрустящие жуки...

Варина подруга готовила вкусно, так же, как сестра, и Женя каждый раз просил добавки: смотрел грустным взглядом в пустую тарелку. Приём срабатывал на все сто. А потом ему давали чай в большой чашке, или какао с зефиркой. Сама Непонятная Лена почти ничего не ела, только курила и пила кефир.

На диете, наверное.

А ещё она смотрела на него. Смотрела так цепко, что мурашки по коже. Но только тогда, когда думала, что он не видит. Стоило поднять глаза, и взгляд Вариной подруги тут же менялся. Теплел, наполнялся светом, становился привычно открытым, лучистым и ласковым.

"Она жалеет меня", - понимал Женя. Только вот... Радовала ли его эта жалость? Он мог бы как следует обмозговать эту тему, если б голова не была тяжёлой, словно чугунный казан.

Непонятная Лена поставила перед ним тарелку обжигающе горячего борща, и муторные мысли мигом выветрились из головы. В густом ядрёно-красном супе плавал внушительный шмат говядины.

Мясо!

 - Сметану хочешь?

Евгений поднял глаза и смерил благодетельницу тяжёлым взглядом. Иногда её вопросы ставили в тупик. Чудаковатая барышня упорно игнорировала его немоту: она постоянно говорила с ним.

Постоянно!

Спрашивала, как он себя чувствует, и Женя научился отвечать, показывая "класс", лишь бы только отстала. В госпитале он так не делал: просто сидел, плотно сжав губы, и смотрел в одну точку. Хотя горбоносый хлыщ в белом халате тоже знатно доматывался с вопросами. Но... как-то иначе, что ли. А тут...