Все усилия де Гокура оказались напрасными. Хотя он спас герцогов Бурбонского и Орлеанского от 40 000 крон (около $4 443 600 сегодня), которые Генрих потребовал от них в качестве гарантии своего возвращения к 31 марта, мир между Англией и Францией не приблизился. В попытках добиться освобождения себя и д'Эстутевилля он лично остался без 13 000 крон, но они все еще оставались пленниками короля. Более того, когда Генрих на смертном одре отдал приказ, чтобы некоторые из его французских пленников не были освобождены, пока его сын не достигнет совершеннолетия, имя де Гокура было в их числе. Прошло десять лет после битвы при Азенкуре, прежде чем он наконец обрел свободу, и только потому, что его выкуп был необходим для компенсации выкупа, потребованного французами за освобождение Джона Холланда, графа Хантингдона.[711] Его дальнейшая карьера доказала мудрость Генриха, державшего его в плену. После окончательного возвращения во Францию де Гокур посвятил себя службе дофину и участвовал во всех военных кампаниях против англичан. Назначенный капитаном Орлеана и губернатором Дофине, он отличился как на поле боя, так и вне его, был первым защитником Жанны д'Арк и вместе с ней снял осаду Орлеана и присутствовал на триумфальной коронации дофина в Реймсе. Он прожил достаточно долго, чтобы увидеть повторное завоевание Нормандии и Аквитании, и к моменту своей смерти, в возрасте восьмидесяти или девяноста лет, он мог с удовлетворением осознавать, что был одним из главных архитекторов окончательного изгнания англичан из Франции.[712]

Еще одним из пленников Генриха, сыгравшим впоследствии ведущую роль в восстановлении французской монархии, был Артур, граф Ришмон. До пленения при Азенкуре, несмотря на союз своего брата герцога Бретани с Англией, он был активным сторонником дела арманьяков. Находясь в плену, Генрих V убедил его изменить свою политическую ориентацию, с тем чтобы он стал активным сторонником англо-бургундского союза. Он согласился стать союзником и вассалом английского короля и, как мы уже видели, получил разрешение вернуться во Францию по условно-досрочному освобождению, пока он оставался в компании графа Саффолка. Скрывшись после смерти Генриха, он через год женился на Маргарите Бургундской, дочери Иоанна Бесстрашного и вдове дофина Людовика Гиеньского. В 1425 году дофин Карл, еще не коронованный и не помазанный, предложил ему пост коннетабля Франции, и во время второго эффектного политического разворота граф Ришмон вернулся к своим арманьякским корням. Его реформы французской армии и победы над англичанами в битвах при Патэ (1429) и Форминьи (1450) открыли путь к отвоеванию французами Нормандии.[713]

Брат и пасынок герцога Бурбонского — Людовик де Бурбон, граф Вандомский, и Карл д'Артуа, граф д'Э, — после освобождения в 1423 и 1438 годах также взялись за оружие против англичан. После двадцати трех лет плена, в возрасте сорока пяти лет, Карл д'Артуа отомстил за потерянную молодость, став лейтенантом французского короля в Нормандии и Гиени.[714] У самого герцога Бурбонского такой возможности не было. В июле 1420 года ему были предложены условия, которые могли бы обеспечить его освобождение, хотя опыт Рауля де Гокура не предвещал ничего хорошего. Ему было разрешено вернуться во Францию под обещание, чтобы найти сто тысяч золотых крон для выкупа, при условии, что он также убедит своего сына, графа Клермонского, присоединиться к англо-бургундскому союзу и предоставит важных заложников, включая своего второго сына. Все его усилия выполнить эти условия оказались безуспешными, и хотя Генрих V умер, оставаясь на свободе, в отличие от графа Ришмона он не считал свои обязательства выполненными. Он вернулся в Англию, где плен не помешал ему стать отцом незаконнорожденной дочери, и умер в Болингброке в 1434 году. Даже после смерти он не вернулся домой, так как был похоронен во францисканской церкви Лондона.[715]

Маршал Бусико тоже никогда больше не увидит Францию. В сорок восемь лет, когда он попал в плен при Азенкуре, он уже был одним из самых старых пленников и, проведя всю свою жизнь с двенадцатилетнего возраста при оружии, теперь был вынужден закончить свои дни в вынужденной отставке. Этот благочестивейший из людей, который каждый день отводил несколько часов для своих молитв, а каждую пятницу одевался в черное и постился в память о страстях Христовых, в 1405-8 годах заказал Часослов. Двадцать семь миниатюр святых, имевших особое отношение к его жизни, украшают книгу. По иронии судьбы, первая и самая важная была посвящена святому Леонарду, покровителю заключенных. Хотя он был включен в книгу в память о коротком пленении маршала после Никополя, этот выбор оказался прозорливым. Все усилия Бусико добиться своего освобождения были тщетны. Он предложил Генриху V шестьдесят тысяч крон в качестве выкупа, но это предложение было отвергнуто с порога. Папа попытался вмешаться, отправив послов в Англию с предложением сорока тысяч крон и пообещав, что Бусико даст клятву никогда больше не воевать против англичан. Генрих оставался непреклонным. Отчаявшись когда-нибудь получить свободу, Бусико за несколько недель до смерти добавил к своему завещанию дополнение, в которой оставил некоторое количество средств своим товарищам по заключению, а остальное небольшое имущество — своему брату Жоффруа. 25 июня 1421 года этот всемирно известный образец рыцарства умер в безвестности в поместье Роберта Уотертона в Метли в Йоркшире. Это был конец эпохи и великого имени Бусико. Жена маршала умерла, когда он находился в тюрьме, детей у него не было, и оба его племянника, унаследовавшие поместье от отца, тоже умерли бездетными. Однако его тело было доставлено во Францию и с почестями похоронено рядом с его отцом, первым маршалом Бусико, в часовне Девы Марии за хором церкви Святого Мартина в Туре.[716]

Судьба самого важного пленника Генриха V была столь же жалкой. Карл Орлеанский был еще несовершеннолетним, когда попал в плен при Азенкуре. Он отпраздновал свой двадцать первый день рождения через несколько дней после высадки в Англии и следующие двадцать пять лет своей жизни провел в плену. Его младший брат Филипп умер в 1420 году, его единственный ребенок Жанна — в 1432 году, а его жена Бонна д'Арманьяк — примерно в то же время. Не имея возможности помочь ни своему делу, ни делу Франции, он мог лишь наблюдать со стороны, как Генрих V вторгся во Францию и завоевал Нормандию. Убийство в 1419 году убийцы его отца, Иоанна Бесстрашного, могло бы стать поводом для радости, но она была недолгой. Как заметил один приор XVI века, показывая череп Иоанна Бесстрашного Франциску I, "именно через это отверстие англичане вошли во Францию".[717] Это убийство заставило Филиппа, сына и наследника герцога Бургундского, вступить в открытый союз с англичанами и привело непосредственно к заключению договора в Труа, по которому дофин был лишен наследства за свое преступление, а Генрих V, осуществив свою давнюю амбицию жениться на Екатерине Французской, был юридически признан Карлом VI законным наследником его короны.

По иронии судьбы Генрих V так и не стал королем Франции, поскольку Карл VI пережил своего зятя почти на два месяца. Сыну Генриха V было всего девять месяцев, когда он унаследовал короны Англии и Франции, и ни в английских, ни в бургундских интересах не было добиваться освобождения Карла Орлеанского. До 1435 года, когда Филипп, герцог Бургундский, отказался от английского союза и заключил мир с дофином, которого он теперь признавал Карлом VII, единственными людьми, активно выступавшими за дело Карла Орлеанского, были его брат-бастард Жан, граф Дюнуа, и Жанна д'Арк. Прошло еще пять лет, прежде чем все стороны пришли к выводу, что Карл более ценен как потенциальный миротворец между Англией и Францией, чем как бессильный пленник. Он был официально освобожден на церемонии в Вестминстерском аббатстве 28 октября 1440 года.