Губы слегка пульсировали, горели и требовали срочно вернуться, чтобы вновь слиться в поцелуе и обострить до предела все чувства. Сердце вырывалось из груди, где все дрожало на пике обнаженных эмоций. А я думала лишь об одном: если бы мы начали целоваться где угодно в закрытом пространстве, уже были бы голыми.

Остаток пути оба молчали. Все мои мысли вертелись только вокруг поцелуя — им больше не было дела ни до Глеба, ни до матери. Мне не было дела до того, что творится за окном. Я как-то совсем неожиданно для себя осознала, что началась гроза. Лишь потому, что Лео включил дворники. Вскинула голову, прекратив пялиться на то, как прокручиваю браслеты на запястьях, и не сразу поняла, в какой части города нахожусь. Пробежалась глазами по всем окнам машины, видя размытые очертания улиц, и наткнулась на потемневший взгляд Лео — от него вмиг что-то дрогнуло в области сердца. Он недолго смотрел на меня, скоро вернулся к наблюдению за дорогой, но этого взгляда мне хватило, чтобы почувствовать, сколько в нем желания продолжить с того момента, где мы остановились. Причем продолжение необходимо совершать за любой закрытой дверью. Подъезд, лифт, коридор — подойдет все.

Рано, рано, чертовски рано. Хотя какой рано?! Я вообще еще не определилась, стоит ли это делать. Не сегодня — это точно. Поэтому надо скорее прогнать этот романтично-страстный флер, ибо чревато. Срочно нужно поговорить на какую-то отвлеченную тему.

— Кстати, я ведь так и не рассказала об утреннем разговоре, — начала я, понимая, что идея болтать за чашкой чая — не самая лучшая, когда между нами так искрит воздух. Идеально бы и вовсе не заходить вместе в ту квартиру. — Сначала мама сделала вид, что безумно беспокоится обо мне. О том, что я внезапно собрала вещи и свалила неизвестно куда. Но я-то почувствовала, что что-то неладно. Потом разговор приблизился к главному: мне надо срочно встретиться с каким-то важным человеком. Как оказалось после нескольких моих вопросов — с моим отцом. Которого я никогда не видела, понимаешь? — посмотрела на Лео, ожидая от него участия в разговоре. Мы встретились глазами, и он спросил:

— Она тебе даже фотографии никогда не показывала?

— Нет. Только на словах говорила, будто у него рост повыше моего, глаза карие, волосы темные.

— Описание подходит чуть ли не под половину планеты, — опять вернул внимание к дороге. — С учетом того, что карие глаза и темные волосы — самые распространенные.

— Ну вот, — ответила, соглашаясь. А сама задумалась о том, что у Лео тоже в принципе карие глаза, но с медовым оттенком, который я не видела в глазах ни у одного человека.

— Понимаю, что новость неожиданная. Но это больше повод для того, чтобы офигеть, а не расстраиваться. Хотя, неприятно, согласен, когда о тебе родитель вспоминает только через двадцать лет.

— Сначала я подумала, что мать просто хочет меня таким образом выманить в город на встречу с Глебом, поэтому не поверила ни единому ее слову.

— Вряд ли. Я еще вчера сказал Глебу, что выведу тебя в город в обмен на кое-что. И этим кое-чем стали откровения по поводу брачного договора.

Я опустила взгляд к своим рукам, которые перекручивали браслеты.

— Тогда она точно не солгала. Надо будет перезвонить ей. Да еще и Глеб много неприятных вещей наговорил о ней. Не хотелось верить, но именно она предложила внести этот треклятый пункт в договор. Благо, уже недействительный.

Какими бы словами меня ни проводил Глеб, я своего добилась — вскоре оставлю наш брак позади, стоит лишь подать заявление на развод. Сегодня в интернете гляну, что для этого нужно, а завтра уже займусь бумагами.

— Так что, будешь с ним встречаться? Еще не решила?

— Пока не знаю, — замялась в поисках ответа. И наконец нашла причину нерешительности: — Не поверишь, но он собрался встретиться не просто так, а, как я поняла, переписать на меня свою компанию, — губы дрогнули в недоверчивой улыбке. Как бы там ни было, сложно поверить во внезапную крупную удачу, когда всю сознательную жизнь приходилось самой зарабатывать деньги. Фотография и предоставление услуг консультанта — не такая простая работа, которой может показаться на первый взгляд. — Вроде его законнорожденный сын отказался от компании, и теперь он решил подарить ее мне.

Лео неожиданно ударил по тормозам, свернул с дороги к какому-то магазину, чуть не столкнувшись лоб в лоб с выезжающей нам навстречу машиной. Только заглушил двигатель, как повернулся ко мне всем корпусом и нервным голосом спросил:

— Что за компания?

Опешив от шока, я на несколько секунд замешкалась.

— Говори быстрее!

— Какой-то мобильный оператор… А что такое?

— Твою ж мать! — он с яростью треснул руками по рулю, следом прижался к нему лбом. Я совершенно не понимала, в чем причина такой внезапно вспыхнувшей злости с примесью отчаяния. Хотела протянуть к нему руку и погладить по напряженному плечу, но боялась. Никогда таким его не видела.

Прежде чем решила, что сказать ему или что сделать, он толкнул дверцу и выскочил прямо на улицу под дождь.

Я не верю в совпадения. Но впервые в жизни отчаянно хотел поверить, что в этом городе есть два старых придурка, которые вдруг решили своим сыновьям отдать компании. Два сына отказались, и у них у обоих внезапно обнаружились сестры…

Нет. Таких совпадений не бывает. Не бывает, черт возьми! Нет!

Это какая-то подстава, или я действительно все время хотел оттрахать собственную сестру? Почему я, вместо того чтобы почувствовать родную кровь, желал ее так сильно, как никого прежде? Тысячи раз метался между выбором: остаться или уйти? Взять силой или ждать, боясь сделать ей больно? Убить надежду и найти другую или продолжать удивляться собственному напору и сгорать от ожидания?

Что бы я ни решал, но по-прежнему оставался рядом. Я собирался уйти сразу же, как провожу ее в квартиру и сделаю еще одну попытку, но где-то на подсознании знал: в последний момент передумаю, найду причину остаться…

Теперь все неважно. Все перечеркнулось. Я не могу на нее смотреть. Не могу находиться рядом. Я как идиот выскочил под дождь, лишь бы не чувствовать запаха ее духов.

Мне хотелось избить самого себя. Хотелось сказать спасибо ей… За то, что все время отказывала. Если бы мы занялись сексом или я, чего доброго, позволил бы себе быть чуть более настойчивым и уломал ее — то сейчас хотел бы не просто себя избить, но убить.

Может, она попросту чувствовала, что мы не должны этого делать. Достаточно того, что мы совсем недавно поцеловались — поцеловались так, что я забыл обо всем на свете. Чуть не свихнулся окончательно. Да я собирался сделать такую последнюю попытку, что Майя не смогла бы от нее стоять на ногах. И не только от поцелуя. Я собирался в этот раз быть куда настойчивее, чем прежде. Я бы мягко и нежно отвергал каждый ее отказ, пока она бы не забыла о них. И дело не только в том, что я обезумел от желания, но и в том, что чувствовал, как обезумела от желания она. Пусть в этом поцелуе был виноват я. Возможно, не стоило баловаться даром и гипнотизировать ее. Не сделай я этого, не удержи ее — она бы отдернулась от меня, как от оскалившего пасть дикого зверя. Но я это сделал и почувствовал, как она растаяла от моего напора.

Твою мать, я не должен больше думать об этом. Надо стереть, вырезать ее губы из памяти, разорвать все несбывшиеся фантазии, навсегда прикрыть ее образ черной вуалью.

Я готов был отдать все, лишь бы это была какая-то дурацкая ошибка, злой заговор против нас. Но, черт побери, отец сказал мне о сестре еще прежде, чем я сделал первый серьезный шаг в ее сторону. Да и он, какой бы сволочью ни был, не ввязывался бы ни в какие заговоры.

Моя рубашка промокла почти моментально, вода затекала в джинсы — да по барабану. Я не чувствовал холода, но, какого-то черта, меня трясло.

Что делать дальше? Эта роза оплела сердце своими стеблями, как колючей проволокой, и теперь иглы безжалостно впились в него, вызывая адскую боль. Хотелось вырвать его из груди, чтобы избавиться от боли, но я лишь с силой ударил себя кулаком по ребрам и закашлялся.