Воскресенье. Раннее утро. А малышка уже наматывала круги по парку. Короткие желтые шортики соблазнительно обтягивали упругую попку, мышцы напрягались с каждым толчком ноги об асфальт. А как покачивалась и подпрыгивала ее грудь — одно загляденье. Невозможно оторвать взгляд.

Если что, я не извращенец-сталкер, который дрочит за углом, посматривая на соблазнительные формы. Я всего лишь ангел-хранитель. Слежу за тем, чтобы мою малышку-красавицу никто не умыкнул. А то, что Майя с самого утра вышла на пробежку в коротких шортах и обтягивающей футболке, — я не виноват. Я просто хотел убедиться в том, что с ней все в порядке. Ехал к ее дому, собирался дождаться, пока она выйдет, и издалека попытаться сделать вывод о ее самочувствии.

Но заметил Майю еще на подъезде к нужному дому. Она довольно живенько бежала по вымощенным тропинкам и, кажется, даже радовалась ясному утреннему солнцу.

Значит, Глеб по крайней мере нигде не закрывал ее и дал выспаться. Мне следовало бы всего лишь проехать мимо и отправиться куда-нибудь. Неважно куда. Но явно не парковать машину в соседнем квартале, не брать в кафешке кофе навынос и не возвращаться в парк. И не прятаться за деревом, как последний извращенец, и не следить за Майей.

Пока меня никто не спалил, я не мог отказать себе в этом удовольствии. Фантазии о том, как выглядит ее голое тело в разных соблазнительных позах, вчера вечером довольно часто гоняли меня в душ. В одиночество. А сегодня пусть не могу потрогать, надо хоть наглядеться.

Но я все-таки вчера к ней прикоснулся! Красавчик! Хочу еще. Хочу ниже. Хочу везде.

Хочу посвятить трое суток только одному — исследованиям ее тела. Хочу выучить, где находится каждая ее родинка, хочу найти все ее чувствительные места, от прикосновения к которым она будет очень быстро становиться мокрой, хочу довести ее до такого оргазма, что она забудет собственное имя.

Кажется, кто-то спятил. Кто бы это мог быть? Двадцативосьмилетний парнишка Лео, который ведет себя как мальчишка? Он самый.

Мобильник зажужжал в кармане. Еще кому-то не спится.

— Рассказывай, что вчера случилось? — вместо приветствия спросил Мартин. Пусть разговор нам предстоял неприятный, я был рад слышать друга.

— И тебе доброе утро.

— Оно было добрым, пока твой временный Командир не обломал нам с женой весь кайф.

— Зачем взял трубку?

Мартин коротко рассмеялся.

— У меня телефон был выключен со вчерашнего вечера. Нас отвлекли звонком в дверь. За тем парнем, который вместо тебя работал по обмену в нашем Лагере, приехал конвой. Меня подняли с постели для того, чтобы я подписал бумаги, то есть отменил всю затею с обменом и отправил парня домой. Могу я узнать, что вчера случилось такого, что, кроме всего прочего, твой временный Командир отстранил тебя от выполнения заданий и отказался предоставлять тебе защиту в случае нападения Охотников?

Все-таки отстранил. Отлично, не буду тратить драгоценное время на выполнение заданий, за что только и получаю по башке. Сделав несколько глотков кофе и не отрывая взгляда от бегающей Майи, чей силуэт в данный момент мелькал вдалеке между деревьев, принялся за рассказ. Передал все события вчерашнего рабочего дня в красочных подробностях.

— Куда ты там уже сливаешь снотворное? — спросил Мартин, дослушав до конца.

— Наверно, шприц начал протекать. Надо новый получить.

— Лёня, шприцы со снотворным не протекают.

Вот сука…

— Надеюсь, закончившееся снотворное — это единственное, на чем ты спалился, пока баловался даром?

— Все нормально.

— Помощь не нужна?

Мартин — тот человек, который держит в узде весь наш Лагерь, контролирует выполнение правил, но вместе с тем понимает, что правила придуманы для стабилизации обыденной жизни. И что жизнь часто выходит из-под контроля — в таких случаях правила не работают.

И что, черт возьми, нас судьба наградила даром не для того, чтобы пользоваться им только на грани жизни и смерти.

— Спасибо. Надеюсь, сам справлюсь.

— Ты еще не встретился с отцом?

— Уже. Итог не изменился, кроме того, что мне заявили, будто у меня есть еще брат и сестра. Но, честное слово, я не хочу видеться с детьми любовниц отца.

— Хм… Так или иначе, было бы неплохо получить о них информацию и занести ее в дело.

— Раньше я отлично жил без этой информации. Она ничего не изменит.

Еще не утихшее со вчерашнего вечера раздражение вновь дало о себе знать. Я смял пустой стаканчик и, прицелившись, метнул в урну. Десятиочковый!

Когда поднял взгляд к тому проблеску между деревьями, где еще несколько секунд назад видел Майю, никого не обнаружил. Засуетившись, вышел из-за широкого ствола дерева и, оглядываясь по сторонам, направился к той тропинке, по которой Майя пробегала несколько раз.

— Я лишь предположил. А твой отец довольно хорошо скрывал информацию о своих детях. Когда мы проверяли твою биографию, а заодно и его — ничего не нашли.

Слушать Мартина удавалось лишь вполуха. Я полностью сосредоточился на другом: где Майя? Она явно не побежала следующий круг по одному и тому же маршруту.

— Лёня, слышишь?

— Да. — Я остановился, напрягая зрение до максимума и скользя по окрестностям парка — благо, дар позволял видеть безупречно каждый листик на дереве, находившемся от меня на расстоянии ста метров.

— Когда ты возвращаешься?

— Как и договаривались. На следующих выходных.

— Я разрешил так надолго покинуть наш Лагерь только по одной причине: потому что передал тебя под защиту другого Лагеря. Сейчас от тебя отказались, поэтому ты обязан вернуться домой как можно скорее.

— Нет. У меня еще остались незавершенные дела.

— Какие дела, Лень? Ты уже встретился с отцом. Больше ничего ты мне не говорил.

Наконец я заметил Майю. Она устало развалилась на освещенной солнцем деревянной скамейке, которая буквально сливалась по цвету с ее желтыми шортами и футболкой.

— Очень важные дела, — улыбнулся я, прячась в тени дерева.

— Это та девчонка, о которой ты просил узнать? Майя?

Я ничего не ответил, засмотревшись на красавицу-малышку, которая запрокинула голову, подставляя лицо солнечным лучам. Заскользил взглядом по ее мягким линиям подбородка, по тонкой шее. Поймал себя на мысли, что нестерпимо хочу прикоснуться к ней губами.

— Лёня, слишком опасно оставаться в городе самому без защиты. Мы еще не пересадили всех Охотников, чтобы иметь возможность спокойно путешествовать в одиночку. Не стоит пренебрегать безопасностью ради короткой интрижки.

— Она нуждается во мне. Я не могу уехать.

— Тебя послушать, так в тебе нуждается каждая девушка. Возвращайся домой. Не пройдет и нескольких дней, как ты себе найдешь новую жертву.

— Нет, нет. Я не люблю бросать дело на полпути. Изменю ей жизнь — и вернусь.

Мартин тяжело вздохнул.

— Ладно. Но возвращайся, как мы договаривались прежде. Считай, я тебе дал отгул. Потом отработаешь. А пока ты там, будь осторожен двадцать четыре часа в сутки. И каждые пять часов отзванивайся мне.

— Пять часов?

— Да, Лёня, да. Тебя похитят Охотники — а об этом даже никто не узнает. Так я, если ты не отзвонишься вдруг, сразу же отправлю за тобой поисковый отряд. Поэтому в твоих же интересах позвонить мне через пять часов.

— Семь часов! Спать мне когда?

— Хорошо, шесть достаточно. Будем надеяться, за шесть часов Охотники не успеют замучить тебя пытками до смерти.

— Ха! У меня один из самых сильных даров! Кто еще кого замучает! Вот увидишь, я еще их сам замучу, засолю, закатаю в тесто и свеженькими отправлю тебе.

— Слишком красиво звучит, чтобы быть правдой. Но ввиду последних событий, утереть нос соседнему Лагерю и поймать у них на территории нескольких Охотников я не отказался бы. Это не призыв к действию, так к слову… Через шесть часов звони. До связи.

Улыбка растянулась до ушей. Несмотря на одну маленькую досаду — приказ отзваниваться несколько раз в сутки — все сложилось отлично. Я был свободен от основной работы, а мой бизнес вообще не требовал постоянного присутствия. Только редкий контроль и подбрасывание разработчикам новых идей. Часто хорошие идеи посещали меня именно тогда, когда я на высокой скорости рассекал трассу. Но, возможно, гонки придется ненадолго отложить — вдруг Майя не переносит бешеную скорость. Это мне предстояло узнать.