Андервуд чувствовал себя каким-то древним гладиатором, готовящимся к битве на арене, но никогда еще ни один гладиатор не сражался за такой приз. Никто лучше его самого не знал, что в тот момент, когда он столкнется с Демарзулом и бросит вызов сиренианцу, он может столкнуться с равными и, возможно, превосходящим по силам врагом, поскольку Демарзул был опытнее.

На корабле под руководством Андервуда создали оборудование, на котором пытались моделировать поля воздействующие на искусственную нервную систему также как Андервуд со своими новыми органами. Оборудование потребляло кошмарное количество энергии и было совершенно неэффективным, действовало похоже, но очень слабо. И Андервуд обратил внимание, что этот слабый разряд был поглощен его дор-абасой. Оказывается этот орган обладал способностью поглощать негативные, разрушительные энергии. Древняя драгборанско-сиренианская культура, очевидно, обладала дор-абасой, в качестве защитного органа против таких атак. А драгборы вероятно научились как-то преодолевать эту защиту у сиренианцев. Теперь Андервуду стала понятна фраза из документа, оставленного другом Тошмера:

«Наша защита была малоэффективна. Сначала одного затем другого, а потом смерть стала поражать операторов десятками».

Речь шла именно об этом — дор-абаса драгборов стала работать гораздо эффективнее, чем у сирениан. Так может и у меня она эффективнее чем у Демарзула? — Подумал Андервуд.

 Еще одно беспокоило Андервуда. Хотя ученые «Лавуазье» почти полностью потерпели неудачу в своих попытках  создания искусственного абасического оружия, но ведь кое-что у них получилось. А вдруг на Земле под руководством Демарзула в этом добьются успеха. Хотя вряд ли, ведь Демарзул, несмотря на его обширный запас научных знаний, был всего лишь диктатором, политиком. Он не был ученым.

На третий день после операции Андервуд смог физически подняться со своей постели, хотя с помощью абазических чувств он все это время наблюдал за работой в лаборатории. Его силы росли с каждым часом, это было ошеломляющее ощущение. Он чувствовал слабые намеки на то, что абазические органы обладают и  другими свойствами, но с ними экспериментировать он не решался. — Будет достаточно времени, когда они достигнут Земли.

За боевым флотом тщательно следили. Бессмысленное разрушение древних городов было завершено. Наблюдатель сообщил, что корабли разворачиваются и возвращаются в направлении «Лавуазье».

— Нам лучше отправиться в космос, — сказал Андервуд. — Нет причин оставаться здесь дольше, чтобы они снова сожгли все наши зонды. Они могут попытаться послать требование о капитуляции или что-то в этом роде, но давайте будем в космосе, где мы сможем маневрировать.

«Лавуазье» поднялся с поверхности планеты и направился к Земле, находящейся более чем в девяноста миллионах световых лет. Силовая оболочка вокруг корабля сверкала в космосе, как вспыхнувшая сверхновая. Флот устремился за ними в погоню. 

Физическое тело Андервуда осталось сидеть за штурманским столом, но сущность его покинула корабль. Двадцать могучих линкоров уже догоняли «Лавуазье». Андервуд направился к ближайшему из них и вошел через корпус.

Это был гигантский флагман, «Создатель». Ученики, составляющие его экипаж, были не те пресыщенные развлечениями, разочарованные в жизни люди, составляющие большинство населения Земли до прихода Демарзула. Это были ревностные фанатики, вдохновленные новой идеей. Это пугало Андервуда. Это была безумная, отчаянная, нездоровая идея. Он подумал, что даже после смерти Демарзула идея может не исчезнуть. Демарзул может стать мучеником и еще долго жить в умах последователей. Так скоро идею, эту заразу, не выведешь. 

Андервуд, двигаясь среди своих врагов, слышал замечания, касающиеся «Лавуазье» и его обитателей. — Богохульник и неверный были самыми ласковыми произносимыми терминами. В рубке управления адмирал совещался с капитаном флагманского корабля.

— У нас есть приказ, капитан Монтроуз, — говорил адмирал. — Уничтожение корабля и всех его обитателей должно быть полным.

— Значит, пленных не брать?

Адмирал кивнул:

— Приказываю, всем кораблям одновременно провести атаку, применив новую систему нейтрализации силового поля, ее сборка наконец-то завершена.

Андервуд замер при этих словах. Неужели у них появилось какое-то ужасное средство делающее силовую оболочку бесполезной? Это же единственная защита «Лавуазье», ведь проекторы «Потоков Атомов» были у каждого из двадцати кораблей эскадры и даже более мощные, чем у него. Судя по словам адмирала, оружие новое, еще не опробованное. Может не сработает? Он все еще не верил, что что-то может разрушить силовую оболочку, ведь это теоретически не возможно. Если это произойдет, то это означает конец цивилизации, которая для своей защиты полагалась только на силовую оболочку.

Раздались приказы. Наэлектризованная боевая обстановка. По всему флагману разлилось нервное напряжение. Каждый член экипажа флагмана жаждет убивать, убивать, убивать! За сложными пультами устанавливалась последовательность подачи энергии, производилась  фокусировка излучателей на удаленной цели, — на беспомощном лабораторном корабле.

Андервуд помчался к далекому «Лавуазье», чтобы посмотреть, какой эффект произвела эта атака. Силовая оболочка вокруг корабля светилась слабой розоватой аурой двадцати лучей, которые сходились на нем. Затем внезапно блестящая оболочка стала красной в одном месте, когда силовое поле ослабло. Андервуд понял, как достигается нужный врагам результат. Силовая оболочка не разрушилась, это невозможно, но она стала вращаться. Что вызвало огромный поток энергии через генераторы на борту «Лавуазье» и вскоре они сгорят, тем самым не станут создавать силовую оболочку. Корабль станет беззащитной добычей «Потоков Атомов» противника.

Андервуд с бестелесной скоростью вернулся к «Создателю». Там, в глубинах корабля, он нашел Главного Оператора, который направлял эти лучи в сторону «Лавуазье». Со всей мощью своих новых органов, он бросил разрушительную волну энергии в нервные каналы этого человека. Мужчина резко выпрямился перед своей панелью, неуверенно пошатнулся и упал на пульт в лабиринт переключателей. У Андервуда не было времени осознать, что он почувствовал, совершив свое первое убийство с помощью абазических органов. Так, скорость вращения силовой оболочки «Лавуазье» уменьшилась. Андервуд перешел в тот отсек корабля, где мощные проекторы «Потоков Атомов» ожидали свою добычу. Он тщательно расширил полномочия Дор-абасы. Это было почти так, как если бы он нащупал путь по нервным каналам разума оператора в глубины его мозга и стал там хозяином, стал отдавать команды:

«Цель — соседний корабль».

Оператор беспрекословно покрутил колесики, которые сдвигали излучатели. Они остановились на ближайшем корабле флота. 

«Огонь!».

Пальцы оператора повернули переключатель. Поток атомов хлестнул в космос, разорвал на куски соседний корабль, которые полетели в разные стороны, врезаясь в другие корабли, повреждая их, сбивая с курса. Комнату наполнили истерические крики оператора, который все это натворил.

— Я этого не делал! — кричал он. — Что-то заставило меня! …

Но некоторые корабли все еще атаковали «Лавуазье». Андервуд не знал, как долго «Лавуазье» сможет продержаться. Он поспешил к ближайшему кораблю, отыскал камеру управления огнем, нащупал нужный путь по нервным каналам оператора и тот развернул излучатели. На этот раз целью был могучий флагман. Оператор ахнул от ужаса, когда в поле его зрения появился титанический корпус, но его руки с безошибочной точностью переместили излучатели точно в центр цели. Его пальцы повернули переключатель. Бззвучно цветок пламени возник там, где только что был космический левиафан. Обзорные экраны всего флота отключились, защищаясь от этого ужасного светового потока. Лучи атакующие «Лавуазье» пропали. Остались восемнадцать ошеломленных кораблей. Андервуд распространял свои силы, пока не охватил весь флот. Он заговорил, и его голос был услышан каждым человеком на этих могучих кораблях: