Андервуда повели под усиленной охраной между рядами присутствующих, большинство из которых были Учениками. Он чувствовал сомнение и ненависть, исходящие от них. Когда он вернулся в музей, повсюду стояли охранники. Ученые работали с пустыми, ничего не выражающими лицами — за спиной каждого вооруженный охранник.
Крейвен, биолог, который подробно изучал массовую истерию Учеников, назначенный ответственным, на время отсутствия Илии и Андервуда, поднял глаза от своего стола и взглянул Андервуда:
— Я сожалею… обо всем, Дел. Особенно о докторе Моровой. Когда я увидел, как она выключает излучение, я понял, что что-то не так, и когда она сказала, что это сделать приказал ты, я понял, что пришло время движению Учеников взять происходящее под контроль. Я рад, что установлено, что вы не сочувствовали ученым, которые хотели уничтожить Великого.
Эти слова не укладывались в голове Андервуда, — ученый и на стороне Учеников? Но через мгновение это нашло подтверждение — к каждому ученому был прикреплен личный охранник, но никого не было за спиной Крейвена. Итак, Крейвен был одним из них, Учеником. А если он, то возможно и другие ученые. Биолог изучал природу Учеников слишком тщательно, может из-за этого ему стала близка их идеология? Это была проблема, недоступная пониманию Андервуда и он решил, что сейчас не время искать ответ на этот вопрос:
— Как дела? Ускоряется ли деление клеток? Интенсивность излучения и питательного раствора повышается в соответствии с графиками?
Крейвен кивнул:
— Насколько я могу судить, Великий развивается должным образом. Вы, конечно, захотите провести полную проверку. Ежедневные отчеты готовы.
Андервуд хмыкнул и вышел, сопровождаемый молчаливым охранником. У пульта за происходящими процессами постоянно наблюдали трое техников. Все функционировало в соответствии с инструкциями, подготовленными Тошмером. Повсюду стояли стражники, а по балкону текли непрерывно потоки Учеников Великого. Для Андервуда это было похоже на ночной кошмар. Как они потеряли контроль над проектом? Это произошло так быстро и коварно, что он даже не заметил. Но дело было не в этом, правда заключалась в том, что у него никогда и не было контроля. С того момента, как ученые доставили протоплазму Демарзула на Землю и рассказали историю своей находки, лишение ученых принципиального контроля над процессом было неизбежным. То, что они об этом не подумали было их роковой ошибкой. Было бы хорошо, если бы это был Тошмер, а не Демарзул. В течение столетия в мире не было лидеров, кроме неумелых политиков, покупающих голоса избирателей. Тошмер мог бы вернуть людям подобие силы и инициативы, но что сделает завоеватель и разрушитель Демарзул?
На следующий день вернулась Илия. Внешний ее вид говорил о переносимых нравственных страданиях. Ведь она мечтала о новом и более разумном мире, который принесет пришелец из космоса, а пришелец оказался чудовищем и Илия считала себя ответственной за все то зло, которое он причинит людям. Андервуд хорошо ее понимал, — он испытывал точно таки же чувства и его мечты о громадном объеме новых знаний тоже канули в Лету. Плохо было то, что они не могли откровенно поговорить друг с другом. В этом мире кошмара под силовой оболочкой рядом с каждым из них постоянно находился охранник и приходилось притворяться перед ними невиновными.
— Это были Файф и Дрейер, — сказал Андервуд Илие. — Я рад, что тебе не удалось уничтожить Демарзула.
Она на мгновение заколебалась, затем понимающе кивнула:
— Я по твоему тону поняла, что с тобой не все ладно, не мог ты такое сказать, и не очень спешила выполнять приказ, ждала команды отставить. Я и не подозревала об этом ужасном заговоре, у меня в голове такое не укладывалось.
И это было все. Больше они ничего не могли сказать. Он не мог даже выразить свое отчаяние по поводу ее бледного, тусклого вида.
Масса росла и обретала форму. Конечности, голова и туловище были отчетливо сформированы и потеряли свой устрашающий, эмбриональный облик. Андервуд видел, что существо сразу будет взрослым, минуя стадию младенчества. Демарзул уже достиг высоты полметра и был гуманоидным до такой степени, что имел четыре конечности, голову и туловище, но рентгеновские снимки показали радикальные отличия в структуре костей и суставов от человеческих. Два органа в брюшной полости и один в основании черепа были совершенно незнакомы и не могли быть идентифицированы ни одним из биологов, участвовавших в проекте. Какое-то время Андервуд лелеял надежду, что эти структурные различия могут сделать невозможным выживание Демарзула на Земле. Но чем дальше шло развитие, тем очевиднее становилось, что этого не случится. Легкие Сиренианца приспособились к земной атмосфере и не было никаких сомнений в том, что и с питанием у него проблем не будет. К шестому месяцу уже стало безнадежно предполагать, что что-то пойдет не так с процессом восстановления. Тошмер слишком хорошо все спланировал.
Было не известно, что стало с Файфом и Дрейером, были ли они схвачены и убиты или все еще жили в глубинах древних зданий под городом, — вокруг никто не говорил об этом, разговоров об этом не было слышно, а сам Андервуд разговаривал только с охранниками и своими коллегами-техниками, и то только по делу. Он не знал никого, кому мог бы доверять, так как был уверен, что среди ученых, работающих рядом с ним, были те, чьей обязанностью было шпионить за ним. Крейвен с каждым днем становился все более угрюмым и теперь он почти постоянно избегал Андервуда, как будто стыдился того, во что верил и что делал, но и отречься от этого, и тем самым обрести душевное равновесие, не мог. — Симптомы истерии становились все более и более очевидными. Андервуд искал их в других ученых, но он был недостаточно опытен, чтобы квалифицировать это однозначно. Единственным способом было перестраховаться и никому не доверять.
Естественный ход времени не ощущался в этом мире ночных кошмаров. Ночных — потому что солнечный свет не проникал через силовую оболочку. Глядя в окно на эту черноту, — даже звезд не было видно, — Андервуд подумал, что столетия назад, когда человечество стояло на грани самоуничтожения в смутном начале атомного века, силовая оболочка служила во благо, она спасла мир. Только благодаря открытию силовой оболочки, — по́ля, непроницаемого для любого вещества или излучения, люди были спасены от полного уничтожения. Но теперь силовая оболочка играет негативную роль, — защищает монстра, который возможно погубит человечество. Сейчас Человека может погубить другая мощная разрушительная сила — его собственное желание подчиниться лидеру, который принесет освобождение от необходимости самостоятельно принимать решения и нести ответственность за свои действия. Инопланетянин, безусловно, сможет дать это людям, чего не смог бы ни один человек, но не обернется ли это кровавой диктатурой?
Это фантастика, думал Андервуд, что он не может найти способа ускользнуть от своих охранников и убить растущего монстра. Изменения в силе излучения могли бы это сделать, но не было никакой возможности изменить излучение. Охранники были технически обучены, имели доступ к документам ученых, в которых не только содержались подробности предыдущей работы, но и описывался каждый шаг, который должен быть сделан в процессе восстановления, пока эта процедура не будет полностью завершена. Андервуд не осмеливался отступать от этих рекомендаций, изложенных письменно. Сама ванна была окружена прозрачной защитой, непроницаемой для любого вида оружия — защита отключалась только при необходимости, яды тоже не могли быть помещены в питательный раствор, да и где он мог достать оружие или яд. Ничего нельзя было сделать, пока Демарзул находится в питательной ванне. Но в день его пробуждения? В голове Андервуда возник отчаянный, дерзкий план. Он объяснил своему охраннику:
— Когда Великий восстанет, было бы хорошо, если бы кто-нибудь приветствовал его на его родном языке. Лишь немногие из нас, ученых, способны на это, и из тех, кто может, я здесь единственный. С вашего разрешения, я буду рядом с ним и поприветствую его, когда он восстанет.
