Лиана в наступивших сумерках немного запуталась в лабиринтах города, который раньше знала просто прекрасно. Да и немудрено было потеряться, ведь город стал просто неузнаваемыми развалинами. Оставалось только идти вперед, разыскивая для ночлега более-менее целое здание. Вскоре ее усилия увенчались успехом. Как теперь Лиана поняла, она находилась очень близко к западной оконечности города, в остатках старых кварталов. Молчаливым свидетельством этого вывода было здание Национальной библиотеки, круглым куполом возвышавшееся над другими полуразрушенными постройками. Что ж, выбора все равно нет. Она медленно двинулась к библиотеке. Продвигаться приходилось осторожно, чтобы не оступиться на развалинах и не упасть, повредив себе что-нибудь. Ведь с поломанной ногой или с вывихом шансы выбраться отсюда становились мизерными.

Эта осторожность вместе с наработанной за годы жизни во дворце осмотрительностью и неторопливостью и спасла ей жизнь. Проходя мимо какой-то полуразрушенной жилой постройки в два этажа, она услышала посторонний шорох сверху и подняла голову. Глаза успели выхватить чей-то силуэт, и сразу же часть кирпичной кладки посыпалась вниз. Тренированное тело девушки тут же подалось назад. Едва успев отскочить, Лиана слегка оторопела, увидев того, кто пытался ее убить. Это явно был уже не человек, не было оно и животным. В свете красноватого отблеска лавы далекого вулкана и поблескивавшей из смога луны она увидела худощавую длинную фигуру в каком-то рваном балахоне и болтающимися ошметками кое-как замотанных бинтов. Большего рассмотреть не давало освещение, но и этого было достаточно. Тем более, что в этот момент из глотки этого создания вырвался дикий разочарованный вой. А затем оно огласило окрестности диким хохотом, и, быстро переваливаясь, побежало к полуразрушенной лестнице, видимо, предвкушая в скором времени полакомиться свежим мясом. Девушку вывел из ступора другой дикий рык, донесшийся как раз со стороны входа библиотеки. Лиана окончательно поняла, что стала предметом охоты сумасшедших, свихнувшихся от недостатка пищи, хорошей воды и от нынешних условий, безумцев. Оставался один-единственный выход – уходить дальше, на запад. И она побежала так, как еще не бегала никогда. А сзади хрипели, хохотали и выли уже несколько таких тварей.

Наверняка, с одним таким безумцем Лиана справилась бы, но их было пять или шесть, и каждый держал в уродливых руках палку либо крюк. В голове поселилась тревожная мысль: а что, если догонят? Она в очередной раз обернулась на дикий хохот позади и тут же споткнулась и упала, едва успев сгруппироваться и перекатиться. Автоматически бросив взгляд на досадную помеху, Лиана невольно содрогнулась. Этой помехой оказался разделанный труп человека. Внутренности темной массой лежали прямо перед ней, а со скелета мясо было срезано до кости. Девушке стало не по себе, но очередной полурык-полухрип совсем недалеко вывел ее из оцепенения. Ближайший преследователь появился уже метрах в пятидесяти, и его фигуру осветила внезапно выплывшая из смога луна. Лиану с новой силой охватило чувство омерзения и брезгливости. В смутном нереально красноватом свете перед ней предстал конечный продукт воздействия произошедшей трагедии. Оно, ибо по-другому язык не поворачивался назвать, было высоким и неестественно худым, с тонкими, вытянутыми скрюченными руками, державшими палку, на острие которой красовался человеческий череп. Голову усеивали редкие патлы разноцветных, сбившихся в колтуны от грязи и крови волос. Губы практически исчезли с лица, а вместо них вырисовывалась узкая щель, из которой торчали почерневшие остатки зубов и торчал язык трупного цвета. Безумные глаза, чем-то намазанные, светились ярким фосфоресцирующим цветом. Худые полусогнутые ноги казались Лиане лапами насекомого. Из одежды на нем болтался рваный, потерявший форму и цвет, балахон.

В голове девушки промелькнуло узнавание: «А ведь такие балахоны носили служители Национальной библиотеки! Они были, пожалуй, самыми закрытыми и загадочными людьми до трагедии, не считая служителей храмов. Неужто за двое суток после трагедии человек превратился в это существо?»

Эти мысли промелькнули в голове Лианы в доли секунды. Она молниеносно вскочила на ноги и с сумасшедшей скоростью помчалась вдоль здания библиотеки. Внезапно при очередном повороте ей пришлось резко затормозить и отскочить в сторону. Перед глазами открылась большая, метров пятидесяти глубиной, воронка. На ее дне уже скопилось озерцо грязной жижи. Там же валялись полуразложившиеся останки нескольких фигур в балахонах. Опять набрав скорость, Лиана побежала вдоль кромки кратера воронки. В голове сложилась мозаика, и пришло понимание, откуда появились эти безумцы. Воронка образовалась после обстрела города тяжелыми ракетами. А ракеты, видимо, несли страшный, запрещенный в мире вот уже как век, биохимический заряд. Снаряд взорвался непосредственно возле здания библиотеки, а служители оной бросились в самое пекло, чтобы помочь раненым даже ценой своей жизни. Кого-то они смогли спасти, так как Лиана видела во дворце нескольких раненых в таких же балахонах. Остальные наверняка были перенесены в саму библиотеку и ожидали ушедших с первой партией раненых уцелевших служителей. Не дождались… Раны, голод и биохимическое оружие сделали их такими монстрами-людоедами, охотящимися теперь по городу за «живой» пищей.

Напрашивающийся вывод девушке очень не понравился, и, продолжая убегать от этого ужаса, она в полной мере осознала, насколько глупый и необдуманный поступок совершила. Ей даже пришла в голову болезненная мысль, что она уже больше не увидит своих родителей. Но, несмотря на это, запас сил еще оставался, и ноги быстро несли ее вперед.

Через день после катастрофы.

Виктор Сонцев очнулся уже ближе к полуночи. Первое, что он ощутил – боль от врезавшихся в руки и ноги веревок. С трудом приподняв тяжелые веки, он медленно осмотрелся. Неподалеку стояло его пилотское кресло, а рядом лежал аккуратно смотанный парашют. В голове что-то щелкнуло, и понемногу стала возвращаться память, принося с собой обрывки воспоминаний. Он вспомнил, что был не один в летящем самолете, и что в этом самолете он был одним из пилотов. Он закрыл глаза. Больше ничего. От попытки вспомнить дико разболелась голова, поэтому он не сразу обратил внимание на чей-то злой голос, сыпавший вопросами.

– Кто ты такой?! Это ты сбросил на нас бомбы? А ну отвечай! Быстро!!

Одновременно Вик ощутил болезненный тычок под ребра и дерганье опутывающей его веревки. Повернув голову, он приоткрыл глаза и увидел человека в комбинезоне защитного цвета, обвешанного с ног до головы различным оружием, от карабина до гранат. Почему же оружие показалось ему примитивным, он так и не смог понять. Но все же это было смертельно опасное оружие, и в руках опытного бойца оно могло убить. А потому, бегло оглядев с ног до головы допрашивающего его молодого парня, лет двадцати, с небольшой черной бородкой, кожей цвета бронзы и хмурым взглядом, Вик посчитал нужным ответить.

– Меня зовут Виктор. Виктор Сонцев, можно просто Вик. А ты кто такой?

Вопрос Вика явно не понравился парню в военном комбинезоне. Он коротко взмахнул карабином и ударил Вика в живот. Горло перехватили спазмы, воздух с громким выдохом вышел из легких, а живот скрутило от сильной боли. Парень сплюнул в сторону и, не произнеся ни слова, отошел в сторону.

Когда Вик снова смог нормально дышать, он медленно, так, чтобы военный не заметил его движений, повернул голову. Взгляд на руки и ноги подтвердил, что он надежно связан каким-то канатом. Осторожно пошевелив конечностями, он понял, что переломов у него нет. Это уже вселяло определенную надежду. Откуда-то всплыла фраза: «живой смерти не ищет». Так, вроде бы, кто-то часто говорил у него в семье, в той жизни, до катастрофы. Ну что же, уже лучше. Память начинает восстанавливаться. Повернув голову в другую сторону, Виктор снова заметил свое кресло пилота. В этот раз на кресле сидел какой-то мужчина, а рядом стояли двое похожих друг на друга парней, в одном из которых Вик опознал своего сторожа. Они оживленно о чем-то спорили, но о чем – услышать Вик таки не сумел. Да и накопившаяся в теле усталость не давала ему сосредоточиться. Его сморил тяжелый сон, и даже веревки небыли этому помехой.