— Забавно это, Мортегар. Ты, можно сказать, открыл мне целую вселенную. Неприятную и гнусную, но всё же по-своему занятную. Вселенную, в которой можно говорить то, что не соответствует истине. Это создаёт серьёзные колебания нитей судьбы, переплетает их не так, как задумано. Вселенная терпит страдания, но каждому отдельно взятому человеку это помогает добраться до цели быстрее и проще. — Клинтиана встала, прошлась передо мной. Я с замиранием сердца следил, как колышется, то облегая, то приоткрывая её тело, немудрёное одеяние. — Раньше мне бы и в голову не пришло такое, но теперь я понимаю, что могла бы просто сказать: «Хорошо, я согласна», добилась бы своего, а потом спокойно продолжила бы путь туда, куда нужно мне.

— Так значит, ты действительно не просто так стремишься на полюс, — пробормотал я, с трудом удерживая мысль. — Но зачем же?

Глаза слипались. Мозг норовил вовсе отключиться. И немудрено. Судя по ощущениям, вся кровь прилила сейчас отнюдь не к мозгу.

— И вновь я могла бы сказать в ответ тебе всё, что угодно, — усмехнулась Клинтиана. — Это искушение… ему так легко поддаться. Всего лишь слова. Любые слова, и ты мне поверишь! Но я не это хочу от тебя получить, Мортегар. Не умение и страсть говорить то, что не соответствует истине матери-вселенной, а кое-что иное.

— Но что? — едва разлепляя губы, промямлил я. — Чего ты хочешь?..

— Буду с тобой честна, Мортегар. Я не стану говорить тебе, что мы ищем в Ледяном Мире. Ты узнаешь, когда придёт час. Я не изменю курса, и тебе никак не повлиять на мой маршрут… — Она замялась, будто поймала себя на противоречии, и добавила: — Почти никак. Но если ты хочешь заключить сделку, то это возможно. Условия её будут такими. Ты даёшь мне то, чего хочу я, а я не дам умереть от холода ни тебе, ни твоим друзьям.

Веки было впору хоть пальцами оттягивать, чтобы не опускались. Обалдеть состояние. Ещё минута, и я превращусь в бесчувственную секс-куклу. Интересно, такой вариант Клинтиану устроит? Меня так он устроил бы более чем. Идеальная отмазка: «не помню — значит, не было». Если забыть про нити и про… всяческую другую лабуду…

— Так ты согласен, Мортегар? — спросила Клинтиана.

Меня немножко взбодрила яростно мигающая иконка с Юи. Девочка-подсознание что-то хотела мне сказать, и это было срочно. Не откладывая дело в долгий ящик, чтобы не наводить Клинтиану на подозрение затянувшимся молчанием, я ткнул иконку и провалился в знакомую, родную и спокойную тьму.

Визг раздался издалека. Там, где он зародился, он, наверное, был оглушительным, здесь его сила иссякла, рассеялась, но всё же звук, не встречая никаких преград, достиг ушей Алмосаи.

— Какой кошмар, — пробормотала спросонок Алмосая. — Наверное, мама не рассказывала этой несчастной о том, что первый раз может быть немного…

Она встрепенулась, поднялась, не сразу сообразив, где она, и что происходит. Оказалось, заснула, лёжа на коне, которого Мортегар назвал нелепым именем — Половник. Тепло от коня исходило слабое, но всё-таки на нём было лучше, чем внизу, на этой проклятой льдине.

Сколько же прошло времени? Ох, солнце восходит! Давно пора слезать, уступить Половника Асзару, а Мортегар должен лечь на дракона… Но где же?..

— Где Мортегар?! — воскликнула Алмосая.

Асзар, тоже задремавший, скрючившись на драконе, так и подскочил. И в этот самый миг визг повторился, ещё громче, и в нём слышалось самое настоящее отчаяние. Визжала явно женщина, но Алмосая не стала выдыхать с облегчением, осознав это. Она прекрасно знала, что если Мортегар исчез, и где-то визжит женщина, то эти события уж точно связаны чем-то вроде нитей судьбы.

Противень вскочил на лапы, расправил крылья и издал громовой рёв. Из пасти повалил серый кисло пахнущий дым. Дракон основательно промёрз, и ему, порождению стихии Огня, это не пошло на пользу. Но сейчас он явно не собирался умирать. Рёв повторился, из пасти посыпались искры. Противень глубоко вдохнул и взревел в третий раз. И вот тут-то показались языки пламени.

— Что происходит? Что ещё натворил этот безумец?! — воскликнул Асзар, отходя на всякий случай подальше от взбесившегося Противня.

Подобными вопросами задавалось всё воинство Клинтианы. Те, кто спал, повскакивали и, замерев в напряжённых позах, смотрели в том направлении, откуда доносился визг. Кентавры первыми пришли в себя. Девушка-лошадь, которую Мортегар называл Коон, что-то сказала резким голосом и поскакала на звук. Кентавры клином увязались за ней. Люди расступались перед ними.

В этот самый миг Противень неуклюже, как курица, подскочил и взмахнул крыльями. Вопреки ожиданиям, крылья его удержали. Он замахал ими слишком быстро, взлетел слишком высоко, метров на десять, и там уже сообразил, что изменившиеся размеры диктуют новые правила поведения.

Противень спикировал до высоты трёх метров и полетел вслед за кентаврами, над их головами. Летящий дракон привлёк всеобщее внимание, и Алмосая поняла, что настал её звёздный час.

— Н-н-но-о-о! — закричала она и пятками пришпорила бока Половника.

Конь не то заржал, не то застонал. Ему простительно, он столько времени стоял на ногах и терпел на себе седоков. Однако он понял, чего от него требуют, и более того — соизволил послушаться. Копыта зацокали по гладкому льду, каким-то чудом не разъезжаясь.

— Стой! Погоди! Да подожди же ты меня! — кричал Асзар, торопясь следом.

Сердце Алмосаи тяжело колотилось. Она понимала, что эта атака бессмысленна по определению. Понимала, что остановиться или повернуть назад — выше её сил. Боялась за Мортегара. Радовалась, что наконец-то что-то случилось.

Когда-то давно госпожа Алмосая оставила спокойную жизнь, место почтенной учительницы и с восторгом окунулась в мир путешествий, приключений и головокружительных магических авантюр. Наверное, она была не совсем правильным магом Воздуха. О, для Воздуха всегда было характерно известное легкомыслие, но не вплоть до того, чтобы сбежать от собственного клана и связать судьбу с преступниками и ренегатами.

Алмосая связала. И печать Огня легла ей на руку легко. А когда магия исчезла, Алмосая даже не особо расстроилась. Через все эти перипетии она легко и непринуждённо сумела пронести свою беспокойную душу. И сейчас душа рвалась вперёд, потому что не могла иначе.

Противень развернулся, делая круг. Он будто поджидал своих «соратников», которые не могли двигаться с той же скоростью, с какой он летит.

Кто-то попытался ударить Алмосаю копьём. Она не успела бы увернуться и машинально схватилась за копьё. В следующий миг сверху хлынул поток огня, и незадачливый воин, закричав, выпустил оружие.

Теперь у Алмосаи было копьё. Она лишь краем сознания отметила, что ударить её пытались тупым концом, древком. Наверное, всего лишь хотели столкнуть с коня. Но что это меняло?

Измученным голосом заржал Половник. Клин кентавров распался, стал виден большой шатёр. Коон попыталась попасть внутрь, но столкнулась с проблемой своей кентаврской сущности. Вход явно предназначался только для людей, да и тем нужно было слегка наклониться. Коон же пришлось бы шлёпнуться на брюхо и вползать. Она к такому поступку оказалась не готова.

— Вон отсюда все! — заорала Алмосая и на ходу спрыгнула с Половника.

Она не знала, можно ли так делать. Её опыт езды верхом был крайне мал. Раньше все маги так или иначе перемещались на дальние расстояния при помощи магии. Лошадей использовали только запряжёнными в кареты, это была дань традиции. После подвига Мортегара лошадей стали использовать более интенсивно, но опять же — больше запрягали в повозки.

Половник, почувствовав внезапную лёгкость, в тот же миг осознал и то, что дальше ему жить своим умом, а вину в случае чего свалить будет не на кого. Он попытался резко повернуть, вышло плохо, копыта поехали, и конь рухнул набок. По инерции он продолжил катиться. В результате Половник сделал то, на что так и не сумела отважиться Коон: он, издавая отчаянное ржание, въехал внутрь шатра, лёжа на боку.