— Тебе, наверное, интересно было бы продемонстрировать своё искусство, — озорно сверкнула глазами Клинтиана.

— Вообще нет, — мотнул я головой.

— Но как же? Мужчины ведь постоянно хотят показывать свою силу, по поводу или без.

— Я немного другой мужчина. Я постоянно хочу ничего никому не показывать. Предпочитаю, чтобы люди, в массе своей, вообще не знали о моём существовании.

Вот бывшие маги, в массе своей, например, вообще считают меня погибшим. То-то удивятся, когда я явлюсь из-за леса из-за гор во главе огромной армии. Да ещё с таким унылым выражением лица, будто я не я и лошадь не моя.

— Я тебя разгадала, сэр Мортегар, — улыбнулась Клинтиана и погладила меня по плечу.

— Вот уж вряд ли, — дёрнул я плечом.

— Да-да, не пытайся притворяться. Ты — очень скромный.

— Ну… пожалуй, да.

— Ты настолько скромен, что ограничиваешь себя в присущих мужчинам развлечениях. Держишься в стороне от любовных утех и сражений, не пьёшь вина…

По толпе и вправду гуляли чаши с вином, и мне уже трижды приходилось отказываться. На что я способен в пьяном виде, мне было хорошо известно. А я ещё после переломов слабоват. Заберёт как следует, натворю глупостей…

— Хочу, чтобы ты знал: тебе не нужно стеснять себя в моём присутствии, сэр Мортегар Настар-Танда. Наш союз — нечто большее, нежели узы человеческие.

Да что у неё с головой происходит? Там какой-то кошмар, ещё более страшный, чем у меня. Где логика? Где хоть какие-то причинно-следственные связи?! Поговорить бы спокойно, но разве поговоришь с женщиной, которая так бомбардирует тебя флюидами? Она не разговоров хочет.

Нет, мне нужен собеседник поспокойнее, с которым интимные отношения практически невозможны. Варианты? Хм… Есть варианты.

— Куда ты, Мортегар? — заволновалась Клинтиана, когда я встал.

— Воздухом подышу, — ляпнул я первое, что в голову пришло.

С другой стороны, в толпе людей, которые пили, ели, галдели и дрались, действительно было немного так себе. Казалось, что если отойти в сторонку, дышать будет легче. По крайней мере, психологически.

Кентавры всё так же держались неподалёку от Клинтианы, утверждая свой новый статус. Кон среди них я нашёл без проблем. Она наклонилась, увидев меня.

— Можем поговорить? — спросил я, привстав на цыпочки.

Кон кивнула. Взмахнула рукой, и пространство вокруг нас опустело. Кон приняла «позицию верблюда».

Благодаря прикрытию других кентавров мы теперь были сокрыты от посторонних глаз, и даже как будто шум многоголосой толпы стал тише. Во всяком случае, мы могли спокойно разговаривать, не боясь, что нас подслушают.

— Мы раздобыли практически всё, что ты просил, Мортегар, кроме лошади, — сказала Кон. — Дело в том, что лошадь для людей нашего народа — это нечто большее, чем просто животное, и просто так…

— Да, я уже понял, что к лошадям тут особое отношение, — сказал я. — Ладно, фиг с ней, пешком постою. Но я вообще про другое. Ты мне скажи, у вас как тут вообще с половым вопросом?

Кон непонимающе посмотрела на меня. Я вздохнул. Мне бы самому хоть немного смутиться, но общая измотанность мешала испытывать такие сложные эмоции.

— Ну, вот у нас, там, откуда я пришёл, заведено так. Встречаемся, влюбляемся, женимся, живём долго и счастливо. У вас какая-то другая система?

Кон внезапно очень заинтересовал культурный экскурс.

— Женитесь и — навсегда остаётесь вместе? — уточнила она.

— Ну… в целом, да.

— А когда влюблённость проходит?

Я почесал голову:

— Ну-у-у… Некоторые разводятся, конечно.

— А зачем тогда громоздить столько бессмысленных условностей? Прости, Мортегар, я не удержалась, просто для меня всё это удивительно, — повинилась Кон. — У нас не принято образовывать пары. Мы слушаем мать-вселенную. Она говорит со всеми на разные голоса. Когда двое слышат один и тот же голос, они соединяются, вот и всё.

— Так у вас нет любви? — уточнил я.

— Как же нет! — возмутилась Кон. — Всё наше существование пронизано любовью.

— Постой… Вот прошлой ночью, перед тем, как я упал…

Кон помрачнела:

— Да, Мортегар. Ты мог видеть любовь в высшем её проявлении.

— Но ты плакала! — воскликнул я. — Разве тебе было приятно на это смотреть?!

— Я плакала, потому что домодос моего племени жила свои последние часы.

Я на несколько секунд лишился дара речи. А когда обрёл его вновь, задал уже совершенно глупый вопрос:

— То есть, ты не ревновала Тона?

— Тона?! — вздрогнула Кон. — Ревновать?!!

На языке кентавров «ревновать» было не одним словом, а пятью, и сочетание их было настолько нелепым, что даже мне стало неудобно.

— Нет, Мортегар Настар-Танда, ты всё понял неправильно, — покачала головой Кон. — Мы не убиваем друг друга из-за чувств, это величайшая глупость. Мы все живы лишь волей матери-вселенной.

— Ладно… — Я, обессилев, шлёпнулся на траву и рассеянно положил руку на холку Кон. — Слушай, этот разговор должен остаться между нами, понимаешь?

— Разумеется, всё будет, как ты скажешь, — понизила голос Кон.

— Мне кажется, Клинтиана хочет со мной… соединиться.

— Конечно, — кивнула Кон. — Вы должны соединиться, чтобы обеспечить нам победу. Об этом поёт мать-вселенная.

Приплыли, блин.

— Я вот не слышу, чтобы мать-вселенная мне о чём-то пела, — попытался я возразить.

— Так ты, верно, не умеешь ещё её слышать, — улыбнулась Кон. — Ты — могущественный Настар-Танда, Мортегар, но ты — лишь одна половина. А бар домодос Клинтиана — вторая. Соединившись, вы откроете путь чему-то большему, ибо целое есть больше, нежели сумма его частей. Два начала породят третье…

Уж чего-чего, а порождать я в ближайшее время точно ничего не хочу. И уж во всяком случае не при участии всяких там озабоченных дикарок.

Тут я заметил, что окружение кентавров разорвалось, и к нам пытается приблизиться Тон. Он мялся поодаль, будто не мог пройти сквозь незримую преграду. Кон жестом подозвала его. Подскакав, Тон с поклоном вручил мне аккуратно сложенную рубаху, прямой меч в ножнах и бурдюк с водой.

— Спасибо, — кивнул я.

— Лошадь необходимо отбить, — сказал Тон. — Таково решение госпожи Клинтианы.

— Да не нужна мне лошадь, — отмахнулся я.

— Таково решение госпожи Клинтианы, — повторила Кон.

И тут я вдруг понял, что хоть и являюсь ценной зверушкой, но вокруг меня мир вертеться не собирается. Всё как в прошлый раз. Мортегар важен, но мы будем вытирать об него ноги…

Я встал. Вдалеке, возле большого костра, стоял большой воин. Настоящий бугай, кожа которого трескалась от мышц. В правой руке он держал огромный тесак, поигрывал им, будто картонным.

— Яви нам свою силу, Мортегар! — провозгласила Клинтиана, встав между мной и потенциальным соперником.

Она вскинула посох, и меня пронзило ещё одним приступом дежавю. В небе раскинулся огромный экран, затмивший звёзды. И на этом экране я увидел огромных бугая и Клинтиану.

Дружный рёв прокатился по воинству Людей.

— Иди, Мортегар. — Кон коснулась моего плеча. — Такова воля матери-вселенной.

— Мне вот интересно, — сказал я. — Ну, чисто теоретически. А если этот здоровяк меня прикончит? Вы что тогда будете делать? Поднимете руки к небу, скажете: «Ах, Настар-Танда покинул нас!», помянете и разбредётесь по своим делам, забив на войну?

А может, в этом и есть хитрый план матери-вселенной? Ну а что? В прошлый раз я всё решил самоубийством, но меня вытащили с того света, буквально. Вдруг таким образом нарушилось какое-нибудь шаткое равновесие, и теперь, чтобы мир всё-таки зажил спокойно, меня необходимо добить, чтоб не мучился?

Правдоподобно. Знала ли об этом Маленькая Талли? А если знала, могла ли скрывать?..

— Он тебя не убьёт, — сказала Кон.

Я опирался на неё, шагая к месту грядущего сражения. Шли мы медленно. Чуть позади держался Тон, он нёс заказанную мной перевязь с мечом.