— Мэлс? Привет…Что происходит… Мне нехорошо…

— Привет, выходи на пробежку, мы вчера договаривались, — говорю я.

— Договаривались? — неуверенно переспрашивает она.

— Договаривались!

— Ок, подожди, — она кладёт трубку.

Жду минут двадцать. Выйдет — не выйдет? Может заснула? Когда я уже был готов звонить в домофон второй раз, дверь подъезда открылась, и из неё выскользнула Валя в чёрном спортивной костюме, который хорошо гармонировал с её красными волосами.

— Мэлс, ты вообще опупел в такую рань ломиться? Отец три раза тебя малолетним дебилом обозвал, а он у меня в целом адекватный!

Не отвечая, мягко беру её за плечи и внимательно вглядываюсь в необычные зелёные глаза. Колдовские чарующие глаза. Вроде никакого тумана, как вчера.

— Нет желания спрыгнуть с крыши? — аккуратно спрашиваю её. — Утопиться там, или таблетками накидаться?

— Совсем сдурел? Нет, конечно!

— А ты помнишь, что было вчера?

Валя смущённо мнётся.

— Я вчера весь день дрыхла, а потом ещё всю ночь — впервые со мной такое. А мы точно договаривались сегодня пробежаться?

— Ага, точно, — отвечаю ей радостно.

И мы бежим по району. Я запыхался очень быстро — частично по причине того, что я не любитель кроссов, частично из-за накопившейся усталости. Я сутки не спал! Но Валя бежит передо мной, и я припускаю вперёд, чтобы не казаться слабаком в глазах одноклассницы.

Наконец, набегавшись, мы просто идём рядом.

— Ты знаешь, вчера мне снился очень странный сон. В этом сне были мои подруги, и они звали меня к себе, — вдруг грустно говорит девушка. — Я стояла на краю крыши в окружении красивых белых огоньков и уже была готова шагнуть вниз, как появился ты…

Я напрягся — неужели какой-то эффект способности Василия-Мстителя не прошёл?

— Да не напрягайся ты так, — засмеялась она, увидев, как внимательно я на неё смотрю. — Это всего лишь сон.

— А дальше что было?

— А дальше ты схватил меня за руку и вытащил с края крыши. Завёл ко мне в дом и … — тут Валя ощутимо покраснела. — В общем, позаботился обо мне.

— Спасибо можешь не говорить, — гордо произнёс я.

— За что спасибо? Это же во сне было.

От сердца отлегло — Валя помнила контроль убийцы школьниц, но воспринимала своё состояние просто как сон.

— Валя, поклянись мне, — сказал я ей, когда мы подошли к подъезду. — Поклянись, что если когда-нибудь задумаешься о суициде, то сразу же позвонишь мне. И я прибегу, приеду, примчусь, чтобы тебя отговорить. Договорились?

Валя хихикнула, но осеклась, увидев мои нахмуренные брови.

— Клянусь, — мягко улыбнулась она. — Ты какой-то сегодня странный, Мэлсик. Зашёл за мной с утра раннего и утверждаешь, что мы договорились об этом, хотя я ничего не помню. Говоришь странные вещи и требуешь какие-то мрачные клятвы. И серьёзный такой, тьфу. Головой ударился или ты из наркоманов?

— Нет, мне просто приснился сон, в котором ты решила покончить с собой, — ответил я.

Поцеловал рассмеявшуюся Валю в носик и проследил, как она заходит в подъезд.

Так, с этим разобрались. Теперь осталось разобраться с родными.

Я со вздохом посмотрел на мобильник, в котором отражалось 103 непринятых вызова от родителей и сестрёнки.

***

— Посмотрите, блудный сын домой пришёл! — громко возвестил отец на всю квартиру.

Вот как он услышал? Я вроде всё тихо проделал: плавно отпёр и приоткрыл дверь, мышкой просочился в коридор… Только чтобы нарваться на отца.

— Тише, маму с сестрой разбудишь! — в отчаянии приложил я палец к губам.

— А мы и не спим, — в коридор вышла сестрёнка в обнимку с зарёванной мамой.

При виде плачущей мамы сердце у меня сжалось — мне не хотелось её расстраивать. Прости меня, мам, прости, но я уже не тот, что был вчера. Меня засосала опасная трясина и жизнь моя — вечная игра.

— Итак, молодой человек, какие ваши оправдания? — поинтересовался отец.

И что мне на это ответить? Уж никак не правду. Однако, глядя на залитое слезами мамино лицо, мне не хотелось и дальше погружаться в пучины вранья.

— В этой истории замешана честь одной дамы, поэтому я не могу поведать её, — гордо ответил я.

Мама прекратила плакать и удивлённо посмотрела на меня. Сестрёнка хихикнула.

— Не время для шуток, — покачал головой отец. — Ты не Д’Артаньян, а мы живём не в век мушкетёров.

— И всё же, я настаиваю, — серьёзно я посмотрел ему в глаза. — Также прошу не накладывать на меня домашнего ареста, потому что даме всё ещё нужна помощь.

— Наглец, нахал, да ещё, похоже, и бабник! Разве такого сына я воспитывал? — горестно вскинул руки к голове отец.

Вот от кого я эту театральщину унаследовал, вот откуда она лезет.

— Нет, но ты и мама учили меня, что надо действовать решительно, когда того требует ситуация! — парировал я.

Родители переглянулись.

— Вообще-то, мы имели в виду политическую ситуацию, — наконец-то сказала мама. — Мы рассказывали тебе, как должен действовать революционер во имя общего блага.

— Во-во! Во имя общего блага я и действовал, — уцепился за слова я. — Я спасал мир!

— И как же ты его спасал? — удивилась мама.

— Я спас красоту! — почти не покривил душой я.

Валя — она же красивая, так?

— И? — чуть ли не одновременно спросили родители.

— А красота спасёт мир! — припечатал я под откровенное ржание сестрёнки.

Улыбнулась мама, и даже у отца чуть приподнялись уголки губ.

— А ну-ка подойди, дыхни, — вдруг всполошился он. — И зрачки покажи.

Я послушно подошёл и дыхнул. Затем отец долго рассматривал мои глаза, проверял вены, внимательно изучил мой измятый, вымазанный в траве и немного порванный спортивный костюм. В кармане глухо позвякивали патроны для Феликса, но отец, видимо, решил, что это мелочь, и в карман даже не полез.

— Надеюсь, визита полиции нам ждать не стоит? — наконец, поинтересовался он.

— Не знаю, — честно ответил я.

Отец вздохнул и махнул рукой.

— Берите это чудо и давайте завтракать.

Отлично, значит епитимью на меня накладывать не будут, ну или сделают это позднее. В чём-то я родителей убедил, получается. Хорошие они у меня.

Я было уже двинул на кухню, но был перехвачен мамой и силой отправлен в душ. Мой спортивный костюм отправился в мусорку — столько в нём оказалось дырок и каких-то потёртостей. На счастье, у меня был запасной.

И вот, наконец, завтрак. Я сутки на ногах, но почему-то держусь — слишком перевозбуждена нервная система, слишком много адреналина за последние двадцать четыре часа. Две встречи с дриадами, дикие животные, призраки, противостояние с Мстителем, спасение Вали — проблемы сыпались на меня как из рога изобилия, и каждая была из тех, которые нельзя отложить на завтра.

На завтрак яичница с помидорами и сосисками. А у меня как раз назрел вопрос, который я не знаю, кому задать. Задам родителям, значит.

— Пааап, мааам, а можно вопрос? Вот если так получилось, что мне надо защищать трёх женщин одновременно, является ли чем-то аморальным? Или мне надо выбрать какую-то одну? Но тогда это будет нечестно по отношению к двум другим…

Сестра прыснула чаем прямо на свою яичницу, мама хихикнула, и даже отец замер, не донеся вилку ко рту.

— Трёх женщин? — переспросил он.

Ну, с тремя я погорячился, конечно. Лерочка меня зафрендзонила в цемент, но всё же… всё же когда она пришла за помощью — я не смог отказать.

— Трёх, — кивнул я.

Сестра начала сползать под стол, мама попыталась заесть хихиканье кусочком сосиски, но никак не могла наколоть её на вилку.

Лишь отец сохранял серьёзность. Прокашлявшись, он проговорил:

— Ничего аморального в этом нет! Мужчины по природе своей самцы, так что чем больше, тем лучше. Это как с чайником и чашечками…

Мама громко кашлянула.

— Но я не такой! Я в целом ситуацию сейчас обрисовал, — поспешил свернуть отец свои объяснения. — Моя единственная любовь — наша мама и никого больше.