— Ты же несерьезно.
Подхожу ближе, так что наши лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга.
— Посмотри мне в глаза. Похоже, что я шучу?
Он пристально смотрит на меня.
Я не двигаюсь ни на дюйм.
— Я люблю ее.
Уэстон усмехается, но мне насрать.
— Тейт для меня все. Я не планировал подобного, но это случилось. Я не потеряю ее. Ни на секунду.
Уэстон сжимает челюсти.
— Ты ведь знаешь, что я не познакомил бы ее с Дженни, будь между нами все несерьезно. Скольких женщин я приводил домой за последние четырнадцать лет?
— Ни одной.
— Вот именно. Дженни тоже ее любит.
Уэстон расхаживает взад-вперед. Останавливается то тут, то там, смотрит на меня, затем отводит взгляд. Наконец раздраженно вздыхает и вскидывает руки вверх.
— Отлично. Нахер. Это твоя жизнь.
Я чертовски близок к тому, чтобы схватить его и крепко обнять. Это не было запланировано, поэтому мне немного неловко. Чтобы сохранить хоть какое-то достоинство, я кладу руку ему на плечо.
— Спасибо. Ты даже не представляешь, как много это значит.
Уэстон смахивает невидимую пыль со своего плеча, на котором покоилась моя рука.
— Ну, так какого черта ты ждешь? Иди за девушкой. Я, бля*ь, делаю это не для тебя. Моя щедрость на сегодня иссякла.
— Она на пути в аэропорт О'Хара? — чуть не подпрыгиваю на цыпочках, задавая вопрос, и уверен — на моем лице застыла улыбка от уха до уха.
— Она, наверное, уже там. Надевай свои старые бутсы и шевели задницей.
Я хлопаю его по плечу.
— Спасибо! Увидимся, черт, не знаю, когда, но обязательно увидимся.
— Не возвращайся без моего звездного юриста. И перестань вести себя как киска. А то меня стошнит.
Снимаю ключи с крючка и надеваю первые попавшиеся туфли по дороге в гараж. Подключаю телефон к громкой связи и немедленно звоню Тейт, надеясь, что доберусь до нее до того, как она сядет в гребаный самолет.
Жму на газ, и шины визжат, когда меня отправляют на голосовую почту. Машина пробивается сквозь утренний траффик, и я проклинаю всех, кто встает у меня на пути.
— Ты, бля*ь, бессмертный? — вскидываю руки и давлю на клаксон.
Снова пытаюсь дозвониться Тейт на мобильный, но безуспешно.
— Черт.
Мое лицо нагревается до тысячи градусов. Бью по рулю, когда какой-то придурок подрезает меня. Убью Донована за то, что он позвонил Уэстону.
Качаю головой, избавляясь от мыслей о мести, и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Злость ничего не решит. Моя цель — вовремя добраться до Тейт. Остальное неважно. Худшее, что может случиться — это то, что она сядет в самолет, а потом сразу же сядет в другой самолет и вернется ко мне. Ругаю себя за то, что не присоединился к их разговору с Уэстоном во дворе. Я и представить себе не мог, что он отправит ее обратно в Даллас. Она, наверное, задавалась вопросом, почему я не пошел за ней.
Чертов Уэстон.
Одна вещь гложет меня изнутри, когда мой разум блуждает в самых худших возможных местах. Что, если Тейт вернется в Даллас и решит, что Уэстон прав? Что, если она увидит свою семью и поймет, как сильно будет скучать по ним, если переедет в Чикаго? Если она вернется туда, у нее будет слишком много обязательств. Я должен добраться до нее до того, как она сядет в самолет. Жаль, что я не признался Тейт в своих чувствах до сегодняшнего утра. Она бы ни за что не уехала, скажи я ей правду.
Я люблю ее.
Она единственная.
Жму на газ еще сильнее, и моя машина мчится по шоссе.
ГЛАВА 31
ТЕЙТ
Приезжаю в аэропорт с чувством, что моя жизнь разваливается на части. Я знаю, что упустила свой шанс стать партнером в фирме, но все, о чем я могу думать — это Декер. Мне больно, стыдно, я тоскую по любви… Тянусь за телефоном и вспоминаю, что оставила его на его тумбочке. Мое сердце сжимается при мысли об этом мужчине. Смотрю на свой изможденный вид, чувствуя, как люди пялятся на меня, вынося суждения. Выгляжу как гребаный бродяга.
Направляюсь в магазин и покупаю леггинсы, футболку с надписью «Добро пожаловать в Чикаго» и пару туфель на плоской подошве. Не идеально, но вполне сносно для полета в самолете.
Нахожу ближайшую уборную, чтобы переодеться. По крайней мере, у меня есть связка с удостоверением личности и кредитными карточками. Чувствую себя несчастной и надеюсь, Дженни не подумает, что я ее бросила. Звучит безумно, но я люблю этого ребенка и ее отца тоже. Жаль, что я не сказала Декеру о своих чувствах. Может, он пошел бы за мной по подъездной дорожке. Может, вразумил бы Уэстона, умоляя его оставить меня.
Понимаю, что у нас не было особо серьезных отношений, но я ожидала, что он будет бороться за меня. То, как Коллинз смотрит на меня, как трахает, как заставляет чувствовать и ослабляет защиту вокруг — я знаю, что он чувствует то же самое, что и я к нему.
Умываюсь прохладной водой, затем вытираю лицо бумажными полотенцами. Я выгляжу так же ужасно, как и ощущаю себя. Будто меня переехал чертов полуприцеп. Нужно притормозить на секунду, отступить и все хорошенько обдумать.
Как моя жизнь превратилась из удивительной в чистое дерьмо за считанные минуты? Следовало заехать в отель и собрать свои вещи, но Уэстон настаивал, чтобы я отправилась прямо в аэропорт. Я бы не чувствовала себя такой потерянной, будь со мной мои вещи.
В любом случае, почему он вытащил меня из дома Декера? Должна быть какая-то причина. Маленькая часть меня надеется, что он не сказал Декеру, что сделал. Может, именно поэтому он поторопил меня уехать — знал, что Декер отправится за мной. Вероятность того, что Декер погнался бы за мной по подъездной дорожке, была высока, но он ни за что не поехал в Даллас. Коллинз не оставил бы Дженни и работу в офисе.
Чертов Уэстон. Клянусь, этот человек всегда думает на три шага вперед, когда планирует нечто хитрое.
Не могу бросить ему вызов и вернуться в дом Декера. Уэстон сделает мне выговор за неподчинение, а, возможно, и уволит.
Нет, я должна сесть в этот самолет, улететь домой, быть паинькой и надрать задницу тому, кого мне поручит Уэстон. Как только слияние будет завершено, я смогу вернуться. Вот как необходимо поступить. И молиться, чтобы чувства Декера ко мне не изменились за это время.
Это будут долгие два месяца без Декера и Дженни, но придется смириться и сделать все возможное.
Регистрируюсь и получаю посадочный талон. Уэстон не валял дурака. Я лечу ближайшим рейсом. Потихоньку направляюсь в сторону службы безопасности. Ничего не могу поделать — с каждым шагом чувствую себя беспомощней.
Часть меня жалеет, что я вообще приехала в Чикаго. Я полагала, что знаю, каково это — ощущать разбитое сердце, когда рассталась со своим первым парнем в колледже. Оглядываясь назад, понимаю, что это ни в какое сравнение не идет с тем, как мое сердце сжалось в груди, а желудок скрутился в узел, когда Уэстон отправил меня в Даллас.
Чувство вины — дерьмовая эмоция. Я не слишком хорошо знакома с ней, потому что отгородилась от всех, кроме своей семьи. Теперь начинаю понимать, почему. Моя работа — это моя жизнь, и я никогда не лажаю на работе, поэтому никогда не испытываю того, как сейчас дрожат мои руки и как каждая секунда кажется вечностью.
Куда ни посмотрю, вижу улыбающиеся лица, и у меня возникает невероятное желание закричать во всю силу своих легких. Прямо сейчас хочется лишь одного — улететь домой, выпить бутылку вина и погрязнуть в жалости к себе. Я бы даже поплакала. Завтра вернусь к нормальной жизни. Во всяком случае, так я себе обещаю.
Служба безопасности меня сканирует. Поскольку багажа нет, процесс не занимает много времени. Подхожу к своим воротам и хватаю журнал, который кто-то оставил. Опускаюсь на сиденье и листаю страницы. Ничто не привлекает моего внимания, но дает мне возможность чем-то заняться.
Женщина и двое ее детей усаживаются рядом со мной. Ребенок покраснел и кричит во весь рот.