* * *

Мы лежим, пытаясь выровнять дыхание, и я целую шею, плечи и спину Тейт.

— Декер?

— Да?

— Ненавижу портить настроение, но я должна тебе кое-что сказать. Тебе это не понравится. — ее глаза полуприкрыты, будто она вот-вот упадет в обморок.

— Касается нас с тобой? — сажусь, и волна страха ударяет мне в грудь.

— Нет, работы.

Я вздыхаю с облегчением, когда Тейт продолжает рассказывать мне об иске Донована против ее клиента.

Гребаный Донован.

Мне нужно просмотреть все документы, но я уже понимаю, что он пытается помешать слиянию.

— Не волнуйся. Я позабочусь об этом.

Покрываю кожу Тейт поцелуями, пока девушка не засыпает. Выскальзываю из кровати и включаю вентилятор. В комнате жарко, и я хочу, чтобы Тейт было комфортно.

Смотрю, как она спит, чертовски надеясь, что, когда слияние завершится, я смогу удержать ее. Хочу, чтобы она стала моей и не возвращалась в Даллас, и я буду драться с Уэстоном и моими братьями, если придется. Хочу, чтобы она была только со мной.

Сейчас.

Всегда.

Я мечтаю заполучить Тейт Рейнольдс на всю оставшуюся жизнь.

ТЕЙТ

Просыпаюсь в огромной кровати Декера, но рядом никого нет. Тело болит, когда я потягиваюсь. Моя одежда аккуратно сложена на стуле, а на подушке лежит записка.

«Тейт,

Ночь была идеальной. Я на кухне. Одевайся и приходи завтракать.

Декер»

Для меня приготовлены клетчатые пижамные штаны и белая футболка с V-образным вырезом. Все моего размера.

Он купил пижаму, пока я спала?

Принимаю душ в безупречной ванной комнате. С одной стороны стоит ванна на когтистых лапах, к которой примыкает душ с таким количеством головок, что я сомневаюсь, смогу ли разобраться, как пользоваться этой чертовой штукой. Нахожу чистые полотенца в шкафчике. Уверена, что у Дженни наверху есть какой-нибудь девчачий шампунь и мыло, однако решаю не уточнять. Беру черную бутылочку и нюхаю. Пахнет Декером. Голову мыть я не собиралась, поэтому достаю резинку из своего клатча и зачесываю волосы вверх, чтобы они не намокли.

Смотрю, как вода каскадом льется на мое тело, и замечаю следы укусов на внутренней стороне бедер. Вспоминаю слова Декера, и кожу начинает покалывать.

«Когда завтра будешь одеваться, посмотри на отметину, которую я оставлю прямо здесь. Она напомнит, кому принадлежит твоя киска».

Черт, он такой горячий собственник.

После душа надеваю пижаму и иду по дому.

Аромат бекона разносится по коридору, и у меня урчит в животе. Декер хорошо потрудился надо мной прошлой ночью. Мне немного больно, но все же ощущения прекрасные. Захожу на кухню и вижу, что Коллинз готовит завтрак, снова надев дурацкий фартук. Дженни сидит с книгой за барной стойкой, ест фрукты и йогурт.

— Доброе утро, — она улыбается мне.

Я, кажется, слегка покраснела. Надеюсь, она не против, что я осталась на ночь, но, думаю, уже слишком поздно возмущаться. Хотя, судя ее по реакции, Дженни, похоже, нисколько не возражает. Она искренне счастлива за отца.

— Надеюсь, ты голодна. Папа готовит столько, что можно накормить всю округу.

Декер показывает ей язык и подходит ко мне с миской, в которой помешивает тесто для блинов. Наши губы встречаются в легком поцелуе, и я отстраняюсь, чтобы улыбнуться ему.

— Выпендрежник, — бросаю взгляд на блюда, занимающие половину стойки. Перед нами стоят яйца, бекон, фрукты, йогурт, сосиски, еще и блины планируются.

— Я не знал, что ты предпочтешь. Поэтому сделал всего понемногу. Я в курсе, что это перебор, — клянусь, Декер выглядит смущенным, что просто восхитительно.

— Как мило. Спасибо. Хотя я плотно не завтракаю, — беру кусок бекона и наливаю себе кружку кофе.

— Я же говорила, папа.

Слушаю, как они препираются, и, как ни странно, не чувствую себя не в своей тарелке. Я наслаждаюсь этой семьей, и у меня складывается впечатление, что Дженни тоже нравится мое присутствие.

Продолжаю потягивать кофе и хрустеть кусочком бекона. Заметила, что Декер прекрасно готовит бекон — тот получается хрустящим.

Они вдвоем стараются изо всех сил, чтобы я чувствовала себя желанным гостем, и постоянно спрашивают, не нужно ли мне чего-нибудь еще. После третьего «нет» отец с дочерью понимают намек, что мне просто радостно наблюдать за ними в их стихии. Декер заканчивает печь блины и наполняет свою тарелку, когда вдруг раздается звонок в дверь.

— Я открою. Наверное, это Джозелин, — Дженни отталкивается от стойки.

— Ее лучшая подружайка, — Декер садится на барный стул.

— Подружайка? — я смеюсь над попыткой Коллинза говорить на подростковом языке.

— Ага.

— Все, просто перестань, Декер, — кладу руку ему на предплечье.

Он ухмыляется. Боже, в первый день, когда я вошла в его кабинет, я даже не думала, что услышу, как он отпускает отцовские шуточки. Все это нереально.

— Папа, к тебе тут какая-то дама пришла.

Декер стонет и роняет вилку. Поднимается со стула и замирает. Его волосы встают дыбом, а лицо становится огненно-красным.

Оглядываюсь посмотреть, что его так разозлило. Я лишь однажды видела его таким взбешенным, и это было в его офисе.

Разумеется, сегодня причина та же. Дженни заходит на кухню с Моникой, и я вижу все эмоции на лице бедной девочки. Она знает, что Моника — ее мать.

Я должна волноваться за Дженни, но все мои мысли о том, что эта женщина разрушает каждый великий момент между Декером и мной.

— Какого хрена, Моника? — тон Декера тихий, но убийственный.

— Я пыталась дозвониться, но ты не отвечал. Думаю, теперь понимаю, почему. Слишком занят, играя в домашнего мальчика.

Знаю, что это не мое дело вмешиваться, но Дженни на грани слез, а у Декера вот-вот лопнет кровеносный сосуд. Чувствую желание встать на их защиту, хотя наши отношения — или что бы это ни было — новы.

— Убирайся вон, — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их обдумать.

— Что? — Моника глазеет на меня и на Декера.

— Не смотри на него. Смотри на меня, — не пойму, что происходит, но не могу перестать говорить. — Тебе нельзя здесь находиться. Когда Декер освободится, он тебе позвонит, — подхожу к ней, и Моника делает шаг назад.

— Не указывай мне, что делать.

— Пошла вон. Сейчас же.

Дженни бросается к отцу, и он заключает ее в объятия. Затем выводит через заднюю дверь на террасу. Не уверена, как он отнесется к тому, что я вмешиваюсь, но эта женщина просто смешна.

— Он мне должен, — нижняя губа Моники дрожит.

— Он тебе должен? — смеюсь я. — Ты должна быть благодарна, что он вырастил твою дочь и не подал в суд на твою задницу за алименты. Он намного добрее меня, леди. Разумеется, он достанет деньги. Декер всегда держит слово. Но если ты снова побеспокоишь его или расстроишь Дженни, то будешь иметь дело со мной. Все ясно?

— Кристально, — бормочет Моника. — Скажи ему, что я жду у входа.

Я киваю, и она разворачивается на каблуках, оставляя меня одну на кухне. Дверь на террасу открывается, и Дженни взбегает по лестнице в свою спальню.

Декер пристально смотрит на меня, и впервые я не могу прочитать его чувства.

— Мм-м… Моника ждет у входа, пока ты выпишешь ей чек.

Он кивает.

— С Дженни все в порядке?

— Да. Она всегда знала о Монике. — Декер вздыхает. — Просто никогда не встречалась с ней.

— Прости, что вмешалась. Решила, что так у тебя появится шанс увести Дженни. И мне очень хотелось встать на вашу защиту.

— Спасибо. Ценю твои чувства.

Не пойму, злится ли он, счастлив или просто равнодушен. Коллинз сохраняет хладнокровие гораздо лучше, чем я думала. Может, дело в том, что Дженни рядом. В данный момент я восхищаюсь его сдержанностью. Он стойкий, по-отечески. Думаю, это и означает быть хорошим родителем — не терять самообладания перед своими детьми, как бы сильно не искушала ситуация.