Понимая, что она может унести ее так далеко в лес, что она никогда не найдет обратной дороги, Нилюфер Султан с трудом выправилась в седле и сильно натянула поводья. Заржав от боли, лошадь встала на дыбы, сбросив свою наездницу, которая спиной повалилась на землю, и стремительно ускакала. Султанша упала с такой силой, что у нее выбило весь воздух из груди, и на несколько секунд она утратила способность дышать.

Зажмурившись от боли, Нилюфер Султан, наконец, судорожно вдохнула и с огромным трудом приподнялась с земли, сбитая с толку из-за неожиданного падения. Но неподалеку раздался хруст веток и чьи-то крики. Тут же очнувшись, она неловко подскочила с земли. Выходит, не так уж далеко от дороги ее унесла лошадь, раз напавшие столь быстро ее нашли. Обороняться было нечем, кроме кинжала, который она просто так заткнула за пояс – скорее как предмет декора, нежели в качестве оружия. Его-то она и обнажила, выставив перед собой и став в напряжении оглядываться.

Из-за деревьев выбежали двое разбойников в темных поношенных одеждах, лица которых скрывали намотанные на головах черные платки, и у обоих в руках были опасно блестящие сталью мечи. Воздух накалился до предела, пока они и султанша, как бы примеряясь, стояли на месте и не двигались, прожигая друг друга взглядами.

Но вот один из разбойников рванулся к ней и взмахнул мечом в опасной близости от ее головы. Нилюфер Султан успела в последний момент увернуться, пригнувшись к земле, и, изловчившись, вонзила кинжал в его ногу чуть выше колена. Вскрикнув от боли, он исчез из поля ее зрения, но на подмогу ему пришел второй разбойник, который безжалостно пнул ее, еще не успевшую распрямиться, в плечо.

Со сдавленным криком Нилюфер Султан повалилась на землю, ударившись головой, которая тут же наполнилась гулом. В ужасе она увидела, как над ней занесся меч, готовый через секунду пронзить ее насквозь и отнять ее жизнь. Но этого не произошло – разбойник вдруг дернулся и с хрипом упал совсем рядом с ней лицом вниз. Нилюфер Султан в непонимании увидела торчащий из его спины меч, а подняв голову, столкнулась со взглядом возвышающегося над ними запыхавшегося Коркута-паши. На лице его был кровоточащий порез на пол щеки, а руки обагрены кровью и не понятно – его собственной или убитых им врагов.

– Ты цела? – наклонившись, он как тряпичную куклу схватил ее в охапку, поднял на ноги и обхватил красными от крови ладонями ее лицо. – Нилюфер? Ты слышишь меня?

Султанша пребывала сейчас в таком смятении и страхе, что плохо соображала и совершенно бестолково смотрела на него. Бегло осмотрев ее и не обнаружив никаких повреждений, Коркут-паша неожиданно прижал ее к себе так крепко, что ей стало больно, и выдохнул куда-то ей в волосы «хвала небесам». Медленно к султанше возвращалась способность мыслить, и она, пораженная поведением всегда холодного и грубого мужа, оцепенела, почувствовав, как он поцеловал ее в волосы.

– Мерган?.. – она даже вздрогнула – так резко ее пронзила полная страха мысль о дочери.

– С ней все в порядке, – позволив ей, наконец, отстраниться, Коркут-паша все равно не отпускал ее из своих рук.

– Подожди… – Нилюфер Султан отодвинулась от мужа, который больше не стал ее удерживать, но смотрел как-то слишком странно – жадно и в то же время встревоженно. – Кто мог устроить эту засаду? У тебя что, есть враги?

– Выходит, что есть, – процедил мужчина и с холодной ненавистью посмотрел на убитых им разбойников, что лежали на земле неподалеку. – И это был единственный раз, когда им удалось застать меня врасплох.

– Что ты имеешь в виду, Коркут? Что ты предпримешь? – напряглась Нилюфер Султан. – Ты же понимаешь, что после неудачи они могут снова попытаться убить всех нас?

Ей совершенно не нравилось, что жизни ее и ее семьи оказались под угрозой и что подобное могло повториться. Коркут-паша хмуро посмотрел на жену и, снова став прежним, с властным видом кивнул в ту сторону, где должна была быть дорога, мол ступай и не задавай вопросов. Упрямо посмотрев на него, Нилюфер Султан не сдвинулась с места, и паша раздраженно проговорил, подтолкнув ее в спину:

– Сейчас не лучший момент, чтобы злить меня, Нилюфер. Мы поговорим позже.

Вечер.

Дворец Топкапы. Покои Валиде Султан.

Ближе к вечеру в покоях Фатьмы Султан собрались те, кто был с ней наиболее близок – Нергисшах Султан и Хафизе Султан. Здесь же была и хазнедар гарема Айнель-хатун, которая после прихода султанши к власти обрела в ней новую госпожу, которой служила из искренней преданности.

– Подумать только, она подобные дела вздумала вести за моей спиной! – сокрушалась удивленная поведением одной из хасеки Фатьма Султан. – От Афсун я такого не ожидала… Айнель, ты уверена, что все поняла правильно?

– Не будь я уверена, не пришла бы к вам, госпожа, – заверила ее Айнель-хатун, которая и сама была всерьез встревожена неожиданными действиями жены султана. – Афсун Султан на весь гарем объявила, что вместо вас выплатит из личных средств всем жалованье, да еще за два месяца, и дорогие подарки обещала раздать, чтобы, мол, успокоить наложниц.

– Что за нахальство?.. – тихо возмутилась Нергисшах Султан и обеспокоенно посмотрела на свою тетю. – Султанша, не думаю, что стоит позволять Афсун Султан совершать подобное, пусть и из благих побуждений. Гарем может неправильно понять ее и вас. Это же пошатнет ваш авторитет! После такого никто не будет уверен, кто воистину управляет гаремом.

– Я согласна с султаншей, – кивнула темноволосой головой рассудительная Хафизе Султан, сидя на подушке по другую сторону от растерянной Фатьмы Султан. – Недопустимо, чтобы в управление гаремом, который поручен вам, вмешивался кто-то другой. Не мне давать вам советы, госпожа, но, я думаю, такое своеволие следует пресечь на корню, чтобы впредь подобных ситуаций не возникало. Лучше уж гарем подождет жалованье до возвращения повелителя. Они не посмеют открыто выражать свое недовольство. В конце концов, тех, кто все же посмеет, всегда можно наказать или даже отправить в Старый дворец в назидание остальным.

Принимая решение, Фатьма Султан с минуту молча сидела с хмурым лицом, а после повернулась к Айнель-хатун.

– Позови ее, Айнель. Если и решать эту проблему, то вместе с ее зачинщицей.

Когда Афсун Султан, догадываясь, о чем пойдет речь, вошла в покои в сопровождении приведшей ее хазнедар, то спокойно оглядела собравшихся женщин, которые одинаково неодобрительно смотрели на нее в ответ, и поклонилась.

– Султанша, добрый вечер. Вы пожелали видеть меня?

– Он совсем не добрый, Афсун, – нисколько не удивив ее своим досадным тоном, ответила Фатьма Султан. – Мне стало известно, что ты, не спросив меня и даже не удосужившись со мной посоветоваться, решила выплатить гарему жалованье из своих денег, да еще и подарки дорогие раздать наложницам. Я жду объяснений.

– Каких объяснений, госпожа? – вежливо, но с оттенком возмущения отозвалась Афсун Султан. – Я полагала, вам известно о положении дел в гареме, но если нет, я могу рассказать. Одна наложница задолжала всем подряд, и мне пришлось выплатить ее долги, чтобы успокоить негодующих девушек. Кто-то другой украл ее золото, а расследование так и не было проведено. В связи со скорым отъездом шехзаде Османа в гареме начались волнения – девушки соперничают меж собой за право уехать с ним, забыв о правилах. Я им о них напомнила, а чтобы утешить их и не допустить роста недовольства обещала раздать подарки. Теперь еще и жалованье задерживают до возвращения повелителя, а вернется он, к слову, не раньше, чем через месяц. За этот срок волнение перерастет в гнев, и никто не сможет нам помочь. Слуги не станут помогать нам, ведь и они свое золото не получат. Зная, что казна не в силах выдать вам необходимую сумму и что вы оказались в трудном положении, я решила помочь и надеялась, что встречу вашу благодарность. Что же я сделала не так?

– Я не обвиняю тебя в корысти, Афсун, хотя из твоих действий можно решить, что именно она и подтолкнула тебя к ним, – Фатьма Султан выслушала ее спокойно, но нисколько не смягчилась. – Желая помочь мне, ты могла бы прийти и предложить одолжить мне сумму на выплату жалованья гарему. И не возникло бы этой проблемы. Но ты поступила иначе и открыто показала всем, что именно ты облагодетельствуешь их золотом и подарками, тем самым бросив тень на меня. Ты же понимаешь, что не можешь принимать подобные решения без моего ведома? Делами гарема тебе заниматься не пристало.