Ася покраснела.

— А еще я видела, как вы на остановке целуетесь, — добавила Юля и заулыбалась, — что, скажешь, не встречаетесь?

— Мы просто спим вместе, — буркнула девушка, понимая, что слово «спим» и близко не отражает тех отношений, которые у них есть, — Не говори, пожалуйста, никому.

— Слушай, я почти уверена, что многие знают, — пожала Юля плечами, — мы же не слепые. Вы слишком…очевидно друг другу нравитесь.

Ася не успела как следует обдумать эту пугающую мысль, потому что вдруг в коридоре показалась знакомая мощная фигура режиссера. Юрич будто сверлил девушку своими холодными проницательными глазами, и той на мгновение стало не по себе.

— Асенька, замечательно, что вы еще не ушли. Пойдемте ко мне в кабинет, нам с вами надо поговорить.

Девушка с любопытством огляделась — в этом кабинете ей еще не приходилось бывать. Тесная комнатка, увешанные дипломами и наградами стены, заваленный бумагами стол, на нем несколько кружек с остатками кофе и полная пепельница. Пахло сигаретами и терпким мужским одеколоном. На узком диванчике у стены валялся небрежно брошенный свитер и старый клетчатый плед. Ася подумала, что режиссер, наверное, периодически спит на этом диванчике. И неожиданно смутилась от этой мысли.

Она подошла к стулу и неловко присела, Юрич устроился в кресле напротив, закурил. Огонек зажигалки на мгновение высветил его жесткие черты и серые, будто стальные, глаза под лохматыми бровями.

— Асенька, — начал он, внимательно на неё глядя, — какие у вас планы на будущую жизнь?

— Что вы имеете в виду? — осторожно уточнила девушка. Она ужасно нервничала, не понимая, о чем Юрич хочет с ней поговорить.

— Задам вопрос конкретнее, — усмехнулся мужчина, — если после окончания работы над спектаклем я позову вас в свой театр, вы согласитесь?

Ася молча хватала воздух ртом, напоминая выброшенную на берег рыбу. Она пыталась что-то сказать, но ни мозг, ни губы ей не повиновались.

— Вижу, вы удивлены, — констатировал очевидный факт Юрич.

— Д-да, — наконец обрела дар речи девушка, — я не думала, что вы… заинтересованы во мне.

— Почему же? Вы играете главную роль в спектакле. Это разве не говорит о моей заинтересованности в вас?

У девушки кружилась голова. «Я, наверное, сплю, — билась мысль, — такого ведь просто не может быть!!!»

— Конечно же я соглашусь, — счастливо рассмеялась она, — я о таком даже не мечтала!

— Хорошо, — Юрич кивнул, — мне нужен был ваш ответ, чтобы принять решение по остальным актерам.

Внутри зазвенел тревожный звоночек, Ася еще ничего не понимала, но по позвоночнику уже пробежал холодный озноб. Что-то здесь не так.

— Петр Юрьевич, при чем здесь я? Как мое согласие влияет на других ребят?

— Не на всех ребят, — режиссер затушил окурок и тут же вытащил из пачки новую сигарету. Но не стал её зажигать, а задумчиво вертел в пальцах, — на одного вполне конкретного актера.

В голове у Аси будто противно зудел комар, и от этого звука мерзко стучало в висках, а во рту ощущался металлический привкус крови. Она что, прикусила губу?

— Петр Юрьевич, разговаривайте со мной нормально, пожалуйста, — девушка не заметила, как повысила голос на режиссера, — я не понимаю этих загадок!

— Асенька, бог с вами, какие загадки? Я говорю про Дмитрия Варламова.

Она на мгновение задохнулась, будто получив удар в солнечное сплетение, но тут же справилась с собой.

— При чем здесь Варламов?!

— По негласным правилам, существующим в нашем театре, — Юрич отвернулся к кофеварке и что-то там колдовал, кидая фразы через плечо, — мы не берем в труппу актеров, если между ними есть отношения. Соответственно, заводить романы в нашем театре тоже запрещено. Это все очень плохо влияет на работу. Был печальный опыт, поверьте мне на слово.

— У нас с Димой нет романа, — Ася будто со стороны услышала свой хриплый неуверенный голос.

— Мне показалось иначе, — мягко возразил Юрич, по-прежнему не глядя на неё. В комнате было тяжело дышать от резкого запаха кофе, смешанного с сигаретным дымом.

Оба какое-то время молчали.

— Почему вы позвали к себе меня, а не его? — задала наконец мучавший её вопрос Ася, — Варламов в тысячу раз талантливее. Надо было сначала его спросить, а потом уже решать со мной.

— В вас, Асенька, я заинтересован больше.

— То есть если…если я соглашусь, вы его не возьмете?

— Верно.

Снова повисла пауза.

— Петр Юрьевич, — девушка подняла на него огромные измученные глаза, — вы все неправильно поняли. Между нами с Варламовым ничего нет и… и не будет. Я даю вам честное слово.

Юрич внутренне усмехнулся, услышав особо выделенное голосом «не будет», которое Ася произнесла, как клятву.

— Я буду очень рад, если это так. Мне не хочется терять ни вас, Асенька, ни его.

— Это так, — твердо сказала девушка. Юрич кивнул, принимая этот ответ.

— Я надеюсь, не нужно говорить о том, что этот разговор лучше не выносить за пределы моего кабинета?

— Конечно. Я… я могу идти?

— Можете, Асенька, можете — мужчина посмотрел на неё, и она поразилась тому, как неожиданно потеплел его взгляд, — Если будут какие-то вопросы, смело приходите ко мне. Обсудим, решим.

Ася кивала головой, как деревянный болванчик, плохо понимая смысл его слов. Больше всего на свете ей сейчас хотелось уйти из этого душного кабинета и забыть этот ужасный разговор. Пусть Юрич уже поскорее её отпустит, ну пожалуйста! Сил никаких нет…

— До свиданья, Асенька, — услышала она приглушенные, как сквозь вату, слова. Вежливо попрощалась и даже, кажется, улыбнулась. Вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, спокойно прошла несколько шагов, а потом…

А потом рванула к дальнему окну в конце коридора, нырнула за тяжелые пыльные портьеры и дико, отчаянно разрыдалась. Её всю трясло, буквально выворачивало наизнанку, и девушка закусила руку, чтобы не было слышно её рыданий, но они все равно прорывались мерзкими мяукающими звуками. Хотелось выть, кататься по полу, расколотить здесь все к чертовой матери! Но единственное, что она могла себе сейчас позволить, это давиться слезами, забившись в угол, словно раненое животное. Дышать получалось только ртом — нос моментально заложило от рыданий, и девушка втягивала в себя воздух короткими болезненными всхлипами.

«Плачь, плачь сейчас, — с ненавистью думала Ася, трясущимися руками вытирая мокрые щеки, — выплачь все, до последней капли, чтобы Дима не увидел твоих слез, когда ты будешь с ним сегодня расставаться…»

Дима постучал в дверь. Он так устал сегодня, что даже перед глазами немного плыло. Ночью толком не спал, потом репетиция, где Юрич с тебя дерет три шкуры, а вечером еще выматывающие своей тупостью съемки сериала. Ужасно хочется есть — желудок сводит от голода, последний раз он ел в театре в обед. Потом как-то не до того было.

С голодом и усталостью примиряло только знание того, что в квартире — прямо за этой тонкой дверью — его ждет Ася. И совсем скоро можно будет обнять её и забыть про все на свете.

Дверь осторожно приоткрылась, в прямоугольнике света стояла его женщина. Дима тут же сгреб её в охапку, прижал к себе и, вздохнув от удовольствия, замер.

— Устал? — Ася ласково погладила его по голове, убрав со лба непослушную прядь. Вот только голос у неё звучал как-то странно.

— Задолбался, — Варламов жадно вдыхал её нежный тонкий запах, — жрать хочу сил нет, а еще упасть с тобой на кровать и не шевелиться.

— Я картошку с мясом потушила, иди поешь.

Теперь с голосом было что-то совсем не то. Насторожившийся Димка слегка отстранил от себя Асю и внимательно её оглядел. С порога и не заметил, что она почему-то в джинсах и свитере, хотя обычно всегда переодевается в домашнюю одежду. Лицо бледное — краше в гроб кладут, а на нём, как рана, горят искусанные красные губы. Глаза старательно прячет.