— Варламов, исчезни, — рявкнула девушка, — тебе какое дело? Ревнуешь что ли?

— Размечталась! — неожиданно зло ответил Дима и отошел.

Ася потрясенно посмотрела ему вслед и, ошарашенная неожиданной догадкой, уткнулась лицом в колени. Нет, только не это… Варламов ведет себя так, будто…Будто влюблен в неё? А чем еще объяснить его злость после вчерашнего, эту боль в глазах и показательное хамство? Активное неравнодушие. И неважно, какой у него знак — плюс или минус. Важно, что оно скрывает.

Девушка еле слышно застонала. И что ей теперь делать с этим знанием, учитывая, что Варламов был последним человеком, с которым ей стоило заводить отношения?

Сегодня почему-то вместо Юрича пришла Ольга Петровна — помощник худрука. На вопросительный взгляд ребят она коротко ответила:

— Петр Юрьевич сегодня в жюри фестиваля, с вами буду я.

Абсолютно нейтральным, даже казенным голосом она зачитала итоговое распределение ролей:

— …Стелла — Юлия Домбальская, Митч — Борис Веселко, Стенли — Дмитрий Варламов, дублер Алексей Соха, Бланш — Ася Асташкова, дублер Наталья Ремизова, в массовке…

Ася дальше ничего не слышала, в голове как будто било молотом «я получила роль, я получила роль», но не было ни ожидаемого счастья, ни даже небольшой радости. Ей казалось, что никто не рад тому, что Бланш досталась именно ей. Асе чудилось, что все вокруг смотрят на нее и перешептываются, гадая, за какие заслуги ей досталась главная роль. Уж точно не за талант! Она видела искаженное ненавистью лицо Миланы, которая прошипела ей «шлюха!», улыбающаяся Наташа смерила её странным ледяным взглядом, даже Дима, на которого она в отчаянии глянула, ища поддержки, сидел с каменным лицом. «Не хочет играть со мной», — поняла Ася, и в груди мучительно закололо.

Что ж, его можно понять. Последние пару дней девушка старалась свести общение с Варламовым до минимума: держалась от парня подальше, перестала отвечать на его хамские выпады, лишний раз даже не смотрела на него. И Дима тоже перестал цепляться к ней, вел себя так, будто её вообще здесь не было. И вроде надо бы радоваться, ведь он наконец оставил её в покое, что явно было лучше для них обоих. Но почему-то стало еще хуже. И даже долгожданная роль не принесла радости.

Как они будут играть вместе? Асе казалось, что она просто умрет, если он коснется её. Даже на сцене. Впрочем, они же профессионалы, должны справиться. У них просто нет другого выхода.

— Петр Юрьевич оставил мне список сцен, в которых мне надо на вас посмотреть, — сухо проинформировала их Ольга Петровна, — никакой подготовки не надо, гениальной игры тоже не жду, задача — показать взаимодействие героев. Текст все знают?

Актеры кивнули. Текст многие знали еще с первого дня работы.

— Тогда по порядку: вторая картина — сцена, где Стелла и Стенли роются в чемодане, потом четвертая картина— разговор сестер, шестая — свидание Митча и Бланш, а потом десятая — Стенли и Бланш. Пока действуют основные актеры, может в процессе поменяю вас на дублеров.

Ася застыла. Нет, нет, нет, только не десятая картина! Не прямо же сейчас! Яркая эмоциональная сцена, где Стенли растаптывает Бланш морально и физически, завершается изнасилованием героини. Она не готова было сегодня это играть…Но хорошо, что её оставили на финал. Может, получится эмоционально раскачаться и сделать всё, как надо. Почему-то холодного оценивающего взгляда Ольги Петровны она боялась еще больше, чем гневных выкриков Юрича.

Не удержалась — посмотрела на Диму. Он на её взгляд не ответил.

Сцена с разговором сестёр получилась очень точной и эмоциональной, Ася искренне наслаждалась, играя с Юлей — они явно сработаются! Дальше был Митч, которого играл Боря. Эх, Боря! Даже удивительно, как этот не особо умный балагур и пошляк преображался на сцене в неловкого влюбленного парня. Они перебрасывались репликами, как мячиками — быстро, легко, азартно — и Ася начала входить во вкус, ощущая, как раскрывается, растет откуда-то изнутри её героиня. Входит в её тело, меняет под себя голос, жесты и улыбку. Черт возьми, как же это невероятно прекрасно! Ася не знала, с чем можно сравнить это упоительное чувство, когда на сцене что-то удается. В этот момент ей казалось, что все звезды на свете осыпаются к её ногам! Горло перехватывало от чистейшего восторга и внутри бурлила, кипела настоящая — более настоящая, чем в реальности! — жизнь.

Вот сейчас Ася была готова к сцене с Димой. Она знала, что справится.

— С самого начала? — спросил Варламов у Ольги Петровны.

— Нет, с момента, когда Стенли появляется в пижаме, — ответила она, глянув в записи, — переодеваться сейчас не надо, пусть только Ася наденет какое-нибудь платье, чтобы было что с неё снимать.

Дима невыразительно кивнул, его лицо было абсолютно спокойным, но на шее бешено билась жилка. «Он не так невозмутим, как хочет казаться, — поняла Ася, — явно нервничает». Она ушла за кулисы, вздохнула и на секунду прикрыла глаза. Они справятся, обязательно справятся.

Бланш шагнула на сцену и испуганно замерла, глядя на стоявшего перед ней мужчину с жесткой улыбкой. Он отпил пива и протянул ей бутылку:

— Ну, зароем же топор войны, разопьем чашу дружбы и возлюбим друг друга! А?

— Нет, спасибо, — у Бланш задрожали руки, от Стенли исходила смутная опасность…

Вернее, должна была исходить.

Ася внутри героини в недоумении замерла. От Стенли ДОЛЖНА исходить опасность, и Дима всегда это охрененно транслировал, но почему сейчас этого нет? Почему она ничего не чувствует?

— Что вам здесь нужно? — выкрикнула Бланш.

— Просто пришел забрать свою шелковую пижаму — в ней я был в свою первую брачную ночь! — усмехнулся Дима.

Дима?! Блин, что не так, почему она видит на сцене Диму, а не его персонажа?

Они продолжали играть, реплики отскакивали от зубов, но Ася с ужасом понимала, что сцену они проваливают. Абсолютно и полностью. По неясным для неё причинам Варламов просто произносит слова, даже не пытаясь играть. Вернее, пытаясь, но получается у него так себе. Здесь должна была шарашить дикая энергетика самца, который играет с бедной Бланш, как кошка с мышкой, а получалась странная история о женщине средних лет, пристающей к мужу сестры, который в ней в общем-то совершенно не заинтересован.

— Пропустите… дайте пройти! — дрожащим от страха голосом попросила Бланш. «Господи, ну напугай же меня! — уже мысленно взвыла Ася, — ты же видишь, что мне некого бояться, ты не играешь сейчас насилие!»

— Пройти? Безусловно! Ну!…что ж вы стоите? — Дима галантно отступил в сторону, в его глазах впервые блеснуло что-то, похожее на опасность. Ну слава богу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Отойдите… вот туда.

— Мало вам места?…не пройдете? — ухмыльнулся Дима, смерив девушку оценивающим взглядом. Вот только это по-прежнему был Дима, не Стенли. И Ася понимала, что тоже выпадает в себя, перестает играть Бланш, отвечает так, как она сама ответила бы Варламову. Что за хрень они творят?! Почему их не останавливают?!

— Вы загородили дорогу!.. Но я все равно уж как-нибудь да вырвусь отсюда, — Ася смотрела на Диму. Бланш никогда бы не говорила таким жестким голосом, это она сама.

— Думаешь, я покушусь на твою честь? — Варламов зло рассмеялся. Но эта была не отвратительная злость Стенли, а хорошо знакомые ей эмоции самого Димы, когда он был уязвлен и обижен. В глубине этой искренней злости скрывалась сильная боль.

Он захлопнул бутафорскую дверь и шагнул к девушке.

— А может, ты не против, чтобы я это сделал?

Дима схватил её за плечи и рванул на ней платье. Глаза хищно и страшно сверкнули. Это была не игра, это было по-настоящему. Ася в ужасе вскрикнула и отскочила.

— Б…дь! — Дима отпрянул и замер, не побежал за ней, как это должен был сделать его герой.

— Простите, — не поднимая глаз, сказал он еле слышно. — Что-то не идет…