Но за всей этой бесконечной бытовухой с его малочисленным особым отделом очень сложно было решать главную задачу.

По численному составу воинская часть была небольшой, со всеми службами человек двести пятьдесят: взвод охраны, взвод егерей, интендантская служба, включая «черпаков», так в армии величают поваров и персонал столовой, КЭЧ – коммунальщики и эксплуатационники, и ещё мелкие подразделения – ремонтные мастерские, гараж, склады и т. д. Все эти службы, вращаются как электроны вокруг ядра по своим орбитам, иногда забывая об этом ядре, а интендантская служба, так и вовсе считала, что если бы это ядро вычленить из части, так была бы не жизнь, а малина: «Замучили совсем – им достань то, достань это, бездельники. Сидели б в своих норках и не шуршали».

А ядрышко то было «не простое…». НИЦ, научно-исследовательский центр, со статусом управления, состояло из четырёх отделов: отдел натурных испытаний, дефектологический, аналитический, аэродинамический.

ОНИ (отдел натурных испытаний) – всего дюжина трудяг. У них самая что ни есть заметная и громкая работа: начиная с разгрузки изделий, доставляемых с предприятий транспортировка на промежуточные складах, разработка чертежей размещения и крепления изделий на стапелях, само крепление, расчет объёма зарядов, подготовка ФРА (фоторегистрирующей аппаратуры), попросту фотопулемётами, скорость съёмки у них сотни кадров в секунду, установка телеметрической аппаратуры, наконец, кульминация – сам взрыв и тишина… Начальник отдела, озабоченный подполковник, три офицера с высшим техническим образованием, пять прапорщиков.

После «хлопка», приступает другая служба – начинают работать дефектологи – осматривают, ощупывают, обстукивают и т. д. Потом изделия снимают со стапелей, в лаборатории изделия проверяют на функционирование, потом производиться разборка до «винтика» и составляются дефектные ведомости. После – сборка и возврат на предприятие-изготовитель. Но, как правило, предприятия от них отказывались, детали от них применять нельзя, тогда была ещё военная приёмка Министерства обороны с неподкупной психикой. После завершения испытаний для утилизации изделий не хватало рабочих рук, поэтому предлагалось безвозмездно передавать в народное хозяйство пригодные узлы и детали.

Но и в то время бюрократов хватало. Бумаг по передаче «на законном основании» – целая куча, поэтому склады на полигоне были забиты под крышу.

Единственно, что шло «в лёт» – так это автотехника. Самым главным здесь был старший лейтенант Александр Александрович, или как его звали коллеги – Сансаныч, а друзья звали за глаза – Эсэс.

Александр был мастером «золотые» руки, настоящий «Левша – флегматичный, спокойный русский парень, которого удивить было нечем. Он немного напоминал механика в фильме «Берегись автомобиля», которого играл Невинный: «поглядим, понюхаем, послушаем».

Жил Александр на самом краю деревни, приютившейся рядом с военным городком, стена городка была западной частью его участка. В этом доме он прожил всю свою жизнь не считая трёх лет срочной службы и трёх – сверхсрочной, которые он провёл на одном испытательном аэродроме в Подмосковье.

Он был высококлассным авиамехаником, и когда часть авиации стала коммерческим бизнесом, на этом аэродроме организовалась частная авиафирма, и к нему часто стали приходить ходоки, которые просили им продать «бэушные» топливные шланги, редуктора, даже использованные прокладки, за что умеренно платили. Он предупреждал своих сослуживцев, авиамехаников, чтобы они не зарились на дармовщинку, ведь это не автомобиль, установят старьё – выйдет из строя, не смертельно. Это авиация, здесь нельзя халтурить, здесь жизнь людей. Кто-то соглашался, а кто-то наоборот – донесли на него крутым «пацанам» этого авиапредприятия и когда он в очередной раз поехал домой на своём стареньком «запорожце», остановили на трассе и здорово избили. После этого его жена настояла уволиться из авиации и устроится в НИЦ, что за забором, – «Тебя возьмут, у тебя же золотые руки». Михаил Михайлович переговорил с ним, с местными жителями, соседями – мнение у всех совпадает – да, замкнут, да, не разговорчивый, не жмот, но с любой просьбой можно обратиться – поможет и денег не возьмёт. Узнал о Сансаныче и у лётчика, который хорошо знал своего механика: – «Сансаныч ушел, для меня теперь каждый полёт – испытательный, каждый полёт может стать последним, нет уверенности, что при ремонте не поставят контрафакт».

В «комитете», Михаил Михайлович, доложил своему куратору о новом сотруднике НИЦ.

– Сколько годиков твоему протеже? – с прищуром спросил куратор, – в каких чинах, что кончал?

– После восьмого класса – техникум, окончил с отличаем, потом армия, попал в лётно-испытательный институт, стал механиком, после срочной службы предложили остаться на сверхсрочную. Так как он уже имел средне-техническое образование – присвоили лейтенанта. Сейчас учится на заочном в политехническом университете. Рассказал и про причину увольнения Александра Александровича с последней работы.

Куратор рекомендовал присмотреться к парню повнимательней. Взять под личный контроль и работу, и поведение: «А с частной авиакомпанией на испытательном аэродроме разберёмся».

Сансанычу поручили составлять дефектные ведомости изделий, тех, «что на колёсах», после воздействия ударной волны. Вскоре он на этом участке остался один – в этой воинской части перестали нуждаться – военно-промышленный комплекс стал распадаться, новые изделия министерство обороны не заказывало, сокращалось финансирование многих институтов, разбираться в том, какие нельзя трогать, просто было некому. Куда только не обращался командир части, никто его не слышал.

Михаил Михайлович по своим каналам пытался помочь сохранить эту часть, ведь таких специалистов трудно собрать, когда-нибудь этот бардак кончиться! Ему и не отказывали, но, кроме советов, помочь ничем не могли. С командиром части Михаил Михайлович выработали план консервации части: создать совместное предприятие, передать ему на сохранность все оборудование необходимое для испытаний. Директором назначить Сансаныча.

Заключили договор по охране и поддержанию порядка на территории части и жилого городка, а в счет оплаты за эти услуги вновь созданному предприятию передали все складские помещения со списанными агрегатами. В воинской части были очень грамотные юристы и финансисты, и пока ещё оставались хорошие отношения в министерстве обороны и в областной администрации – оформили все документы честно и грамотно. В учредители вошёл от воинской части начальник финансового управления. Михаилу Михайловичу его руководство предложило уйти в отставку, и войти в учредители, чтобы держать всё под контролем, чтобы сохранить и материальную часть и не терять связи со специалистами. И когда наступит час «икс» – возобновить испытания. В часе «икс» они были уверены на сто процентов.

Поскольку на складах зависло много «невозврата», решили кое что предложить сельхозпредпринимателям в обмен на практическую помощь в создании у них сельскохозяйственных участков. Михаил Михайлович предложил своему руководству организовать филиал совместного предприятия у себя на родине и кое-что переправить туда, в основном вездеходы, тягачи, «БэТээРы», вычислительную технику – так как, очень скоро час «икс» не просматривался, а это техника устаревала не просто каждый год, а каждый день.

Первое, что предложил Сансаныч, приобрести в обмен за пару пожарных машин, оставшихся после испытаний, пару бульдозеров, с помощью которых сделать обваловку вокруг полигона, и реконструировать взлётно-посадочную полосу.

Оказалось, что у Сансаныча был хороший друг – полярный лётчик первого класса, Юрий Николаевич, по прозвищу «Пингвин». Он был в большом почёте в те времена, когда была постоянная связь с северным и южным полюсами Земного шара. Для этих перелётов лучше Ил-14 было не найти. А сейчас полярная авиация осталась не у дел, и Юрий Николаевич выкупил за небольшие деньги родной «Пингвинчик» – как он ласково называл свой самолёт. Но с Жуковского аэродрома его «попросили».