– Всё понимаю, обваловка – нужная вещь, меньше будет здесь зверья и грибничков, и тех, кто будет здесь шманать под прикрытием корзиночек. Ну а самолёт-то нам зачем? Еще тоскуешь по авиации, трасса, как раз над тобой приходит? – удивился Михаил.
– Да нет, тоскую не по шуму двигателей и запаху керосина – ностальгия по порядку, который развеялся как инверсионный след от реактивного двигателя. Жена говорит, вовремя я ушёл из авиации, а то бы давно убили. Я бы не одного самолёта не выпустил в полёт. Ни одного узла нормального нет, одна бутафория. Проклятый бизнес! А «Пингвин», думаю, нам пригодится, Юрий Николаевич очень известный в своих кругах, его знали не только у нас, но и во многих странах, на южный полюс поначалу мало кто летал, а у него, похоже, появились там интересные контакты, может и нам пригодятся. Вдобавок он – «всепогодник», разрешение на вылет по погоде ему получать ни от кого не надо, это прерогатива полярников. Диспетчерские службы его знают, уважают, проблем с посадкой на аэродромах, особенно военных, у него не будет. Заказы у него ещё будут, у нас на шее ему не сидеть. Мы с ним хотим улучшить технические характеристики «Пингвина». Мысли очень интересные. Когда сделаем и испытаем – покажем и расскажем.
– Уговорил, чем помочь.
– Ну, видимо, поставить кого следует в известность.
– Тебе ещё ведь понадобиться аэродромное оборудование, диспетчерская служба, хранилище для горючего.
– Михаил Михайлович, неужели от вашего всевидящего ока укрылись операции с топливом? Все самодвижущие агрегаты приходили на испытания с полными топливными баками – это по инструкциям, бензин или солярку сливали в соответствующие подземные хранилища, а в пустые баки машин, чтобы не рванули ненароком, заливали обычную воду с хромпиком, чтобы баки не ржавели.
– Ну что ж, самолёт, так самолёт. Держи меня в курсе, может и мы станем у «Пингвина» заказчиком.
Захарыч познакомился с Михаилом Михайловичем на совещании в КГБ, в конце восьмидесятых, и как-то сразу они прониклись уважением друг к другу, несмотря на разность в возрасте, и чинах.
Емельян Захарович пригласил Михаила Михайловича к себе на строящуюся ферму, от которой тот остался без ума. Он тоже бунтовал внутри от горбачевских перегибов, как например вырубка виноградников, как зло, и всплеск пьянства, последовавший в ответ на глупейший шаг верховного правителя, одним ухом слушающего запад.
Михаил Михайлович чувствовал, что в воздухе уже веет ветер перемен, душа потихоньку наполнялась тревожным предчувствием. В магазинах пустели полки, похоже, что стали пополнятся склады непортящимися продуктами. Об увиденном подсобном хозяйстве Михаил Михайлович рассказал командиру части, и создал подсобное хозяйство с помощью «добровольной дружины» из сотрудников и их боевых подруг, благо территории полигона позволяли. Стали выращивать овощи, кроликов и поросят, кур и гусей. Сотрудникам выдавали пайки еженедельно не по рангам, а по количеству ротиков в семье.
Михаил Михайлович вместе с командиром части иногда навещал Захарыча – в воинской части остался вертолёт для мониторинга территории. Встречи чаще были по инициативе Захарыча, предлоги были безобидные – «по грибы» или по шашлычкам, которые накануне замачивал Михаил Михайлович из свининки со своей фермы. Часто, у костра возникали разговоры о жизни, о том, куда катится государство. Страшная тяжесть ложилась на душу молодому «особисту» и становилось как-то гадко и даже страшно, когда начинался невесёлый разговор по инициативе седого командира части, полковника, доктора технических наук, лауреата всяких премий, награжденного орденами за огромный вклад в науку, поднимая в ней целину, и в которой сейчас не было нужды.
– Где же вы прокололись, ребята? Не понятно, как такая мощная система, как КГБ, у которой как на рентгеновском снимке были не только руководители всех рангов, но и все простые смертные, просмотрели раковую опухоль, метастазы, проникшие во все сферы жизни, опрокинули все понятия о чести, совести, о человеческих достоинствах?
Руководители Бурова согласились с тем, чтобы создать на родине Михаила филиал предприятия – уберечь от разных комиссий, проверяющих, материальную часть испытательного института и, кроме того, это входило в специальную программу комитета.
Немолодой, белый как лунь генерал, куратор Михаила Михайловича, в прощальной беседе в связи увольнением подполковника Бурова честно признался, что расставаться с таким работником очень грустно.
– Миша, мы с тобой прощаемся на время, ты поверь – просто так надо. Ты из тех немногих людей, которые в слова «честь имею», вкладываешь весь смысл жизни. За всё время совместной работе, я ни разу не усомнился, что ты делаешь что-то неправильно.
Напомнил и то, как за счет создании подсобного хозяйства при воинской части он с командиром части ввёл пайки для служащих части, как он отказался от персонального автомобиля, от штатной единицы водителя, секретаря и уборщицы. Но при этом убедил командира части пустить два раза в день вахтовую машину ГАЗ-66 до ближайшей железнодорожной станции – утром и вечером, для тех, кто нашёл себе работу в других местах, а проживал ещё там же, где и жили при работе в НИИ. И всё это становилось темой размышления руководства комитета: «А ведь он прав, у нас для этого чего-то не хватило: смелости, рассудительности, принципиальности…»
– Про твои истинные заслуги у нас знают только двое кроме меня, поэтому мы решили тебя наградить, повысить в звании, выдать вместе с премией положенные переселенческие на тебя и твою семью. Но помни, ты наш, по первому свистку – в строй. Ты – наше будущее. Будут трудности, обращайся без стеснения по любому вопросу, знай, мы – везде. И своих не сдаём. Ты умница, всё придумал и организовал по высшему классу. И с «Пингвином» вы здорово придумали, молодцы. Он нам скоро нужен будет и у вас, за Уралом, и в Антарктиде.
Да, ты говорил про шоры у нас на глазах – это правильно, но пока их снимать не велено. Ты успокойся, ещё не вечер, будет и на нашей улице праздник. Слушай, Миша, я помню, как настойчиво ты предлагал мне посетить твои родные места. Так в силе оно, твое предложение, или нет?
– Ну конечно в силе, только, наверное, сейчас не время.
Через десять минут куратор входил в кабинет своего шефа: «Всё складывается в лучшем виде, правда несколько неуютно себя чувствую, вводить его в тему считаю преждевременным. У Михаила получается всё, над чем работает отдел «П», само собой, тогда как наши теоретики за два года толком ничего не сделали даже по-крупному, не говоря уж о мелочах.
– Я тебя понимаю. И то, что всё сложилось у Михаила так ладно и «само собой» – это знак свыше. Давай это тему и переименуем, пусть будет «Пингвин». Кстати, наш этот лётчик-полярник, Юрий Николаевич, никому не сболтнул про Антарктиду, и про этот камешек в океане?
– Да нет, он человек чести и порядочности, и тайны держать умеет.
– И вот ещё что, с темой «Пингвина» ознакомишь Емельяна Захаровича, они, кажется, в дружеских отношениях с Буровым. И только после того как он немного там обживется, потрётся с местной мафией, укоренится, и всё это произойдёт в естественном русле, можно будет приступать к активной фазе «Пингвина». Емельяна Захаровича надо утверждать начальником Главного управления, готовь приказ. Разработайте положение об этом подразделении, но в первую очередь, не дожидаясь официального статуса, пока сверх штата набирайте экстрасенсов, к отбору подключите Прасковью Тихоновну, здесь не должно быть ошибок, утечки информации. Что известно со сроками ввода в строй нового самолёта под старым «брендом», как сейчас любят говорить «просвещённые», что с двигателем? Препарировали его с отечественными агрегатами? Кстати, Бурову надо подсказать, чтобы он организовал у себя там на хуторе строительство капонира под новый Ил-14Мд, или как он теперь будет называться. Ты, через Емельяна Захаровича попроси, чтобы он, как-нибудь ненавязчиво, предложил Бурову, в целях сохранения техники расформированного испытательного центра принял в свой хутор все установки залпового огня и все бронетранспортёры. Часть золотого камешка надо разместить в естественных пещерах Урала, и эта техника пригодиться. По новому самолёту поручи от моего имени Емельяну Захаровичу выяснить состояние дел, и передать мне новые характеристики и сроки начала испытаний. Продувка модели этой «невидимки» в ЦАГИ – обязательно! А также подготовить предложения по запуску опытной партии этих двигателей.
