— Майрон, ты иди к себе. Не надо меня провожать, промокнешь, да и в общежитие тебя не пустят, поздно уже, — протараторила и не дожидаясь возражений, побежала к преподавательскому корпусу.

Зелье снова дало сбой и я радовалась противному дождю, скрывающему слёзы и объясняющему моё стремление побыстрее попасть в комнату.

Поднявшись на второй этаж, резко остановилась. Эмоции немного улеглись и мозг требовал доказательств измены. Недолго думая, свернула в правое крыло, где находилась комната Эвана, и уверенным шагом направилась в гости к жениху. Как ни странно, но дверь была приоткрыта и я неслышно прошмыгнула вовнутрь. В отличие от моей комнатушки, профессору-артефактору выделили настоящие хоромы: небольшой коридор вёл в просторную гостиную, из которой можно было попасть в спальню и кабинет.

Я замерла и прислушались к голосам, раздававшимся из гостиной.

— Эван, ты не можешь меня бросить. Я люблю тебя, — прозвучал истеричный женский голос, подтверждая слова Майрона о статусе гостьи моего жениха.

Что именно ответил профессор, я не услышала. В отличие от своей любовницы, он говорил тихо, не повышая голоса.

— Я сделаю всё, как ты любишь. У меня и лента с собой. Видишь, я завязываю глаза и иду в спальню, — продолжала кричать гостья.

Громко хлопнула дверь и мужской голос ответил:

— Уходи.

— Почему ты мне не веришь. Это наш ребёнок.

В гостиной началась какая-то возня и я пулей вылетела в коридор. В голове стучали последние слова женщины: "Наш ребёнок". Я даже не заметила, как оказалась в своей комнате и без сил опустилась на пол. Слёзы лились ручьём, боль внутри растекалась по всему телу, а магия рвалась наружу. Потеряв контроль над даром, я чуть не сорвалась с места и не выбежала на улицу, чтобы отправиться на поиски страждущих и нуждающихся в моей помощи. Кто бы мне помог?

Из последних сил поползла к столу и выдвинула потайной ящичек, где хранились запасы зелья. Никто меня не спасёт и не поможет. Только оно способно дать столь желанное облегчение и заморозить эту боль, готовую разорвать тело.

Опрокинув один бутылёк, застыла в ожидании. Магия утихла и захотелось спать, но боль никуда не исчезла. Разум кричал: " Больше нельзя! Опасно!", но душа рвалась на части и вопила: "Мне плохо! Как же больно!".

И вот вторая порция выпита. Холод окутывает сердце, замедляя его сумасшедший бег. В голове мысли выстраиваются в дружный ряд и я, словно солдат, поднимаюсь, стягиваю мокрую одежду и даже развешиваю её на спинке кровати, чтобы она просохла. Затем отправляюсь в ванную и как всегда выполняю все необходимые манипуляции, приводя себя в порядок. В шкафу на второй полке лежат пижамы, а внизу любимые тёплые носки. Их необходимо надеть, потому что обувь промокла и ноги замерзли.

Навожу будильник на пять утра: мне надо будет подготовиться к анатомии и хирургии и ещё зайдёт Майрон.

Аппетита нет, но мозг против того, что я ничего не ела с обеда. Подхожу к холодильному шкафу, беру кефир, яйца, нахожу муку, сахар, соль и соду. В голове сразу же возникает правильная последовательность приготовления оладьев, которые частенько делал Адам.

Какая же я умница, что приготовила еду. С утра не потребуется тратить время на завтрак и я смогу нормально подготовиться к занятиям. Я должна учиться на отлично и стать хорошим целителем. Это моя цель в жизни, а замуж ещё успеется.

Ложась в мягкую постель, накрываюсь пушистым пледом, который подарил мне дядя Леон и засыпаю. Сквозь сон слышу тихий стук в дверь. Знакомый мужской голос зовёт меня по имени и просит впустить его, но умом понимаю, этого делать не стоит, ведь мне вставать рано и я просто обязана выспаться. Повернувшись на другой бок, снова погружаюсь в глубокий сон. Возможно, слишком глубокий…

Я погружалась в океан, в бездонный и безводный океан, наполненный тишиной и покоем. Где-то далеко, сквозь стену льда и холода был слышен стук, а затем чьи-то сильные руки схватили меня и потянули вверх. Только вот я совершенно не хотела покидать место, где было тихо и спокойно, душа не болела, а сердце билось размеренно, с каждой минутой сокращая количество ударов.

— Эшли, проснись, — не унимался этот глупый нарушитель покоя, тряся за плечи и согревая участки тела, к которым он прикасался.

К счастью, вскоре он прекратил попытки разбудить меня, а я снова начала опускаться на дно.

Неуемный посетитель почти бесшумно передвигался по комнате, но мой слух уловил лёгкий перезвон стеклянных бутылочек, в которых я хранила спасительное зелье.

— Нет, только не это! Эшли, малышка, зачем?

Мужской голос звучал обеспокоенно, но меня это совсем не трогало. Его присутствие немного напрягало, но с каждой секундой всё меньше и меньше.

— Даже не вздумай умирать! — Решительный тон опять помешал такому желанному погружению в ледяную бездну, а горячие ладони, опустившиися на живот, приятным теплом заполняли изнутри, прогоняя холод. — Я тебя не отпущу, слышишь!

Я всё прекрасно слышала и понимала, но ответить не могла. Состояние, похожее на сон, не отпускало, даже не смотря на ускорившийся бег крови, подгоняемый сердечной мышцей.

— Вот так-то лучше, — шептали мужские губы, а руки продолжали наполнять моё холодное тело живительным теплом, таким знакомым и родным. — Поспишь немного и всё будет, как прежде. Продолжишь гонять Люфта, чтобы он не отлынивал от курсовой. Адаму мозги вставишь, а то он скоро меня с Лукианом переплюнет и всех девок в академии перепортит. Ну, а с Кеннетом я сам побеседую…

Майрон, а это был он, всё говорил и говорил, не останавливаясь ни на минуту, не прекращая делиться истинной магией, изгоняя зелье и возвращая меня к жизни.

— Ну вот, уже намного лучше, — тоном целителя продолжал Эрнис. — А сейчас ты поспишь, а я попробую обмануть всех. Что тут у нас в аптечке?

Снова послышался лёгкий перестук стекла и комната наполнилась запахом трав. Как прилежная адептка, сразу же определила аромат мелиссы, ромашки, чебреца, лаванды и душицы. Понятно, Майрон откупорил почему-то два зелья — от простуды и от бессонницы. Не успела подумать о том, зачем они ему понадобились, как почувствовала лёгкие прикосновения влажных пальцев к губам.

— Это, чтобы они поверили, что ты пила зелье от простуды и снотворное.

И действительно, я ощутила вкус этих зельев. Но зачем? Я не болею, да и проснуться никак не могу.

— Умница моя, — похвалил меня друг и поднялся с постели.

— Что здесь происходит? — Прогремел ещё один мужской голос, услышав который, вспомнила причину чрезмерного приёма замораживающего зелья.

— Профессор Холгер, — не растерялся целитель. — Адептка Эсмонт не сможет сегодня посетить занятия.

В комнате наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием мужчин.

Первым пришёл в себя преподаватель, вспомнив о том, что он как-бы имеет право знать причину такого состояния адептки.

— Причина?

— Вчера Эшли попала под дождь и простыла. Она приняла зелье, но не учла, что в нём содержатся травы со снотворным эффектом. А так, как вечером у неё произошла ссора с Джосом, девушка переживала, долго не смогла уснуть и выпила порцию зелья от бессонницы. Как результат, она проспит целый день.

— Вы уверены, что это обычный сон?

— Я провел диагностику и могу сказать со стопроцентной уверенностью, Эшли просто спит.

— Я приглашу целителя…

— Ни в коем случае! — Голос Майрона звучал категорически.

— Ни вам это решать, адепт Эрнис, — холодно заявил профессор Холгер и я услышала, как приоткрылась дверь.

— Эшли вам этого не простит!

Ого! Что придумал Майрон, чтобы не дать взрослым целителям обследовать меня и выяснить, что именно принимала глупая адептка?

— Не понял, — удивление смешалось с раздражением, но дверь закрылась. — Что вы имеете ввиду?

После тяжёлого вздоха, мой друг продолжил лгать и делал это профессионально.