Для обслуживания огромного дворца был необходим значительный штат рабов-слуг (familia urbana). Возглавлял их обычно домоправитель, которого хозяин выбирал из наиболее преданных ему и послушных рабов. Специальные рабы следили за мебелью, постелью, одеждой, посудой, свитками в библиотеке, ванными комнатами и пр. Обязательно имелся раб-сторож и раб, встречавший гостей и докладывавший о них хозяину. Невозможно было обойтись во дворце без собственных поваров, хлебопёков, кондитеров, а также цирюльников, педагогов и врачей. Специальные рабы прислуживали за обеденным столом, следили за чистотой в доме, сопровождали хозяев на улице, несли носилки, служили посыльными и т. д. Собственный штат рабов имелся и у хозяйки: рабыни, которые причёсывали и укладывали ей волосы, смотрели за её украшениями и нарядами, сопровождали её на прогулках, стирали её бельё; рабыни-няньки, которые заботились о её детях.
Жизнь городских рабов, в отличие от их собратьев, занимавшихся сельским хозяйством в поте лица с раннего утра до позднего вечера, была достаточно привольна. Работа по дому не представляла большой сложности, и порой, выполнив все приказания хозяев, рабы основную часть дня бездельничали, слонялись по дому или даже просто спали. Античный писатель Колумелла так отзывался о городских рабах: «Эта беспечная и сонливая порода, привыкшая к безделью, Марсову полю, цирку, театрам, к азартной игре, харчевням и публичным домам, только и мечтает, что об этих пустяках»[398].
Тем не менее нерадивых городских рабов хозяева подвергали телесным наказаниям, заковывали в колодки или отсылали в сельские имения. За серьёзное преступление хозяин мог отправить такого раба на мельницу, в каменоломню или на рудники, или же вообще продать в гладиаторскую школу. Особо жестокие хозяева иногда убивали рабов, проявляя при этом недюжинное воображение. Например, по сообщению философа Сенеки, богатейший всадник Ведий Поллион отличался крайней бессердечностью по отношению к своим рабам. Как-то за обедом, на котором присутствовал сам Август, когда «один из рабов разбил хрустальную чашу; Ведий приказал схватить его, предназначая для отнюдь не обычной казни: он повелел бросить его муренам, которых содержал у себя в огромном бассейне. Кто усомнится, что это было сделано ради удовлетворения прихоти изнеженного роскошью человека? Это была лютая жестокость. Мальчик вырвался из рук державших его и, бросившись к ногам Цезаря, молил лишь об одном: чтобы ему дозволили умереть любой другой смертью, только не быть съеденным. Взволнованный неслыханной доселе жестокостью, Цезарь приказал мальчика отпустить, а все хрустальные чаши перебить перед своими глазами, наполнив осколками бассейн»[399].
Меценат получил известность не только как ближайший соратник Августа, блестящий политик и дипломат, но и как прозаик и стихотворец, близкий к «поэтам-неотерикам», а также как покровитель самых талантливых поэтов своего времени, которых он собрал в рамках своего литературного кружка.
Меценат создал значительное количество произведений самых разных жанров — пьесы, стихотворения, научные трактаты, диалоги, от которых, к сожалению, сохранились жалкие отрывки[400]. Все его сочинения отличал своеобразный «кудрявый» стиль, выражавшийся в крайней вычурности[401]. В качестве примера можно привести несколько отрывков из сочинения Мецената «О моём образе жизни» (De cultu suo): «По реке вдоль берегов, что лесами курчавятся, взгляни, как челны взбороздили русло, как, вспенивши мели, сад заставляют назад отбегать». Или: «Завитки кудрявой женщины голубит губами, — начинает, вздыхая, — так закинув усталую голову, безумствуют леса владыки»; «Неисправимая шайка: на пирах они роются жадно, за бутылкой обыскивают домы, и надежда их требует смерти»; «Гений, который свой праздник едва ли заметит, нити тонкого воска, и гремучая мельница, — а очаг украшают жена или мать»[402]. По свидетельству Светония, Август частенько «вышучивал своего друга Мецената за его, как он выражался, «напомаженные завитушки», и даже писал на него пародии»[403].
Литературный кружок Мецената сформировался, по-видимому, в 40—37 годах, а прекратил своё существование где-то после 13 года, поскольку большинство его членов к тому времени отошли в мир иной. Для чего же понадобилось Меценату собирать подле себя лучших римских поэтов? Дело в том, что Меценат был весьма умным и прозорливым человеком. Как ближайший друг и советник Августа, он прекрасно понимал, что без поддержки общества и римской элиты императору будет весьма трудно осуществлять свои амбициозные реформы государственной власти. Чтобы получить эту поддержку, нужно сделать так, чтобы все поверили, что только великий и могущественный Август способен обеспечить счастье и процветание Римской державы. А чтобы все в это поверили, нужно возвеличить Августа, воспеть его деяния и военные подвиги в стихах и поэмах и распространить их в обществе. Иного пути в то время не существовало.
Таким образом, собирая вокруг себя величайших поэтов своего времени и обеспечивая их всем необходимым[404], Меценат преследовал отнюдь не благотворительные цели.
При этом он прекрасно понимал, что приказывать поэтам славить Августа ни в коем случае нельзя, так как никакое великое произведение не может быть создано против воли. Поэтому он действовал совсем другим путём, то есть просил, увещевал, уговаривал поэтов, очень мягко и доброжелательно, ненавязчиво и без всякого принуждения. И одновременно осыпал их деньгами и подарками, дарил им земли, дома и виллы. И постепенно даже самые строптивые поэты начинали славить деяния Октавиана в своих стихах, превознося его до небес и именуя богом.
Наряду с Вергилием в литературный кружок также входил знаменитый поэт Квинт Гораций Флакк, один из ближайших друзей Мецената. Гораций родился в шестой день до декабрьских ид, в консульство Луция Аврелия Котты и Луция Манлия Торквата, то есть 8 декабря 65 года, в Венузии (современная Веноза) — небольшой римской колонии, возникшей в 294 году на границе Лукании и Апулии[405], близ реки Ауфид и у подножья горы Вултур. Отец Горация был вольноотпущенником, которому удалось скопить денег и приобрести небольшое имение[406]. О матери поэта не сохранилось никаких сведений; может быть, она умерла при родах.
В 11-12 лет Гораций был отправлен отцом в знаменитую грамматическую школу Орбилия в Риме, где учились дети сенаторов и всадников[407]. Затем, нанявшись на должность «коактора» — сборщика налогов на аукционах[408], он накопил денег и в 46/45 году отправил сына в Афины в Платоновскую академию, где многие юные отпрыски знатнейших римских семей постигали греческую философию и литературу[409].
В Афинах Гораций познакомился с Марком Брутом, прибывшим туда осенью 44 года с целью вербовки аристократической молодёжи в свои войска. Бруту понравился молодой Гораций, и он назначил его военным трибуном, хотя будущий поэт и не имел соответствующей военной подготовки[410]. Вместе с войсками Брута Гораций отправился сначала в Македонию, затем в Малую Азию, где побывал в различных городах, а также на островах Лесбос, Самос и Хиос[411]. Из Малой Азии войска республиканцев вернулись в Грецию и в битве при Филиппах 23 октября 42 года были наголову разбиты триумвирами, а командующий легионом Гораций позорно бежал с поля боя[412].
