— Я понимаю, мастер Герман. — Ферн снова взялся за камешки и инструменты. — Я контролирую себя.

— Знаешь, а ведь все, за кем пришлось поохотиться нашей Эйлин, думали так же. — Герман развернулся вместе с креслом, старые колёса негромко заскрипели. — Не переоценивай себя и свой самоконтроль. Просто делай то, что должен, пока ты можешь это делать. А если случится беда…

— Охотница на Охотников придёт за мной, — подхватил Ферн. — Но моё дело не будет завершено.

— Совершенно верно. Поэтому — берегись своих снов. Не давай им себя обмануть. Не поддавайся на искушения. Не верь морокам. Найди своё предназначение в мире яви.

В Старом Ярнаме правят чудовища. Людей здесь больше не осталось — после того страшного дня, когда прославленный защитник простых ярнамитов Людвиг вдруг отдал тот приказ: «Очистим эти улицы от скверны!» И что в итоге? Улицы были очищены, но как раз от людей, а скверна расползлась по ним, ничем более не сдерживаемая.

Нет, один человек здесь всё же остался. Старый безумец Джура, который защищает чудовищ, утверждая, что они — всё те же люди, только обросшие шерстью… И что не желают они никому зла, а просто хотят, чтобы их оставили в покое. Конечно, конечно… Окажись на этих улицах ночью заблудившийся прохожий — эти «безобидные» местные обитатели его просто съедят. А что, им же тоже надо чем-то питаться…

Да уж, с Джурой лучше не связываться. Ферн уже не раз пытался поговорить с ним, объяснить что-то — бесполезно. Единственное, на что удалось получить согласие — так это на беспрепятственное перемещение по подконтрольной бывшему Охотнику территории — при условии, что ни одно чудовище не пострадает. Теперь Ферн старался просто обходить обитателей Старого города стороной, чтобы не получить в спину залп из пулемёта с крыши. Даже если кто-то нападёт первым — разве ненормального Джуру это волнует?

Ну ладно, главное — чтобы эта пакость не лезла на улицы Нового города, к уцелевшим мирным жителям. Все выходы из Старого Ярнама перекрыты, мост, соединяющий его с центром города, давно взорван. Так что теперь этими выгоревшими и обезлюдевшими улицами и в самом деле правят чудовища.

«Ярнаму конец…» — иногда жалобно хныкал Агата, когда Ферн заглядывал в часовню Идона. Да, здесь на это было особенно похоже. Весь Ярнам ждёт та же участь… если Охотник не успеет развеять Кошмар до восхода Красной Луны.

Шустрые заражённые шныряли в тенях, скрывались в затянутых дымом переулках и неожиданно выскакивали из выбитых окон и дверей. Прикрывая лица руками от света факела, они утробно урчали, бочком подбираясь ближе, а потом прыгали — да так быстро, с такой яростью, что новичок, не знающий их повадок, недолго прожил бы, вступив на мост, ведущий от старой церквушки в глубь квартала.

Ферн давно освоился здесь и теперь просто, размахивая факелом, отгонял поросших чёрной шерстью бывших людей и продвигался дальше, отшатываясь от раздающегося прямо над ухом пронзительного визга сгорбленных и замотанных в полуистлевшую мешковину старух, которые выскакивали из клубов дыма и норовили вцепиться в него когтями. Во сне он едва не умер, когда одна из таких исполосовала его и заразила трупным ядом. И та девушка…

Нет, не надо об этом вспоминать. Нельзя позволять снам затуманивать разум наяву. Забыть. Это просто сон. Вперёд, Охотник.

Вот и старая церковь. Свод её обвалился, стены сохранились только частично. Ферн поднялся по ступеням, сжимая рукоять пилы-топора. Он предпочитал сражаться мечом, который носил имя Людвига, легендарного Охотника и основателя мастерской Церкви Исцеления, но против некоторых чудовищ зазубренное полотно одного из старейших инструментов мастерской годилось лучше. Проверив, легко ли вынимаются из подсумка шприцы с кровью, Охотник вступил под полуразрушенную арку входа.

Да, если чаша и здесь, заполучить её будет непросто…

Чудовище родом из кошмаров, из ядовито-жёлтого тумана бреда, порождённого смертельной лихорадкой. Обитатель самых тёмных, сырых, запутанных птумерианских лабиринтов. Ненасытно жаждущий крови зверь, когда-то напившийся её до того, что кожа на нём лопнула, повиснув отвратительными лоскутами. Маленькая голова, почти не видная под лохмотьями окровавленной кожи. Длинные конечности с когтистыми пальцами. Распространяя отвратительное зловоние, кровоглот скакал по пустому залу церкви, что-то подбирая с пола и снова бросая: видимо, обнаруживая, что ничего съедобного тут не осталось.

Ферн спрятался за колонну и вгляделся в полумрак. В глубине зала виднелся алтарь — если чаша здесь, она стоит именно на нём. И незаметно не подобраться. Ну что ж, Охотник должен охотиться…

Вспыхнуло лезвие пилы-топора, натёртое огненной бумагой. Кровоглот вздрогнул и обернулся, заметив незваного гостя в своих владениях. Охотник шагнул в центр зала и приготовился к атаке.

Неимоверно быстрая тварь. Отскочить, уклониться, ударить… Не попал. Ещё раз… Зверь спрятался за колонной, не достать — надо выманить на открытое пространство. Перекат. Удар. Ещё ударить. Пока не опомнился…

Кровоглот встаёт на дыбы, оглашая гулкий зал клокочущим рёвом. Во все стороны разлетаются брызги вонючей жидкости, попадают на одежду, шипят, прожигая и добираясь до кожи. Больно… Смрад становится ещё отвратительнее, голова кружится, накатывает дурнота. Нужно противоядие… Успеть! Флакон отлетает в сторону, звона Ферн не слышит: он уже на другой стороне прохода, укрывается за колонной, нащупывает шприц с кровью… Получил удар и не заметил, в голове туман от отравления, а как оно отступило — с ног едва не свалили боль и слабость от кровопотери из раны в боку. Скорее… Так, отлично, ещё немного поживём. Тварь беснуется за колонной, не может сообразить, как достать назойливого Охотника. Ядовитая вонь забивает лёгкие — одной дозой противоядия не обойтись…

Достал! Один удар цепляет за бок сквозь плащ, не даёт отскочить, второй сбивает с ног, и боль выбивает из груди дыхание… Третьего удара Ферн уже не чувствует, только видит, как с бешеной скоростью проносится перед глазами что-то красное.

Охотник лежал, расслабив все мышцы, медленно вдыхая и выдыхая, не веря собственным ощущениям. Ничего не болит. Не кружится голова, не мутит от яда. Он же только что умирал в когтях кровоглота! Или это смертный сон?

Ферн осторожно приоткрыл глаза — и вместо свода старой церкви увидел над собой… Тоже свод, но намного ниже, и нигде не обвалившийся. Пошевелил руками — слушаются, не болят; в правой зажата рукоять пилы-топора. Не потерял оружие — отлично.

«Где я?» Он приподнялся, опираясь на локти. Осмотрелся. Охнул.

Он лежал на полу той самой церквушки, в которую из часовни Идона вёл в старый Ярнам потайной ход, известный только Охотникам Церкви. Именно отсюда он некоторое время назад, петляя и отмахиваясь от заражённых факелом, начал свой путь в глубь старых кварталов. Вот только…

Ферн сел и уставился на появившийся посреди небольшого зала церкви изящный фонарь, испускавший неяркое, приятное лиловое свечение. Фонарь едва слышно звенел, и казалось, что в его свете танцуют крошечные существа, похожие на частички звёздной пыли, и напевают песенки на языке забытых богов.

Охотник осторожно коснулся цепочки, обвивающей корпус и стекло фонаря. Вокруг того места, где изогнутая ножка лампы вырастала из брусчатки, заклубился серо-фиолетовый туман, из него показались тоненькие белые, как кость, ручки и головки странных и жутких существ с разинутыми в жалобных гримасах ртами. Ферн испуганно отдёрнул руку — видение исчезло. Однако он успел заметить, что в клубах тумана проступили очертания знакомой лестницы, знакомого домика с украшениями в виде шахматных фигур по углам… И даже знакомый силуэт в шали и шляпке у подножия лестницы удалось разглядеть.

«Что это?»

Он снова, уже смелее, коснулся лампы — и не убрал руку, когда туман вновь поднялся, взвихрился вокруг, и крошечные цепкие ручонки неведомых существ ухватили его и втянули в серое марево, в забвение, в ничто…