Непременно нужно всё исправлять. Пока ложь не вошла глубже, пока не проросла, пока не заполонила как борщевик заброшенные поля планеты. С ложью как с грязной посудой проще бороться сразу. Её как сорняк лучше выкорчевать как можно раньше – потом опустятся руки. Я вспомнил о Насте, которая ходила со мной на концерт. Если не мне, то ей как незаинтересованному лицу должны поверить. Своим свидетельством она легко всё исправит. Пусть приговор останется, но не за ложное обвинение касательно концерта. Зачем вообще понадобилось врать, если писем и посылок для возбуждения дела достаточно? Самым возмутительным в приговоре был срок действия запрета. Судья Роде по необъяснимым причинам растянул его до 31 января 7528–на 15 месяцев. Откуда такая дата? Галя планирует жить в общежитии до этого дня?

Более-менее структурированное опровержение обвинений было готово на следующий день. Настино свидетельство выглядело так:

В тексте обвинения были и приятные моменты. Из него я узнал, что письмо Галиной маме на адрес университета дошло, и, значит, у меня есть подтверждённая связь с ней. Обрадовало и подробное перечисление содержимого посылок – значит, Галя не выбрасывает их сразу.

Через несколько дней я успокоился, почувствовал удовлетворение от проделанной работы и решил написать в Славянск. Отчасти из-за оставшихся марок с Галиным портретом, которые мне некуда больше было тратить, отчасти в пику нелепому приговору – письма третьим лицам не были письмами через третьих лиц, и, тем не менее, они достанутся Гале. Такую связь, такую её форму не мог запретить никакой суд. Этим я был выше суда, неподсуден. Судьи могли сколько угодно перекрывать канал связи параграфами, но чувства прокладывают себе новые русла. Теперь река текла к Гале через её родину. Жаль только, что сама Галя этому не рада. Для меня же открывшаяся возможность безнаказанно писать о любви стала первым победным вызовом судебной машине.

– Чтобы быть со мной, вы должны начать врать! – говоришь ты.

– Не буду!

– Я вру во благо, и вам придётся. Если, конечно, хотите быть рядом.

– Но из-за вранья рано или поздно я только потеряю тебя.

Ты улыбаешься. Толкаешь меня на сцену театра «Жизнь»:

– Решайте сами.

Это не оправдание, но я вынужден учиться врать. С подстраховкой – у меня есть свидетели. Я или беру их с собой или рассказываю всё как есть. Я не могу врать, но чтобы видеть тебя, я это делаю. Это как спуститься в Аид, чтобы вывести тебя из царства лжи в царство правды. Из царства сна в царство жизни. И я сильнее Орфея, а ты счастливее Эвридики.

Думаю, в тебе живёт две девушки. Одна добрая и доверчивая, другая беспощадная и предприимчивая. Вторая гораздо сильней первой. Ей приходится чаще браться за штурвал парусника «Галя», чтобы добиться каких-то результатов, и, так как безжалостное отношение к самой себе и дисциплина дают гораздо больше плодов, то ты и полагаешься в основном на свою жёсткую сущность. Добрая Галя появляется на палубе крайне редко, и удостаиваются её увидеть только единицы. Даже не родители, а только сестра и учитель. Сестра, потому что она всегда была рядом, а учитель, потому что он необходимый для устойчивости твоей жизни авторитет. Я видел только намёк на существование мягкой Гали, я только могу догадываться о ней.

Жёсткая Галя не пропустит ни одной улики против меня. Она воспользуется ей, приукрасит, преувеличит и кинет как кость вестфальским судьям для нового процесса. Она не успокоится, пока меня не похоронит, и только тогда, когда я буду лежать в земле, даст волю доброй сущности. А та даже принесёт пару раз цветы на мою могилу и будет исповедовать у каждого нового священника, что угробила человека. Так ты горевала о том, что не успела проститься с дедушкой, и так же ты будешь винить себя в моей смерти. Но жизнь не стоит на месте, и через полгода ты успокоишься и забудешь обо всём. И это правильно – нужно каждую минуту быть счастливым, а несчастье – это грех.

Галя – это муза. Именно жёсткая Галя муза, а не мягкая.

Связь с Галей через её маму не могла заменить прямое общение с Галей. Такая связь была неудовлетворительной, неполной и походила скорее на детскую лазейку, чем на взрослое решение, но даже временный запрет общаться ничем по своей сути не отличается от пожизненного заключения, и чтобы остаться человеком, нельзя было допустить безответную демонстрацию власти над собой. Ещё мне не давала покоя безнаказанность судьи. Наглость, с которой он увеличил мне срок на лишних девять месяцев, необходимо было пресечь. Нужно было осадить вестфальца, возомнившего себя судьёй над русским – не Кафка же я ему, а он не Понтий Пилат. Не всё же ему дозволено, должна же быть на него управа. В поиске наказания для зарвавшегося чиновника обнаружилось несколько вариантов для ответного удара: обращение в вышестоящий суд, запрос на смещение судьи ввиду его предвзятости и возбуждение уголовного дела за превышение судейских полномочий.

Пришлось уделить время чтению юридических форумов в сети. Основной нитью в обсуждениях параграфа § 339 УК Тюлерандии (превышение судейских полномочий) было отсутствие подобных случаев, и большинство толкователей утверждало, что судью никто никогда к уголовной ответственности привлекать не будет. Единственное, чего можно было добиться, это заставить судью понервничать. Вполне себе адекватный ответ. Если в судейской среде есть конкуренция, то даже такое безобидное дело может отразиться на судейской карьере. Камень за камнем в огород судьи Роде когда-нибудь приведут его к покаянию.