Майер содрогнулась от собственных мыслей. Опять. Нет, ей придётся поспать. Иначе можно свихнуться. Надо поспать. Она отключила нейро контроль функции сна в компьютере защитной оболочки. Будет кошмар, снова, как в первую её ночь здесь. Пускай. Ей уже не страшно. Надо поспать. Надо…
Она неслась в чёрной, ледяной пустоте, в свете далёкого солнца, навстречу колючим звёздам. Она — ракета. Смертоносная, юркая и хитроумная боеголовка, злорадно ухмыляясь, несущая в себе чью-то смерть. Испепеляющая мощь потоковой вспышки настигнет свою жертву, ничто, во всей вселенной, не может этому помешать. Сквозь муар уплотнённого чудовищной скоростью пространства, уже видна цель. Устаревший эсминец. Жалкая консервная банка, которой никогда не сравниться в прыти с боевой ракетой. Он сгорит, превратиться в пар и дым. Как и все внутри него.
Катрин испугалась собственных мыслей, хотя она знала, что это не она несётся в пустоте, а бесчувственная, бездумная машина смерти. Её сознание отделилось от ракеты, она словно погрузилась в ледяную волну жидкого холода, замёрзла, замерла, а боеголовка хищной птицей, с жутким металлическим воем, устремилась дальше, прямо в цель. Она сработала, ослепительной потоковой вспышкой, ударив точно в центр, разрубая корабль пополам. Катрин только всхлипывала, не в силах даже по настоящему вздохнуть, и услышала собственный крик, звучащий со всех сторон. Он был там. ТАМ! Нет, они оба были там. Они стали для неё одним. А она… Она не смогла.
Силуэты людей возникли перед ней, они метались в огне. Один единственный человек неподвижно стоял посреди пламени и смотрел на неё.
Она узнала его. Она сошла с ума. Она… Всё равно сейчас умрёт. Она в космической пустоте, без защиты, совсем голая…
Чьи-то ледяные руки взяли её за плечи и развернули к себе. Майер увидела перед собой собранное из мельчайших льдинок лицо. Такое знакомое. Но она никогда не могла даже представить его таким. Он был хмур, мрачен, его глаза горели гневом.
— Как ты смеешь даже думать о смерти?! Кто будет жить за тебя?!! За меня?!!
Катрин вынырнула из кошмара, с шумным вздохом, пытаясь резко сесть, как если бы спала на кровати. Скафандр не дал ей удариться о крышку капсулы, и за несколько мгновений унял дрожь, приводя нервную систему в норму. Как опрометчиво она храбрилась, что не испугается нового кошмара. Майер огляделась, тяжело дыша, паёк и почти пустая фляга с водой упали под ноги, в груду пустых упаковок. Снаружи, за стеклом капсулы царила темнота. Пока она спала, аварийный фазовый реактор заглох и питание всех систем изувеченного истребителя отключилось. Катрин с минуту всматривалась в черноту, всё ещё не в силах отрешиться от кошмара. Потом нервно сглотнула и нащупала бронированными пальцами рычаг ручного управления закрытием кресла-капсулы. Резко потянула его на себя, в крайнее положение, полностью закрывая крышку спасательного кокона. Внешняя защитная оболочка захлопнулась, с металлическим стуком. Женщина вздрогнула. Как же оглушительно громыхнуло посреди жуткой, ватной тишины умирающего и промерзающего насквозь корабля. Жизненное пространство окончательно сузилось до объёма кресла-капсулы. Ещё вчера она могла пройти хотя бы три шага до люка и обратно. А теперь…
Катрин сидела, широко раскрыв глаза и почти не моргая. Сидела так час, другой, пока не устали глаза. Потом торопливо разложила кресло в лежачее положение и погасила освещение. Но от ощущения, что её обволакивает темнота, стало совсем плохо. Ей захотелось свернуться калачиком, сжаться, закрыться одеялом по макушку. Но у неё не было ни одеяла, ни даже возможности принять ту самую позу эмбриона, скафандр не позволял. Катрин снова включила свет. Голова стала пустой и не могла думать ни о чём, кроме увиденного кошмара и скорой, мучительной смерти. Она боялась даже на секунду опустить веки. Боялась, что снова увидит разгневанное ледяное привидение. А ещё Катрин боялась, что от страха окончательно потеряет над собой контроль. Как будто и без этого было мало чего бояться! Но скоро поняла, что как раз это ей не грозит. Истерику и панические проявления блокировали контрольные биосистема скафандра. Только всё равно, больше ни о чём думать Майер не могла. Ведь никто за ней не прилетит. Никто. Никто. Никто…
Где-то за пределами капсулы, во внутренностях космолёта, что-то глухо треснуло. Через какое-то время ещё и ещё. Похоже холод, не встречая больше сопротивления, добрался до труб и ёмкостей с водой, замкнутых гидравлических и воздушных систем.
По щекам сами собой полились слёзы. Она шмыгала носом, как маленькая девочка, а слёзы всё текли. И бионика, контролирующая эмоциональное состояние пилота, с ними не справлялась. Создатели контрольных систем скафандра не рассчитывали, что внутри, в тесной защитной капсуле боевой машины, окажется женщина. Отчаявшаяся и напуганная. Бесцельно и обречённо ждущая своей смерти. Ей захотелось послать проклятие на их головы. Ведь только из-за прекрасной работы созданных ими механизмов, она выжила в бою. Прожила эти пять дней, в полной изоляции металлической гробницы. А потом Катрин наконец поняла, что хотел сказать призрак, живущий в её голове. Она вспомнила слова, которые сказал ей Соколов на прощание. «Береги себя, я хочу увидеть тебя снова».
— И я… — всхлипнула Катрин, — и я хочу!..
Слёзы закончились, она закрыла глаза. Ей всё ещё было страшно и жутко. Но теперь она будет держаться. Сначала они забрали у неё Марка. И весь смысл её жизни. Теперь забирают всё то, что от неё самой осталось, вместе с робкой надеждой и человеком, эту надежду принесшим. Если Майер сдастся сейчас, значит они снова победили её. На этот раз окончательно. Нет, вот этого не будет! Она не отдаст им победу так легко. Больше никаких истерик. Хоть Катрин давно уже не могла назвать себя нормальной, она всё ещё лучший пилот в КСПС сектора «Арахна». Единственная женщина среди пилотов сверхмалых боевых машин. Правая рука сама легла на левое предплечье, туда, где под бронёй скафандра, красовался символ её сбывшейся и давно истлевшей мечты. «Москиты» не бывают бывшими. Лейтенант Майер будет драться. Со страхом, с ледяным космосом, с самой собой.
— Вы сами научили меня… — прошептала Катрин, — «москиты» не умирают, они возвращаются пустоту, из которой родились.
Сейчас она прекрасно понимала суть и смысл этой фразы. Пропагандистский психологический якорь. Глупости для неоперившихся юнцов, которых пошлют на смерть. Но больше у неё ничего не осталось. Ей нужен этот якорь, чтобы не утонуть.
Первым делом она провела ревизию всех ресурсов. После несложных подсчётов стало ясно, что энергоресурса капсулы хватит намного дольше, чем есть пищи и запасов для рециркуляции воздуха. А в самом кресле-капсуле оказался встроенный передатчик, хоть и не межзвёздного класса, но довольно серьёзного радиуса действия. Видимо он предназначался для экстренного вызова находящихся неподалёку дружественных кораблей. Глупо надеяться на него, посреди ничего, неизвестно где. Но опускать руки ещё глупее. Настроив передатчик на максимальный радиус, Катрин включила его на максимальном диапазоне дельта частот. Она не долго раздумывала над содержанием послания:
«Это истребитель боевого соединения КСПС сектора «Арахна», борт К семнадцать. Пилот Катрин Майер. Машина выведена из строя, ремонт невозможен. Прошу помощи. Если я уже буду мертва, передайте это сообщение на дельта частоте сто сорок, семьдесят семь, четырнадцать, диапазона общей связи».
Включив передатчик на повтор с периодичностью в две минуты, Майер вздохнула. Одновременно теплота глупой надежды разлилась от сердца и ледяной холод уколол кончики пальцев. Она ведь оставляла в эфире предсмертную записку. Новая мысль пришла ей в голову. Открыв консоль компьютера капсулы, она создала в бортовом журнале файл дневника. Попытаться переложить в текст последние впечатления своей жизни и связанные с этим мысли, намного проще и приятнее, чем оставаться с этими мыслями наедине.
