Глядя через приоткрытую дверь на спящего Соколова, Гвоздикина окончательно поняла, что ей мешает разобраться в себе. Даже при отключении боевой системы контроля эмоций, механизмы регуляции гормональной активности живого мозга, продолжали работать в фоновом режиме. Находясь в соединении с боевой частью, «хризантема» не могла испытывать полный спектр эмоциональных переживаний и чувств. Это бы затрудняло выполнение боевых задач, а в некоторых случаях сделало бы вовсе небоеспособной. Военные инженеры учли все ошибки предыдущих разработок. В боевых режимах Наталья становилась хладнокровной машиной, с человеческим разумом.

Отойдя от двери в коридор, она заняла положение для выхода и открыла бронированную боевую оболочку. Гвоздикина отключила нейро магнитное соединение и высвободила из гнёзд искусственного позвоночника контрольные шунты резервной связи. Компактные фазовые реакторы продолжали гудеть, она не стала выключать оболочку, ведь выбралась же ненадолго. Всего-то собраться с мыслями и понять свои чувства. Голышом выпрыгнула на прохладный, гладкий пол. Снова заглянула в дверь, её командир продолжал мирно спать.

Зачем она опять на него пялится? Мужик как мужик. Почти вдвое старше неё. Ночное зрение модифицированных глаз выхватывало детали. Подробности. Ну да, высокий, подтянутый. Что она всё высматривает? Стоит голая у двери и вспоминает как увидела Соколова первый раз. Вчера. Нет, уже позавчера. Все прежние командиры Наталье были просто ненавистны. Для них она была вещью, предметом военного назначения. Или просто сопливой девчонкой, которую неплохо бы взять в оборот. Когда майор Маккелен сказала, что придаёт штрафницу Гвоздикину новому офицеру, Наталья не ждала ничего хорошего. Так называемая воспитательная работа и муштра всегда влекла за собой только отвращение к новому начальству. И всё повторялось. А в этот раз её никто не воспитывал в привычном понимании. В какой-то момент Наталье больше не нужны были словесные подзатыльники и зуботычины от майора Маккелен. Почему, из-за чего ей самой хотелось выполнять его приказы? Позавчера, когда он смотрел на её грудь, ей было не по себе. Так смотрел. А она краснела. А потом злилась. Настолько непривычная была ситуация. Зато её реакция привычная. Неуклюжая и глупая. Не смотря на то, что в армии и в КСПС Гвоздикину два года окружали практически одни мужчины, это ни сколько не помогало. И когда Соколов пошёл к старой ведьме, один и без оружия, она ведь за него переживала. А потом были снайперы и первый в её жизни настоящий бой.

Спящий Соколов шевельнулся, Гвоздикина вздрогнула и поняла, что обеими руками тискает себя за груди. Ей жарко и ноги дрожат. Хоть тело и было на три четверти искусственным, оно почти полностью сохраняло или имитировало реакции натурального. Отдёрнула ладони от грудей, едва не вскрикнув. Что она делает?! Совсем с ума сошла, Гвоздикина! Она выругалась на себя и на подгибающихся ногах побежала обратно к боевой оболочке.

Как и обещал командор, на третий день, в семь утра, Николай получил сообщение на командной частоте. А через полчаса Штайнер прибыл сам. Два аэротранспортёра высадили дюжину пассажиров, полевые ремонтные модули и несколько тележек на аэромагнитной подвеске, нагруженных контейнерами. Когда прибывшие направились с площадки в ангар, стало видно, что половина из них, это техники. Николай поприветствовал Штайнера и Маккелен, которые почему-то прибыли в корабельных защитных скафандрах. А так же сопровождавшего их Дюпре с тремя солдатами. А когда все они вошли внутрь, то стало заметно нечто совсем необычное. Четверо из шести техников выглядели и двигались одинаково. Андроиды. У всех четверых совершенно лысые головы и стилизованные под старину бороды. И у всех четверых на рукавах красные нашивки с логотипом «Технологий Курназир». Они подкатили своё оборудование и тут же начали осмотр космолёта. Двое техников людей внимательно за ними следили, периодически задавая вопросы. Андроиды при этом охотно отвечали и даже улыбались людям.

Дюпре почти сразу же отправился расставлять своих людей. Для чего, Николай не совсем понял, только если с целью не мешать Штайнеру что-то сказать или сделать. Ведь здание принадлежало «Технологиям Курназир». От кого здесь стоило защищать командора?

— Уже распаковал? — спросил Николая Штайнер, кивнув в сторону «кинжала», он явно был в хорошем расположении духа.

— Да сэр, любопытство замучило. А ваши позавчерашние мероприятия удались?

Командор сверкнул своим излюбленным оскалом.

— Первую скрипку играл не я.

— Да, сэр, Курназир интересно всё разыграла, я тоже полюбовался представлением, — поддакнул Соколов и решил спросить прямо в лоб, — только, сэр, кто тут на чьей стороне? И ещё, нас всех за это не расстреляют?

Штайнер расхохотался. Было видно что он смеялся искренне. И даже стоявшая рядом Маккелен улыбнулась.

— Нет, не расстреляют. Ну, может быть чуть позже. Если мы облажаемся. Помнится, ты хотел много чего у меня спросить. Но позволь старику взять слово первому.

С этими словами Штайнер кивнул майору. Она согласно кивнула в ответ и отошла.

— Знаешь, как мы называли тогда вот этих птичек? — начал командор с вопроса и сам же ответил, — «ангелы смерти». Они появились в конце войны, в двадцатом. До этого были «стилеты», они тоже давали нам прикурить. Но эти стали просто ночным кошмаром. Каждая вторая их атака стоила нам корабля. Мы стали шарахаться от каждой луны, от каждого астероида. За каждым крупным объектом могли прятаться два-три вот таких красавца. На самом деле нас били все десять лет войны, жестоко били. Потери в боях у нас были просто жуткими.

Штайнер замолчал на минуту.

— Ты ведь понимаешь, что в нормальной логике вещей такого просто не могло быть. Как и того, что ты видел позавчера.

Николай пожал плечами.

— Скажу честно, сэр, ваши слова всё равно ничего для меня толком не прояснили. Но глядя на то, что создавал Консорциум, я начал понимать одно. О той войне я не знаю совсем ничего. Только какую-то чушь учил, что в школе, что в Академии.

— Да. И это самый первый и самый главный шаг к пониманию того, что ты видишь сейчас здесь, в «Арахне».

Командор внимательно посмотрел на истребитель и копающихся в его люках техников.

— Мне нужен хороший тактический офицер, — снова заговорил Штайнер, переводя разговор на другую тему, — а может быть даже старпом.

— Хорошо стреляющий с эсминца по наземным целям? — не удержался Николай.

Командор бросил на него знакомый взгляд. Как солдат на вошь.

— Что-то ты слишком, всё-таки, языкастый, лейтенант. Ты всегда такой был?

Соколов отрицательно покрутил головой. Его опять занесло, надо всё же знать меру.

— И кстати, что такого ты сделал с лейтенантом Майер? — снова ухмыльнувшись, спросил Штайнер, — она перестала напиваться в увольнительной.

Неожиданно для себя самого Николай нашёлся и вытянувшись по стойке смирно, серьёзно ответил:

— Исполнил свой долг, сэр!

Командор снова рассмеялся. Видимо, ему действительно нравились подобные, поднимающие настроение вольности от подчинённых.

— Вот бы все офицеры так широко понимали понятие «долга».

Подошла майор Маккелен.

— Командор, инструктор прибыл.

Штайнер удовлетворённо кивнул.

— Отлично, давай его сюда.

В сопровождении Дюпре в ангар вошли два человека. Рослый, крепкого сложения мужчина средних лет, в таком же бронекостюме, какие Николай видел на андроидах Курназир. Походка здоровяка очень напоминала поступь майора Маккелен. Шлем бронекостюма он держал подмышкой. Рядом с ним шёл довольно худощавый, но весьма бодрый, седовласый и седобородый старик, уже к восьмидесяти. Старый военный комбинезон, незнакомого покроя, явно был рассчитан не на его, уже всё-таки старческую, фигуру. Особенно это бросалось в глаза рядом с рослым воякой, а Николай ни сколько уже не сомневался в явно военном прошлом этого человека.

— А, полковник, — со странной улыбкой встретил высокого прибывшего Штайнер, — очень вовремя.