— А ещё она может быть полезна. Ты хоть электронный заслон поставила? — строго спросил Николай.

— Ой!.. — спохватилась Гвоздикина и тут же включила защиту от подслушивания.

— Вот тебе и ой. Теперь хитрожопая стерва наверняка слышала, что ты о ней думаешь. И как-нибудь найдёт способ припомнить тебе это. Как тебе такой вариант?

Гвоздикина опустила глаза.

— Вот что, Наталья, — снова серьёзно заговорил Николай, — я кажется понял, откуда твои проблемы с дисциплиной.

Она вскинула взгляд, который стал злым и непримиримым.

— Ну да, конечно! Все… - начала она, повышая голос.

— Цыц!!! — прикрикнул Соколов, обрывая её на полуслове, — или ты со мной, и по моим правилам, во все чёртовы задницы, в которые пошлют, или я сдаю тебя обратно командору. В казарму или на пыльный склад, не знаю. Выбор за тобой.

По лицу Гвоздикиной трудно было понять, она сейчас готова укусить или заплакать.

— Я..

— Подумай хорошенько! — опять оборвал её Соколов, направив ей к носу указательный палец, — будешь творить такую же ерунду или слушать меня и делать как надо? Я ни черта не понял, что тут у вас творилось сегодня, но мне совершенно ясно одно. Здесь не разберёшь, кто на чьей стороне и кто против кого. Я пытаюсь разобраться, но если ты будешь продолжать жить, думая нижними полушариями, мы сыграем в ящик. Оба. В перестрелке я тебя видел, да, драться тебя научили и очень, очень неплохо. Только в жизни враги не всегда в прицеле видны. И вот так, мимоходом их наживать глупо. Так ты со мной, Цветочек?

Гвоздикина тихо шмыгнула носом.

— Я с вами, сэр.

И когда Николай кивнул, через секунду упрямо добавила:

— А она всё равно шлюха.

Соколов состроил нарочито понимающую гримасу и трижды кивнул.

— Слишком не такая как ты?

Гвоздикина опять вспыхнула, но заговорила очень тихо:

— Почему вы её защищаете, сэр?

— Защищаю? И в мыслях не было. Я только хочу заставить тебя думать прежде, чем говорить. Тебе ведь дали последний шанс?

Гвоздикина молча кивнула, прикусив губу.

— Тогда прямо сейчас займёшь голову делом. Пойдём ка, — сказал Николай и пошёл на посадочную площадку.

Гвоздикина послушно отправилась следом. Подойдя к самому краю площадки, Соколов взялся одной рукой за ограждение.

— Как я понимаю, командор Штайнер не просто так нас с тобой сюда засунул. Сейчас там, внизу, — он показал другой рукой на распластанные внизу кварталы, — должно происходить нечто очень интересное и важное. Вот тебе задача — с этой и с других площадок посмотри, понаблюдай, просканируй город и фиксируй всё необычное. Твоего оснащения должно хватить для этого. Прослушивай все дельта частоты, тоже фиксируй, мало ли что интересное промелькнёт. А электронный заслон сними, мешать будет. Всё поняла?

— Так точно, командир.

Николай строго глянул на неё, а Гвоздикина с серьёзным лицом смотрела вниз.

— Тогда приступай. А я посмотрю, что за драндулет тут стоит.

Машина в ангаре теперь ещё сильнее тянула к себе Николая, разжигая любопытство. Истребитель Консорциума серии «кинжал». Если это и правда он. Машина не менее легендарная, чем нынешние «москиты». И да, Соколов сразу же вспомнил, из курса военной истории, что «москиты» как раз и были созданы для того, чтобы флоты АНК хоть что-то смогли противопоставить «стилетам» и «кинжалам» Консорциума. Ведь в ходе той войны в ВКС вообще не было столь малоразмерных боевых кораблей. Первые «москиты» появились только к концу конфликта.

Подкатив старую, подёрнутую патиной тележку, с лестницей для обслуживания, Соколов взялся за дело. Снимать старые стояночные чехлы с космолёта оказалось тем ещё физическим упражнением. Маскировочная сеть весила неприлично много, зато состояла из частей в форме сот, сцепленных между собой. Николай отцеплял сотообразные части по одной, сваливая вниз отдельными кучами. Дважды едва не полетел вниз, запнувшись за складки и шнуровку чехлов. Самая тяжелая работа началась, когда он взялся за сами чехлы. Двухслойные покрывала, которые должны были защищать корпус от непогоды и любопытных глаз, похоже, много, много раз отсыревали в годами неотапливаемом помещении. Кое где плотная нижняя ткань прилипла к обшивке корпуса, а особенно на гладком метапластике обтекателей внешних приборов. Дважды пришлось отдыхать, на второй раз Николай снял с себя бронекостюм и переоделся в спортивные штаны и кофту. Постепенно стали открываться очертания старой машины. А когда из-под чехлов показалась здоровенная, больше двадцати метров в длину, счетверённая установка потоковых орудий, Николай едва не свалился на пол. Калибр зияющих зловещей чернотой стволов, на глаз был много больше полуметра. Судя по всему, инженеры Консорциума сумели адаптировать крейсерскую потоковую пушку для установки на сверхмалый корабль. Как? Это не укладывалось в голове. Ни одно КБ на Земле и в колониях не смогло добиться такого за прошедшие сорок лет. И мало того, под обтекателями виднелись зарядные конденсаторы тяжёлой плазмы, значит, счетверённое орудие было таким же скорострельным, как и корабельное. А установок таких «кинжал» нёс две. И в довесок два скорострельных эльтера, почти под самой носовой частью, которые Николай поначалу не заметил.

В итоге полутора часов труда, последний чехол упал на пол ангара и из-под него показался сверкающий странно сизым, полированным металлом, двигатель. Двигатель совершенно неизвестного Николаю типа. Ни на одном изображении он не видел у «кинжала» такого устройства. Вообще нигде и никогда таких двигателей не видел. Без всякого желания в голове снова множились вопросы. Вопросы, бесконечный список которых пополнился ещё дюжиной новых.

Николай принёс в ангар стул с кухни и тумбочку из комнаты отдыха, выловил в холодильнике упаковку яблочного сока. Сидя на стуле, закинув ноги на тумбочку, потягивая сок через соломинку и глядя на старую, молчаливую боевую машину, он вдруг задумался в неожиданном направлении. А зачем он пытается осмыслить все эти странные вещи? Зачем ему так понадобилось разбираться в событиях той войны? Во всей этой технике Консорциума. Чего он так цепляется к таким деталям? У него забот мало? Сиди себе, считай что в увольнительной, попивай сок, да Гвоздикину воспитывай. Но нет, не такой Соколов человек. Ему продумать надо, понять. Да и было над чем подумать. Кроме всех этих странностей, в этом непонятном мире сектора «Арахна». И командор Штайнер, и эта мадам Курназир, отпользовали его на всю, это ясно как день. А что получил он? Пока что только погоны лейтенанта. С другой стороны, Штайнер мог Николая просто подставить, ничего не объясняя и не подстраховывая. Мог даже Гвоздикину ему не давать. А Мадам могла приказать своим снайперам убрать его вместе с Йенсеном. Николай уже подозревал, что контрснайпер, ликвидировавший первого стрелка, работал на Курназир. И снайпер, убравший Йенсена, скорее всего тоже. Но оба, и Штайнер, и Мадам, почему-то, поступили так, как поступили. И именно такое, неожиданно благосклонное к нему отношение, не давало покоя. Всё это может значить что? И ведь всё это как-то связано. От этого спорного, странного, но совершенно однозначного вывода не удавалось отвертеться. И война с Консорциумом, и эти их превосходные технологии, и Курназир, с её невероятными андроидами, и непонятные затеи командора Штайнера, и вся эта мутная ситуация в «Арахне», связаны. Но как?

Николай резко встал, и продолжая потягивать сок, отправился на северную посадочную площадку, где сейчас торчала «хризантема». Ему нужно было срочно проверить некоторые свои подозрения.

Едва только он вышел на открытую площадку, сразу пожалел, что переоделся. Ледяной ветер на такой высоте пробирал до костей. Заметив его появление, Гвоздикина сразу же обернулась.

— Что там видно, Цветочек? — спросил Николай, едва не стуча зубами.

— Откуда вы знали, командир? — ошарашенным тоном спросила она, — как вы догадались, что будет такое?..