Катрин вздрогнула и проснулась, резко сев на кровати, прижимая руки к груди. Вся в холодном поту, сердце стучит, как пулемёт, и она дышит так, будто со всех ног бежала от чего-то страшного. Волосы спутались, простыни скомканы, она опять ворочалась всю ночь. И во сне тоже. Потому, что опять тот же сон. Трижды уже, в одну эту ночь. Только теперь всё заканчивается по иному. Совсем не так, как раньше. Что с ней происходит?

Катрин скатилась с кровати, ноги дрожат. Дрожащими же руками стащила с себя промокшую насквозь ночнушку.

— Свет, — скомандовала она компьютеру севшим от нервов голосом.

Зеркало. Проклятое зеркало. Двухметровое, простое, прямоугольное. Показывающее всю правду. Боже, как же кошмарно она сейчас выглядит. Катрин схватилась за голову и побрела в душ.

Квартира Майер, которую она снимала на станции «Фарватер Два», не отличалась простором. Однако санузел здесь был отдельным помещением, как и кухня. Огромная, двуспальная кровать, занимающая половину жилой комнаты, была исключительно её собственным капризом. Как и это зеркало. Высушив и расчесав волосы, Катрин сбросила полотенце и голышом подошла снова к нему, к зеркалу. За правдой. Увидев себя, нагую, с рассыпанными по плечам волнистыми, белокурыми локонами, она зажмурилась. Выпрямилась, приосанилась, расправила плечи. Тряхнув головой, снова открыла глаза.

Вот, что видел в ней он. Вот, что видят в ней люди. И все те мужчины, что пытались подкатить к ней последние пять лет. Она красива. И сексуально привлекательна. Притом, вроде бы даже не дура. И она живая. Так зачем она продолжает хоронить себя? Его больше нет. И все эти пять лет не было её, ещё вроде бы живой женщины. Марк ушёл. Навсегда. А она осталась. Осталась жить.

— Прости меня, Марк, — сказала Катрин зеркалу, — ты прав. Я совсем сошла с ума.

Ярко-красную вывеску «Одноглазая Шпионка» в главном зале развлекательной палубы не заметить было невозможно. А пританцовывающую между этими словами, рыжую, развязную и, разумеется, одноглазую искусственную девчонку — символ заведения, тем более. Самое известное заведение во внешних системах «Арахны». Если кому-то на станции требовалась гарантия конфиденциальности разговора — они направлялись в «Шпионку». Каждый раз, когда Катрин Майер прибывала на станцию «Фарватер Два», она тоже приходила сюда. Каждый свободный вечер или день, начинались здесь. И здесь же, чаще всего, заканчивались.

Внутри всё как всегда. Почти полдень, а значит практически все посетители здесь по делу, и сидят в экранированных кабинках. Музыка, освещение, даже ароматическая завеса — как всегда на высоте, расслабляют. За стойкой всё ещё та же неунывающая Соня. Рыжая, миниатюрная, длинный нос совсем не портил впечатление, а добавлял её лицу особенную изюминку. Увидев Майер, одетую не как обычно, в комбинезон техника, а в полный мундир КСПС, она вскинула брови. Разглядывая роскошный конский хвост, вместо тугой уставной косы, золотистым водопадом спадающий за спину лейтенанта, Соня округлила глаза.

— Святые угодника! Катрин, ты ли это? — удивлённо спросила она вместо приветствия.

— Привет, Соня.

— Случилось что ли чего? — не унималась Соня, — тебя же не узнать!

Катрин помотала головой, садясь за стойку.

— Тебе как обычно? — спросила Соня, её глаза загорелись от любопытства и она явно жаждала немедленно это любопытство удовлетворить.

— Нет. Шипучки какой-нибудь.

Соня уставилась на неё, хлопая глазами.

— Шипучки? Не помню, чтобы ты когда-нибудь заказывала лимонад. Ну ка, рассказывай давай, что стряслось. А то я от любопытства лопну.

Однако руками она привыкла работать быстро и через мгновение на стойке оказался стакан пенящейся солнечной жидкости. Совершенно безалкогольной. Майер опустила глаза в стакан, разглядывая, как пузырьки спешат вверх.

— Да нечего рассказывать, Соня. Просто я с ума сошла. Чокнулась.

— Как? Опять? — переспросила Соня, расплываясь в улыбке.

Утро наступило странным образом неожиданно. Снов не было. Просидев в местных сетевых архивах и базе данных КСПС далеко за полночь, Соколов просто провалился в темноту и открыл глаза уже в шесть утра по местному времени. С самого первого похода в санузел и до завтрака, его мозг выстраивал общую схему управления, военной организации и взаимоотношений различных сил на Арахне Зеро. Ничего у него не сходилось. Состав флотилии КСПС в секторе оказался явно недостаточным, всего каких-то четыре эсминца устаревшей серии «сарацин», да эскадренный арсенал. А силы ВКС были просто смехотворными. Один модернизированный тяжёлый крейсер, серии «паладин», построенный ещё в войну. И три эсминца, типа «зуав». Что можно контролировать такими силами? В секторе «Арахна» больше ста двадцати среднетиповых систем. Николаю стало ясно, что более менее контролируются только две самые ближайшие к центру скопления системы. Но почему об этом ничего неизвестно за пределами сектора? Даже в Арахне Зеро, на Нуллусе творилось нечто непонятное. Официально весь грузовой и пассажирский поток должен идти только через орбитальный лифт. В единственный крупный город на планете. К тому же, изолированный от всей остальной поверхности. А единственный космодром принадлежал совместно ВКС и КСПС. На деле же рядом с мегаполисом действовали ещё два космодрома. Один принадлежал крупнейшей корпорации в области компьютерной техники, «Хароку Электроникс». А вторым владела компания «Технологии Курназир», мало кому известная за пределами сектора. И тот, и другой, совершенно спокойно пристроены к городской дорожной системе. Что это за чертовщина? Оба космодрома нарушали целую кучу нормативных документов по системе Арахна Зеро. И судя по всему, власти не только не замечали этого, но всячески потворствовали. Неужели никто в столице скопления ничего не знает? А в СКБ? После завтрака Николай бросил попытки разложить всё по полочкам. Слишком многое оставалось неизвестным и непонятным.

Сразу по возвращении из столовой, Соколов получил обещанный вызов. Маккелен говорила странно нейтральным тоном. А ещё она сказала экипироваться по схеме три. Из всего этого Николай заключил, что дело будет по-настоящему серьёзное. Схема три — это как минимум герметичный бронекостюм и шифрование связи планетарного уровня.

Новенький бронекостюм оказался вовсе не новым, а довольно старым, стандартная офицерская модель Консорциума, зашитая в новенький внешний чехол КСПС. Он был изучен и подготовлен ещё вчера. Пришлось собирать и регулировать его пассивный экзоскелет самому, пользуясь приложенной схемой. Правильно настроенный, этот бронекостюм практически ничего не весил, сам держал свой девятикилограммовый вес. Перепроверив батареи, дыхательную систему, визор, и приладив свой уник на левую руку, под специальным защитным клапаном, Соколов отправился в штаб.

Когда Николай прибыл в приёмную Штайнера, тот уже ждал его. Маккелен видно не было.

— Соколов, за пульт связи и сделай вид, что ты очень сильно занят, — без всяких предисловий скомандовал командор.

Николай кивнул и устроился в кресле. Осмотрел пульт и мониторы шифровального оборудования. Ещё через минуту дверь открылась и вошёл человек азиатской внешности, в дорогом официальном костюме. Подчёркнуто аккуратно подстриженный и держащий каменное выражение лица.

— Доброе утро, господин командор, — учтиво поздоровался гость и слегка поклонился, следуя какому-то старинному этикету.

— Доброе, мистер Мако, — нейтрально ответил Штайнер, — чем обязан столь раннему визиту?

— Разумеется я хотел, для начала, засвидетельствовать вам своё почтение, — Мако дипломатично тянул время, поглядывая на Николая.

— Но вы проделали такой путь с утра не за этим. Можете переходить к делу, здесь нет лишних ушей.

— Да, господин командующий, к делу, — всё так же вежливо продолжил Мако, — мистер Отоа просил с почтением передать вам, что его людей не было позавчера на складе номер сто одиннадцать.

— Вот как?

— Мистер Отоа не заинтересован в данном деле настолько, чтобы беспокоить вас, командор, и портить отношения с полицейским департаментом. К тому же, никто в здравом уме не захочет задеть интересы Мадам. Но мистер Отоа подозревает, что те, кто имеет непосредственную в этом выгоду, могли использовать атрибутику нашей организации для собственной маскировки.