Глазея на город из окна вагона монорельса, Николай заметил довольно необычную деталь. Здесь все частные или служебные транспортные средства, передвигались исключительно по дорогам. Хотя большинство этих машин предназначались для полётов на значительной высоте. Понаблюдав за этим движением, он понял, что весь этот транспорт привязан к дорожным системам какими-то ограничительными механизмами. Уж очень точно машины соблюдали высоту над дорожным покрытием и другие дистанции. Соколов заглянул в сеть и сделал для себя очередное открытие. Закон планеты Нуллус запрещал использование любых летательных аппаратов, без ограничителя. Только государственные силовые службы и военные могли использовать летающий транспорт. Также, гражданам запрещалось покидать пределы города без специального разрешения соответствующих служб. Почесав в затылке, Николай стал читать дальше. Причина такого запрета оказалась довольно необычной. Полёты и прогулки по поверхности планеты за пределами города небезопасны, так как в результате боевых действий, во время войны с Консорциумом, повсеместно ещё остались действующие мины, средства электронной борьбы и автоматические боевые системы. Вот так сюрприз. Нигде и никогда Соколову не приходилось прочитать, что на Нуллусе в то время шли бои. А он хорошо учил историю той войны.

Остановка монорельса «Площадь Победы», от которой по атласу, было двести метров до управления КСПС, разительно отличалась от станций, которые Николай видел из вагона рядом с транспортным терминалом. Здесь было чисто, не было ни уличных торгашей, ни бродяг. Выйдя на площадь, Николай сразу же оказался в самом центре административной жизни столицы сектора. На южной стороне площади торчало угловатое здание департамента полиции. На западе высилось многоэтажное сооружение администрации, напротив, за старомодным решётчатым забором, резиденция губернатора сектора. В северной же части, управление КСПС. И если здание полиции просто выглядело громоздким и внушительным, то комплекс Пограничной Службы походил на настоящую старинную крепость, занимающую целый квартал.

Соколова быстро записали и выдав простую инструкцию, пропустили в служебный коридор. Найти кабинет командующего оказалось совсем не сложно, но за десять минут он насчитал три пункта охраны и почти два десятка контрольных систем. И даже видел на одном из постов двух военных андроидов старой серии «кавалер». Похоже с дисциплиной и охраной в управлении всё серьёзно.

В приёмной Николая встретил живой секретарь, с погонами лейтенанта. Средних лет, то ли смуглый, то ли просто загорелый, довольно спортивный, идеально выбритый и подстриженный. Сама приёмная оказалась разделена на два помещения застеклённой перегородкой. Дверь внутрь выглядела старомодной, открываемой исключительно вручную. А для посетителей здесь стоял довольно удобный диван с «умным» сидением. Николай отдал свои приказы и сопутствующие документы секретарю. Тот предложил ему подождать сидя, но Соколов предпочёл постоять. И посмотреть, что происходило там, за остеклением.

Судя по лёгкому подрагиванию воздуха прямо перед стеклом, кабинет закрыт от подслушивающих и подглядывающих устройств стационарным электронным заслоном. Внутри, почти на середине комнаты, напротив друг друга, стояли два человека. Высокий, седой офицер КСПС, должно быть и есть Генрих Штайнер. А вот второй, чуть пониже, помоложе, в чёрной форме Службы Колониальной Безопасности, похоже у него в гостях. И как ни удивительно, говоря что-то Штайнеру, показывал пальцем в сторону Николая.

— Энсин Соколов, — позвал секретарь, — вы можете войти.

Николай кивнул и поблагодарив, решительно открыл дверь. Оба офицера повернулись к нему. Ага, погоны всё сразу расставили более менее по местам. Командор Штайнер и с ним какой-то хмурый майор из СКБ. Пройдя внутрь, Соколов заметил справа флотский корабельный пульт связи, в кресле которого сидела рослая темноволосая женщина средних лет. Уставная коса и погоны лейтенант-майора КСПС. Нашивка на воротнике сообщала, что она военный секретарь и адъютант командующего.

— Разрешите обратиться, сэр! — отчеканил Николай, встав по стойке смирно.

Штайнер оглядел его с головы до ног.

— Обращайся.

— Энсин Соколов в ваше распоряжение прибыл!

Штайнер снова посмотрел на майора и неопределённо кивнул. Тот промолчал, складывая руки на груди.

— Так-так. Ну, расскажи ка мне, Соколов, — сказал Штайнер, — как ты энсином то умудрился стать? В тридцать четыре года?

Николай ответил не задумываясь.

— Таланты к этому имею, сэр. Всемерно устремлён на результат.

Секретарь-адъютант, сидевшая за пультом связи и наблюдавшая всю сцену, не удержалась от смеха и прыснула, прикрывая рот рукой. Штайнер медленно улыбнулся, а вернее хищно оскалился, глядя на Соколова. Шагнул к столу и взял оттуда распечатку.

— Результат впечатляет. Лычки новые не жмут?

— Никак нет, господин командор, — по прежнему бодро отрапортовал Николай.

— Ага. Чудненько. Чудненько. Тут написано, что у тебя служебная квалификация А5. Это правда? Не врёт таблица?

— Так точно. Не врёт. Разве что только на лбу не написано, сэр.

Штайнер нарочито медленно вздохнул, потом посмотрел исподлобья.

— Тогда не потрудишься объяснить, какого хрена ты последние четыре года на своём вшивом эсминце мариновался?

Соколов промолчал, изо всех сил стараясь не измениться в лице.

— Ты, вообще-то, как минимум, на тяжёлом крейсере должен был быть, — продолжал Штайнер, — и не вторым помощником, а первым. Чего молчишь?

Николай уже хотел было что-нибудь ляпнуть, например, что сам Штайнер, с его сединами, должен быть не ниже, чем вице-адмиралом. Но осёкся. Всё-таки это не личный разговор, с глазу на глаз. Он и так уже перешёл все границы.

— Ничего не могу добавить к уже сказанному, господин командор!

Штайнер улыбнулся ещё шире.

— А, таланты. Ясно с тобой всё.

Штайнер повернулся к побагровевшему от досады майору.

— А вам, майор?

Тот кое как справился с эмоциями и проведя ладонью по лицу ответил:

— Думаю да, господин командор. Вы желаете выгородить перспективного подчинённого. Могли бы просто сказать мне об этом.

— А вы, майор, могли бы и не приходить ко мне с такими глупостями. Пришлите мне этот рапорт официально, до вечера, раз вам так нужно соблюсти формальности. Честь имею.

С этими словами командор Штайнер небрежно отсалютовал майору. Тот вытянулся, козырнул в ответ и вышел, поправляя китель.

Секретарша, зажимая рот обеими руками, тряслась от безудержного смеха, у неё даже уши покраснели. Похоже, уже к вечеру молва об этом представлении расползётся по всей штабной канцелярии.

— Ты, наверное, хочешь меня о чём-то спросить, — сложив руки за спиной, неторопливо проговорил Штайнер, пристально глядя на Николая.

Соколов вздохнул, воздев глаза к потолку. Как же много вопросов он хотел бы задать.

— Ни черта толком не понял, сэр, но два вопроса есть. Тупых как пробка.

— Валяй.

— Первый, за что и ради чего вы только что умыли майора, сэр?

Штайнер поднял брови.

— За что, это потом, сам узнаешь, как-нибудь. Может быть. А вот почему… Какой-то малец, из незарегистрированного «краусса», разнёс грузовой ангар, на некой космической лоханке. Грузов не досчитались на сколько-то миллионов. Говорят даже, от кого-то что-то там осталось. То ли ноги, то ли руки. Не припоминаешь такого?

Соколов понимающе покивал.

— Та хреновина «краусс» называется?

— Называется. Давай свой второй вопрос.

— Какие будут приказания, господин командор?

Штайнер снова оскалился, прищурив левый глаз.

— Дурачка ты здорово изображаешь, талантливо. К интенданту дуй, форму получи, потом в казарму офицерскую на постой. Тебя даже проводят. Чтобы ты не потерялся, а то таланты, понимаю. Завтра для тебя что-нибудь найдётся. Эти твои характеристики красиво написаны. Но я сам посмотреть хочу, на что ты годишься. А то может придётся мне, из-за тебя, майору бутылку ставить. Свободен.