Высшего асама можно было бы спасти, продлить его правление, если бы нашелся златник. Но последний из них исчез десять лет назад, а новый не появился. Похоже, златники полностью исчезли. Высший асам не мог понять, как так получилось: были асамы ветра, воды, песка, слов; было много эльфов, но ни один из них не умел врачевать так, как златник.

Приезд врача из мира людей и назначенное лечение принесло лишь временное облегчение. Врач привез с собой таблетки. Высший асам аккуратно принимал лекарство, и ему действительно на время полегчало, но через месяц стала кружиться голова и появилась необъяснимая агрессия. Еще через месяц приступ повторился. Пришлось таблетки выбросить.

Под окном цвели великолепные розы разных расцветок — нежные абрикосовые, агрессивные ярко-красные, веселые желтые; плетистые и кустовые. Высший асам не любил пахучих роз — их запах напоминал ему о том, другом аромате, который он чувствовал незадолго до приступа. Нежданная слабость бросала правителя на пол; он лежал и бился в конвульсиях, не в силах остановиться. После приступа он становился вялым и слабым, тянуло в сон. И только поспав, снова делался энергичным и деятельным. Плохо, что в последнее время на восстановление требовалось все больше времени.

Сперва он скрывал свою болезнь от народа и совета, пока не случился приступ во время приема, на глазах у многих подданных. Тогда пришлось во всеуслышание объявить о серьезном недомогании.

Высший асам подошел к окну. Во дворе его единственный сын Рогидин водил на поводу коня. Нетерпеливый вороной нервно перебирал тонкими ногами, стриг ушами воздух и широко раздувал бархатные ноздри. Он жаждал свободы и скорости. Рогидин, видя нетерпение коня, рассмеялся, вскочил в седло и, слившись с конем в одно целое, поскакал к воротам. Оттуда по зеленым лугам дальше, к кромке леса. Высший асам с завистью наблюдал за ними до тех пор, пока всадник не скрылся из глаз. Сам Высший Асам давно уже не садился в седло — болезнь не позволяла. Он мог лишь приезжать в зеленый дом, чтобы отдохнуть от городского шума и вдохнуть чистый воздух.

Высший асам нажал кнопку на панели стены. Он любил удобства и комфорт, которые приносили последние разработки науки. Высший асам лично следил, чтобы ученым выделяли достаточно средств для испытаний, чтобы они не нуждались. Некоторых из них привезли из мира людей. Там они числились пропавшими без вести, а здесь продолжали заниматься любимым делом. Высший асам никогда не понимал Вещего Дисмарха, который предпочитал средневековье, выстроив свое жилище в соответствии с тем стилем.

Запикал зуммер и на засветившемся экране появилось гладкое лицо мужчины. Чуть хрипловатый голос произнес.

— Слушаю вас.

— Дер, зайди ко мне с докладом.

Человек на экране не высказал ни удивления, ни возмущения. Обычно высший асам принимал его в два часа дня по четвергам. Сегодня был только вторник. Иногда, как сегодня, правило нарушалось, поэтому Дер готовился заранее. Он уже много лет занимал пост министра. В самом начале своей карьеры приходилось в основном прислуживать высшему асаму, но постепенно, из-за болезни правителя, он взял на себя почти полное управление страной. Дер так долго находился рядом с высшим асамом, что прекрасно знал, как бы тот поступил в том или ином случае.

— Хорошо, сейчас буду. — кратко ответил министр, и экран погас.

Стена бесшумно раздвинулась, и в проеме возник крупный мужчина с красной папкой в руках. Тяжелая нижняя челюсть говорила об упрямстве, но серые глаза смотрели по-доброму.

Высший асам кивнул в сторону кресла.

— Садись. Рассказывай.

Дер не торопясь присел и открыл папку. Высший асам поморщился.

— Закрой свой талмуд и расскажи обо всем своими словами. Меня интересует, какие настроения в народе.

Дер невозмутимо захлопнул папку.

— Народ волнуется. Слухи о вашей болезни разошлись повсюду. Говорят, что из-за нее в стране неразбериха. — министр сделал паузу и взглянул на высшего асама, который при слове «неразбериха» откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Дер продолжил. — Все одновременно ждут и боятся перемен. Говорят, что ваш сын не горит желанием встать во главе страны, что он больше думает о свадьбе, чем о судьбе народа и страны. Вам нужно выступить перед жителями страны, чтобы успокоить народ и показать, что вы все еще правитель.

Дер замолчал, сказав все, что хотел. Высший асам сидел, закрыв глаза. Он словно уснул. Дер невозмутимо ждал. Он знал, что высший асам напряженно думает — его выдавали крепко сжатые скулы. Наконец, правитель вышел из оцепенения и спросил:

— Правда ли, что раздаются возгласы свергнуть правителя?

Светлые глаза высшего асама пристально смотрели на министра. Дер смутился.

— Да или нет? — повысил голос высший асам.

— Да, — тихо ответил Дер. — Но вы же понимаете, что это провокаторы от Вещего Дисмарха. Он хочет стать правителем нашей страны, но для отвода глаз поставить наместником вашего сына. Но прежде женить его на своей племяннице.

— Вещий Дисмарх сам сидит неуверенно. — вспыхнул высший правитель. — Его народ настолько обнищал, что устал от такого правления. Не сегодня-завтра переступят через свой страх и поднимутся. А пока вместо этого просто бегут к нам. Наши города уже не могут вместить всех желающих. Мы могли бы тоже попробовать свергнуть Вещего Дисмарха, но нам не хватает молодости и здоровья. Мой сын не будет заниматься этим. Его больше интересуют прекрасные глаза Вуслары.

Высший асам устало откинул голову на спинку кресла.

— Ступай. На сегодня все.

Дер оглядел осунувшееся лицо правителя и его лихорадочно блестящие глаза. Ему не нравился внешний вид высшего асама, не нравилась афера, которую тот проводил. Дер одернул себя при мысли об афере. «Не смей даже думать о ней», — приказал он сам себе и незаметно вздохнул. Высший асам сидел с закрытыми глазами. Под ними темнели синяки, бледная кожа выглядела, как пергаментная бумага. «С этой аферой недолго лишиться жизни», — подумал Дер и поклонился, прощаясь.

— Задержись, — заговорил высший асам, и Дер замер. — Как думаешь, почему часто меняется погода — то стоит жаркая сушь, то идут проливные дожди? Не замешано ли здесь колдовство?

— Не знаю, ваше высшее асамство, — ответил министр.

— Сдается мне, неспроста все это. Узнай и доложи мне. Все. Иди.

Высший асам откинулся в кресле и закрыл глаза. Разговор утомил его. Дер поклонился и вышел через открытый проем в стене.

Землю тряхнуло так, что Злата потеряла равновесие и упала. Два дерева, растущих на пригорке, выворотило с корнями. К счастью, они росли далеко от места, где стояла Злата. Она никогда не попадала в зону землетрясения и поэтому сильно напугалась, решив, что наступили последние минуты ее жизни.

Она оглянулась в поисках безопасного места. Левее от нее раскинулось поле, заросшее редкой травой. Некогда было думать, природа его создала или люди. Злата вскочила и побежала к нему, держась подальше от деревьев и кустов.

Снова тряхнуло, на этот раз сильнее. Злата распласталась по земле, цепляясь руками и ногами за дрожащие кочки травы. Все вокруг вибрировало, словно она лежала на гигантской гитарной струне. Еще одно дерево упало, на этот раз шагах в двадцати от Златы. Не успела его верхушка коснуться земли, как рядом со стволом взвихрился мутный туман и рваными клоками пополз в разные стороны. Вместе с туманом ужасно загудело. Злата заткнула уши, но звук не пропал. Она замотала головой, силясь избавиться от него; но тщетно. Приближалось нечто такое страшное, чего Злата не видела ни в одном фильме ужасов.

— Кто ты? Чего тебе надо? — прокричала она и не услышала своего голоса.

Со стороны казалось, наверное, что Злата просто беззвучно открывала рот.

Сильно сжало виски. И тогда Злата завизжала, завизжала так, как никогда раньше не делала. Она чувствовала, как вибрируют голосовые связки, как дрожат барабанные перепонки, хотя кроме гула ничего больше не звучало. В какой-то момент Злате даже показалось, что источник гула поселился у нее внутри, что она — это уже и не Злата вовсе, а что-то необъяснимо чужое. «Духи земли, — беззвучно прошептала она, — неужели вы рассердились на меня из-за того, что я потревожила вас? Простите, я не хотела». Слезы покатились по щекам. Злата упала на колени и зашептала молитвы.