«Наконец-то болван понял, зачем я приходил», — с раздражением подумал Вещий Дисмарх, глядя на съежившегося хозяина. Он развернулся и покинул виллу.

Шуршали на ветру кожистые листья самшита. Злата пряталась за аккуратно подстриженной живой изгородью из него, делая вид, что кого-то ждет. На самом деле она наблюдала за ангаром, похожим на гигантскую хлебницу, и дорогой перед ним. Злата рассмотрела и запомнила, наверное, каждую черточку на поверхности ангара, похожего на сотовый непрозрачный поликарбонат. У нее затекли ноги, но никакого движения заметно не было.

Она собралась уходить, когда, наконец, ворота ангара лязгнули и нехотя распахнулись. Из него осторожно выехала, покачиваясь, тяжело груженая машина. Она выглядела, как усеченная пирамида с четырьмя гранями, с треугольным стеклом в передней части. Злата вытянула шею, но не заметила в кабине водителя, также, как и не увидела колес. От этого казалось, что машина парит в воздухе. Почти неслышно она проехала по выложенной каменными блоками дороге, держа путь к крайнему крылу школы, и въехала в его раскрытые ворота. За первой машиной из ангара выехала вторая, а за ней третья. Также бесшумно они проследовали к школе. Примерно полчаса их не было, потом они вернулись и скрылись в амбаре. Хлопнули ворота, и наступила тишина.

Злате пришлось удовольствоваться увиденным и покинуть наблюдательный пост. Она глубоко вздохнула и сделала печальное лицо. Даже если кто-то наблюдал за ней, то мог бы понять, что встреча не состоялась.

Она решила вернуться к амбару ночью и рассмотреть все как следует. Тихо, стараясь не колыхать ветками и шуршать как можно тише, Злата отступила назад, развернулась и помчалась к учебному корпусу. Ей показалось, что в окне мелькнуло чье-то лицо. Она вгляделась лучше, но никого не увидела. Решив, что почудилось, побежала дальше.

Ночью звуки слышались лучше, чем днем. Каждый шорох и скрип словно набатом били по ушам. Злата осторожно кралась, стараясь ступать как можно тише. Она обошла мраморный сад по кругу, чтобы не попасть ненароком на освещенную стеклянными фонарями площадку, и двинулась вдоль аллейки. Вплотную прижимаясь к живой изгороди, с двух сторон обрамляющей дорожку, направилась к дальнему крылу школы.

Вокруг стояла сонная тишина, лишь лениво шелестели листья и изредка всплескивала вода в водоеме. Вроде все спали, но всегда существовала опасность, что выглянет в окно какой-нибудь магистр, желающий посмотреть на звезды; или выйдет на улицу работник школы, страдающий бессонницей.

Злата приблизилась к столовой для магистров и работников школы.

В кисельном мраке темным столбом выделялась женская фигура. «Пришла», — прошептала Злата, узнав в ней Матвеевну. Она стояла в своей любимой позе — опиралась на постоянную спутницу швабру-трость, с которой не расставалась, наверное, даже в постели. Она словно никого и не ждала, а просто наслаждалась ночной свежестью.

— Баба Люба, ой, Любовь Матвеевна, — зашептала Злата, — вы хоть бы прижались к чему-нибудь, вдруг кто увидит?

— А чего мне прятаться, я что, что-то дурное затеяла? Не впервой ночью гуляю. Душно в комнате, а на улице хоть чуть-чуть прохладой веет. Хожу и вспоминаю наши уральские ночи. Я и дома ночью частенько на балкон выходила, когда не спалось.

Матвеевна крепче сжала рукоять трости-швабры и захромала вдоль стены:

— Пошли, покажу, где машины видела.

Она подошла к большим воротам у ангара и толкнула их. Створки заскрипели, тяжело открываясь.

— Заходи, смотри, — сказала Матвеевна и отступила в сторону. — Может, что и узреешь.

Злата проскользнула в амбар, старательно вглядываясь в чернильную темноту. Матвеевна закрыла ворота, отчего петли снова недовольно заскрипели, словно ворча, что им не дают спать. Густой мрак окутал непрошенных гостей. Наверное, такой мрак царил в самом начале сотворения мира.

Негромко щелкнуло, и сноп света скользнул по лицу Златы, пробежался по стенам, потолку и полу. Свет исходил от фонарика в руках Матвеевны. Она заметила удивленный взгляд Златы и самодовольно улыбнулась:

— Фонарики выдают всем работникам. Мало ли что. Кстати оказался. Без него в такой темени, боюсь, ничего бы и не увидели. Не думай, что в Альвии живут, как в крестовые времена. Здесь есть такие навороченные штучки, которых мы у себя дома и не видали.

— И какие же это штучки? — язвительно спросила Злата, осматривая абсолютно пустое помещение, не считая пяти платформ.

— Дак вот они, перед тобой! — Матвеевна махнула рукой в сторону одной из платформ.

— И что? И все? — разочарованно пробормотала Злата. — А где машины?

— Должны стоять здесь. Отсюда появляются.

— Откуда конкретно?

Злата осмотрела амбар, внимательно ощупывая взглядом стены, но ничего интересного не заметила: дорога тянулась лишь от ангара в сторону школы.

— Так откуда они появляются? — озадаченно повторила Злата, повернувшись к Матвеевне. — Здесь нет наружной дороги, даже намека на нее не вижу. Откуда приезжают машины?

Матвеевна нервно дернула плечом.

— Не знаю. Может, эти платформы служат вместо лифта?

Злата подошла к платформе и стала ее рассматривать. Ничего интересного она не увидела, кроме жесткой ровной поверхности без кнопок и рычагов.

— Ничего не понимаю. У них что, дорога под землей?

Матвеевна пожала плечами. Злата осторожно тронула мыском ноги платформу, ожидая, что она качнется, но та даже не шелохнулась. Девочка забралась на нее и прошлась вперед-назад, даже разок топнула.

— Как эта штука работает?

— Откуда мне знать?

— Баба Люба, могли бы и выяснить.

— У меня и без этих штук делов хватает. — проворчала Матвеевна. — Ты просила показать, я показала. Видишь, ничего полезного ты не узнала. Ладно, давай вертаться.

Злата не спешила. Ей хотелось открыть секрет работы лифта. Возможно, этим путем можно было попасть домой, а она не знала, как им воспользоваться! С досады Злата с силой топнула. Внезапно платформа закачалась и рухнула вниз. Злата успела ухватить взглядом испуганные глаза Матвеевны, и все завертелось и закружилось, словно она каталась на карусели.

В круглом доме, похожем на огромную желтую тыкву, не спали. Из открытого окна доносились сердитые голоса; один из них принадлежал женщине, а другой — мужчине.

— Почему ты не отправила Злату… — пробасил мужчина, убедительно взмахнув указательным пальцем.

— Тссс… — Высокая женщина приложила палец к губам и захлопнула круглые створки окна, не забыв задвинуть шторы. В комнате сразу стало темно. Трескуче щелкнуло, и ярко вспыхнули свечи в канделябре, осветив лица мужчины и женщины.

— Хорошо, почему ты не отправила Оксану домой? — поправился Колобок, а это был он. — Ты же могла это сделать, ты умеешь.

— Высший асам болен.

— Альва, опять ты говоришь загадками. Какая связь между высшим асамом и девочкой из мира людей?

Висящий на стене канделябр с горящими свечами освещал комнату. В пляшущем свете огня танцевали тени на стене, которые отбрасывали, помимо Старой Альвы и Колобка, предметы мебели — стол, стулья, небольшой шкаф, даже пучки трав на стене. Везде, где только можно, сидели стрекозы. Одна из них, совсем маленькая, качалась на прядке волос Старой Альвы.

— Ее прадед был эльфом, в Оксане течет его кровь. — ответила древнийка.

— Ты опять уходишь от ответа! — Колобок начал сердиться. — Уж не хочешь ли ты сказать, что высший асам — ее прадед? Даже если это так и есть, в чем я сомневаюсь, сама Оксана не эльф! У нее совсем нет никаких способностей. Ты прекрасно знашь, что Оксана — самая худшая ученица чуть ли не за всю историю школы.

Древнийка шумно выдохнула, и Колобок встрепенулся. Огонек свечи всколыхнулся и замер.

— Меня это тоже удивляет, так не должно быть. — она задумчиво пожевала губами. — Хоть что-то она должна была бы выучить. Неужели он приложил к этому руку?