— Боишься, маленькая ромашка? — Лаэрт протянул руку к ее голове, делая вид, что поправляет венок.

— Каждая невеста волнуется перед свадьбой, ваше величество.

Лена старалась не смотреть на него, но отвечая, невольно подняла взгляд.

А он словно ждал. Глаза торжествующе зажглись — как прожектора летающей тарелки.

Наводка на цель, силовой удар в переносицу. Бах! У Лены в ушах зазвенело.

— Да-ар, — с предвкушением протянул Лаэрт — в точности как здоровяк-надзирающий при аресте Веллета. — Хороший, сильный дар. Кто бы мог подумать. Ты принесешь мне присягу, дочь Аспера Дювора, последняя цапля Гадарии?

Его полные губы кривила алчная усмешка, румяные щеки лоснились.

— Конечно, ваше величество, — Лена старалась не показать, как ей страшно. — После свадьбы, как вы сказали…

— Сейчас!

Лаэрт сжал ей горло. Несильно, ровно настолько, чтобы показать: трепыхаться бессмысленно.

— Повторяй за мной! Во имя Истины и во славу ее, клянусь душой и жизнью своей не злоумышлять против короля Гадарии, не вредить ему ни словом, ни делом…

Все было не так, как описывал Дион. Вернее, не совсем так. Он говорил: "Ощущение такое, как будто тебя пронзает раскаленный штырь. Но длится это пару мгновений. Еще час-другой ожог будет ныть, потом затвердеет — словно носишь у сердца металлическую бляшку. К вечеру почувствуешь усталость, некоторую спутанность сознания, потом все пройдет. Печать ничего в тебе не изменит. Будешь жить, как жила…"

Перед глазами у Лены пошли круги, руки и ноги стиснуло невидимыми капканами, в груди запекло. Кто-то позвал: "Леннея!" Не Лаэрт. И снова: "Леннея…" Почти беззвучно — но имя тяжелым эхом осело на дно сознания. Жжение под ребрами исчезло. Раздался далекий крик, пронзительный и протяжный. Короткий миг удушья… Потом Лену отпустило, и она увидела, как остывает жар во взгляде короля.

— Молодец, — похвалил он. — Сильная девочка.

И все еще держа за горло, поцеловал — грубо и жадно.

Что-то внутри нее потянулось навстречу. Трепетное белое пламя взревело пожаром, мечтая слиться с пылающей медью в неразрывных объятьях, чтобы дать жизнь чему-то новому и прекрасному.

Ощущение было сильным и до боли походило на физическое влечение. С кем-то другим Лена могла и обмануться, но Лаэрт не вызывал ничего, кроме гнева и отвращения.

Так что это — печать тянется к своему хозяину? Истинная сила предала? Подобное к подобному…

Хватка на горле наконец разжалась.

Расквасить бы гаду нос! Или хотя бы демонстративно вытереть губы. Вместо этого Лена забилась в угол, прикидываясь дрожащим сусликом. Да и не прикидываясь, в общем. Злость страху не помеха. Лаэрт только что показал, что имеет власть не только над ее телом, но и над психикой. А кроме того — что ему чихать на приличия.

— Твой жених еще не сделал тебя женщиной, — заявил король, он же Свет Истины.

Она притворилась, что глубоко шокирована.

— До свадьбы?!

— Я бы не устоял, — Лаэрт хохотнул. — Но — его право.

Лена выдохнула про себя. В голове пронеслось сразу несколько мыслей. Первая: как он узнал? Вторая: а если бы сделал, этот гривастый кобель сейчас поцелуем не ограничился бы? Третья: хвала Бомарше, у них тут не в ходу право первой ночи…

Наконец главный вопрос: неужели Лаэрт не чувствует в Лене родственную силу, пусть и неправильную? И что будет, если все-таки почувствует?..

Сначала Лена не хотела рассказывать Диону про поцелуй и последовавший за ним диалог — только про печать, но потом решила, что верноподданному господину рэйду будет полезно добавить пару штрихов к портрету сюзерена, благословенного спасителя и защитника одаренных. Хотя, может, с его точки зрения, ничего из ряда вон не произошло…

Дион тихо выругался. Вскинул на Лену взгляд:

— Извини.

— По-моему, это было к месту, — ответила она.

Свадебный банкет продолжался до глубокой ночи.

Свет множества огней дробился в зеркалах и столовом серебре, резал глаза сотней осколков. От аромата цветов Лену подташнивало, у сказочных яств на столах был вкус соломы. Губы болели от фальшивых улыбок, танцевальные мелодии в исполнении небольшого струнного ансамбля отдавались звоном в ушах.

Хотелось убить Лаэрта. Но прямо сейчас Лена была ему благодарна — за то, что оттянул на себя львиную долю внимания. Благородные рэйды и лэйны облепили могучую фигуру в сливочном костюме, надетом взамен розово-голубого, как мухи — ломоть сладкой дыни.

Вечерняя гроза пронеслась над замком совсем коротко, истрепала и вымочила сад, освежила воздух, ничуть не помешав магическому фейерверку. В чернильном небе, среди туч и молний, взмывали огненные драконы, проплывали разноцветные каравеллы, львы и грифоны сходились в эффектной схватке, тянулись ввысь шпили многобашенных городов.

В другое время Лена посмотрела бы шоу с интересом, но сейчас ее просто не держали ноги. Она буквально висела на Дионе, благо нынче они имели полное право обниматься на публике, и публику это только умиляло.

Едва дождь перестал, король, развязно подмигнув, пожелал молодым побольше детишек и убрался восвояси. Почти сразу после этого Дион тихо увел Лену наверх. Гости, казалось, и не заметили.

В спальне было покойно и сумрачно. Лена так устала, что ни о чем не думала, ничего не чувствовала, едва отметив оранжевый глаз ночника, масляные брызги отсветов на лакированной спинке кровати и ночную рубашку в пене кисейных оборок, картинно брошенную поверх одеяла.

Дион осторожно усадил Лену на край постели.

— Тяжелый был день.

— День моего рождения, — смешно, она только сейчас вспомнила.

— Вот как? Поздравляю, — он поцеловал Лену в висок. — Тебе надо отдохнуть. Не против, если я помогу?

Она едва осознала, как Дион стянул с нее платье, наскоро заплел волосы — серьезно? — и укрыл одеялом. Треклятая печать… чтоб Лаэрта крысы глодали! В памяти осталось уютное тепло мужских рук, еще один короткий поцелуй и тихий шепот "Желаю счастья…" А потом — провал в черноту.

Чернота обернулась знакомым подземельем. Лена стояла перед зеркалом. Камни в раме тускло светились, каждый своим цветом. В стекле, целом, без единой трещины, мерцала туманная серебристая бездна. Лена оглядела себя: распущенные волосы, белое свадебное платье. А отражение было в синем и с косой через плечо, как в тот день, когда Лену перенесло в этот мир.

Девушка в зеркале выглядела скверно: осунувшаяся, как после концлагеря, на губах гримаса боли, во ввалившихся глазах чахоточный блеск, ладонь судорожно прижата к груди — так и кажется, сейчас зайдется в кашле и начнет харкать кровью.

Лена сделала шаг, подняла руку. Но девушка-отражение и не подумала повторить ее жест — бросилась вперед и всем телом прильнула к стеклу с криком:

— Верни мою жизнь!

Утром на столике у потайной дверцы Лена обнаружила перстень с цаплей ин-Клоттов, комплект изумрудных украшений из шести предметов ("парюра", верно?) в стильной шкатулке и ключ, подходящий к замку в двери. Дверь, кстати, оказалась незаперта. По другую ее сторону, в мужской спальне, никого не было.

Лена сунула ключ в ящик столика, гадая, как это понимать. То ли как приглашение, то ли как отказ от притязаний. Скорее, последнее — потому что, вернувшись со службы, Дион повел себя так, будто вчера она не заснула в его объятьях.

Может, и правда — пригрезилось?

Айдель Шело обитал в высокой башне, как и положено главному чародею королевства. К счастью, на верхотуру ходил магический лифт, и Лена простила наставнику Диона склонность к штампам. Тем более, что сказок ее родного мира маг не читал, мультфильмов не смотрел и понятия не имел, какие мысли бродят в голове его новой ученицы.

— Мир состоит из частиц, — заложив руки за спину, Шело неторопливо прохаживался по полу, выложенному мозаикой из травертина. — Вам придется принять этот постулат на веру, рэйда Герд.