— Я не… — растерянно начала Лена.

— Не подумали? — с тяжелой усмешкой подсказал Дион.

Не знала, мысленно возразила Лена. Как же тяжело барахтаться вслепую!

— Вы не забыли, — не выдержала она, — что это я просидела всю ночь приклеенной к стулу, пока ваш Лютен сладко дрых в мягкой постельке? Но вините вы меня!

Да леший с ним, с Лютеном! Тинейджер, гормональная активность на пике — все может быть. Хотя в его возрасте поздновато дергать девочек за косички, пора уже портфель следом носить и жвачкой делиться. Но сам-то Дион хорош!..

— Может быть, я выбрала не те слова, но это всего лишь слова. Вы уверяли, что я могу говорить, что угодно, не опасаясь наказания. Недорого же стоят ваши клятвы!

Они остановились у входа в кабинет. Лицо рэйда было неподвижно, и Лена не могла понять, какое чувство он сдерживает: неловкость или гнев.

— А если вы считаете меня злодейкой, — добавила она тише, — то не должны были выдавать своего секретаря. Вдруг я начну издеваться над ним? Если только вы не придумали это на ходу…

Несколько секунд Дион молчал, не сводя с нее испытующего взгляда — как в тот момент, когда обвинил в отравлении служанки. И Лена прикусила язык, пока не наговорила такого, из-за чего он нацепит на нее браслет и оставит сидеть в комнатах Леннеи до седых волос.

Дион чуть склонил голову.

— Еще раз прошу простить меня. Я не должен был передавать контроль за вашим энтолем кому бы то ни было. И я… не считаю вас злодейкой, Леннея.

Он имел в виду, больше не считаю? Или: пока не считаю?

— Давайте начнем с чистого листа.

— Без подчиняющего браслета? — спросила Лена.

Дион открыл перед ней дверь и вошел следом.

— Леннея, не пытайтесь меня подловить. Как долго вы будете носить энтоль, зависит только от вас. И давайте не будем ссориться.

Ладно. По крайней мере, он умеет признавать свои ошибки.

Дион подвел Лену к шкафу, достал сверху увесистый том.

— Вы искали что-то вроде этого?

"Введение в магические дисциплины" значилось на обложке.

— Пожалуй. Для начала, — неуверенно сказала Лена.

— Простите, но с собой я вам книгу по магии не дам, — Дион указал Лене на кресло у окна. — Читайте здесь.

Так они и сидели: рэйд шуршал бумагами за столом, а Лена перебирала страницы монументального "Введения", в котором одно оглавление занимало двадцать страниц. В длинных мудреных названиях глав и разделов не угадывалось и намека на множественность миров. И все же Лена немного почитала из любопытства:

"Дар — суть соединение внутренних и внешних сил, силы разума и силы природы, содержащейся в каждой частице этого мира. Дар безграничен и неисчерпаем, и лишь сознание человека ставит ему преграды. Чем меньше преград останется внутри вас, тем больше возрастут ваши возможности. Разрушивший последнюю преграду станет всесильным. Увы, смертным это не дано, но стремление к идеалу порождает великие свершения…"

Абстрактных рассуждений в книге было много. А еще были непонятные символы, непохожие на цифры и буквы гадарского алфавита, и какие-то схемы. Узоры. Технически магия творилась именно рисованием узоров — мысленно, за счет неких энергетических элементов, видимых исключительно магам. Узоры или сочетания узоров для какой-то определенной цели, назывались формулами.

Голова у Лены была тяжелой, как гранитный шар, кресло, в котором она сидела, ощущалось мягким и уютным, и вскоре глаза начали слипаться, а слова в книге потеряли смысл. Немного поборовшись с собой, Лена позволила векам сомкнуться.

Очнулась, почувствовав на плече чужую руку, холодную даже сквозь ткань платья.

— Просыпайтесь, Леннея.

Дион, похожий в своей маске на древнеримского гладиатора, забрал у нее книгу.

— Мне пора. Идемте, я провожу вас.

Лена шла рядом с ним мимо окон, за которыми зеленел сад, все еще сонная, разомлевшая, и впервые за дни плена на душе у нее был мир. А потом они остановились у дверей в апартаменты Леннеи, рэйд сказал:

— Завтра утром приедет госпожа Альмар со своими модистками, снимет с вас мерки для свадебного платья, — и защелкнул на ее запястье браслет.

Лена скрипнула зубами. Ага, мир. Тот, который лучше доброй ссоры. И труд, май в придачу.

За полтора часа в обществе госпожи Альмар, хозяйки модного салона, наверняка дорогого и престижного, Лена дважды ощутила себя настоящим разведчиком. То есть Штирлицем, панически близким к провалу.

Первый раз — когда госпожа поинтересовалась ее пожеланиями. Невысокая изящная блондинка под сорок, явно крашеная, волосы идеально уложены, одета в пепельно-розовый костюм с перламутровым кантом — сочетание строгости и кокетства.

Лена ответила, что предпочитает удобство, то есть никакой помпезности, тугих корсетов и глубоких декольте.

Госпожа всплеснула руками:

— Разумеется, рэйди. Это же свадебное платье!

На ее красивом хищном лице отразилось такое потрясение, будто Лена собралась идти к алтарю не то в трауре, не то в нижнем белье. Пришлось улыбнуться и уверить, что пошутила. Невесте от волнения простительно.

Вообще-то пожелание у Леня было одно — проснуться дома на в меру продавленном диване и сказать себе: ни капли больше! А Дион, ни дна ему, ни покрышки, пусть катится в тартарары вместе со своей свадьбой.

Естественно, чуда не произошло, и Лена разыграла нерешительность. Сама, мол, не знаю, чего хочу.

— Может быть, вы мне что-то посоветуете, госпожа Альмар?

Ход оказался верным.

Главная модистка приосанилась. Одно движение брови, и девушки-помощницы разложили перед Леной отрезы тканей разных оттенков белого, от ослепительно снежного до ванильного и жемчужного. Муслин, саржа, креп, поплин, парча, шифон, всевозможные кружева… Значит, в этом мире невестам тоже предписан цвет погребального савана.

— Ткань должна быть плотной, чтобы не обвисала, — объяснила госпожа Альмар, и по ее знаку помощницы обернули Лену креп-сатином сливочного оттенка — матовой стороной наружу. — Так мы отдадим дань традиции. В юбку вставим клинья из веремейского кружева.

Еще один знак — и в воздух взметнулось ажурное полотнище. Тонкий цветочный узор из льняных нитей цвета некрашеного полотна был красив. Лена усомнилась, что он подойдет к креп-сатину. Однако приложили и — надо же, сочетание несочетаемого оказалось весьма интересным. Пожалуй, в нем был даже некий шик.

Помощницы довольно улыбались. Обе выглядели лет на двадцать пять. Одну, темноволосую, пухленькую, звали Ринни, вторую, хрупкую, большеглазую, с медовыми локонами, — Мидой.

— Возможно, сделаем кружевную кокетку, — рассуждала госпожа Альмар. — Хотя, скорее, это лишнее. Решим при примерке.

— А что на голову? — спросила Лена. Просто чтобы не молчать.

Это стало второй ошибкой. Замерли все — и сама туземная Коко Шанель, и обе ее ассистентки, и Лисси, крутившаяся тут же.

Лена напустила на себя глупый вид и хихикнула, прикрыв рот ладонью. Опять шутка. Киргуду.

Госпожа Альмар улыбнулась, но глаза ее неприятно сузились.

— Некоторым невестам действительно не помешал бы головной убор, — сладко пропела она. — Но у вас, юная рэйди, чудесные волосы. Незачем их прятать, — главная модистка бросила на Лену острый, предвкушающий взгляд. — Уверена, вас назовут самой красивой невестой сезона. Ах, рэйди Дювор, вам столько пришлось пережить! Но вы все равно чудо как хороши. А какой вы были в нашу последнюю встречу, помните? Румяная, как ягодка, глазки сияют от счастья…

Лена заметила, как растерянно переглянулись помощницы, Мида прижала ладонь ко рту, а Лисси за ее спиной нахмурилась. Похоже, только что законодательница гадарских мод сказала Леннее большую гадость. Знать бы еще, в чем эта гадость заключается. Неужели только в этом — "вы все равно…"?

— Надеюсь, вы сможете приехать на примерку, — соловьем разливалась госпожа Альмар. — Не подумайте, мне совсем нетрудно посещать вас на дому, но негоже невесте хворать перед свадьбой. Поправляйтесь, рэйди! На церемонии вы должны блистать. Кроме того, вам понадобятся силы — в такой день…