Я вскочил на ноги, отбежал назад и выпрямился. Когда-то я смог победить демоническую ипостась Ворона… Я вспомнил себя с саблями и почти сразу же почувствовал их в руках. Да, вот они, удобные, привычные, словно продолжение руки — как крылья. С легкостью я кинулся на тварь, целя в горло и глаза. Чудовище оскалилось и стало пятиться. Мельком подумалось, как странно, что существо, гораздо более мощное, чем я, так быстро переменилось от моего напора. Мне мгновенно пришло в голову, что тут, в пространстве Некроса, все может зависеть не столько от физической формы, сколько от намерения и решимости. Если так, то… Я бросился на него с бесконечной яростью и скоростью, вызвав в себе всю ту ненависть, что испытывал к нему после пыток. Тварь больше не пыталась нападать. Она пятилась, отступала, отскакивала, уворачивалась от моих ударов, с нее летела какая-то труха, я отсекал небольшие куски плоти — все-таки она была достаточно проворной… а потом — развернулась и с бешеной скоростью рванула прочь от меня. Я кинулся ее преследовать, но, к моей досаде, меня неожиданно выбросило в реальность.

Вот и подошла моя очередь. Меня выволокли из клетки и, поставив на ноги, толкнули в сторону помоста. Я покорно сделал несколько шагов вперед, чувствуя, что полон сил и энергии, и посмотрел на свои руки. Трансформация началась мгновенно. Привычный короткий ледяной ожог — и я взмыл в воздух, над обелиском и над городом.

И кинулся прочь отсюда, прямо в крепость Кан. Надо понять, что происходит дома, началось ли вторжение, и доделать начатое — подорвать оставшиеся два размыкателя.

Закончив дело, Юлька снова выбралась на крышу бункера и встревожено озиралась по сторонам. Почему нет Саши? Еще вечером он взахлеб, гневно заявлял, что первый выступит против переродившегося Кинэна, и они вместе пытались предположить, где у него может быть самое уязвимое место, что каждый из Вечных может сделать, чтобы его остановить и можно ли это сделать вообще. Но теперь его не было ни в небесах, ни на земле. С тварью тоже происходило что-то непонятное — она перестала нападать, а принялась пятиться назад, отступая к Грани и в какой то момент развернулась и быстрыми скачками понеслась на территорию Анг Мирта, исчезнув в одной из прорех.

Бой продолжался и без него. Она в конце концов разглядела черного Змея, забравшегося слишком далеко на вражескую территорию и спешащего обратно, и выдохнула с облегчением. Хотя разве кто-то или что-то может причинить ему вред? Разве что нацеленная стрела Некроса больших размеров, пущенная точно ему в грудь метким стрелком. Но с той стороны таковых не наблюдалось — большинство воинов Анг Мирта либо пилотировали болиды, либо передвигались по земле, стреляя из чего-то, похожего на арлы, либо сражались на земле холодным оружием и шок-бичами лицом к лицу.

И тут она заметила, что с ним действительно что-то не так. Его движения не были нацелены ни на объекты в небе, ни на врагов на земле. Он метался. Отлетал в сторону, бестолково бросался на всех подряд, а иногда, словно цепенея, и вовсе зависал в воздухе.

Она похолодела. Он вел себя так, словно в нем не было разума или как будто его разум вело нечто постороннее. Словно он не понимал или не видел окружающей его реальности или наоборот, осознавая, что с ним что-то не так, пытался сопротивляться.

Панический ужас хлынул в ее сердце. Неужели кто-то опять взял над ним контроль? Или уже тогда медальонов-образов было несколько? А почему нет? Почему они все были так уверены, что образы существовали в единичном экземпляре?

Когда он уже в который раз пронесся над ее бункером, куда относили раненых и где заряжались отработавшие стрелы, она села на колени, устроившись поудобнее, и, схватившись за камни ожерелья, вышла в Маар, желая понять, что же все-таки с ним происходит и есть ли шанс ему помочь. Очутившись в хорошо знакомом черно-красном пространстве, она быстро осмотрелась и отпрянула в ужасе. Там, на неровной и прозрачной ледяной земле, кружили друг против друга не один, а два Змея.

Первый был удивительно красив и страшен. Покрытый черной, сияющей чешуей, распахнув бархатно-черные крылья, на одном из которых сиял длинный алмазный коготь, он парил над человеком, растеряно пятившимся назад. Человек выглядел таким же, как в жизни, только на спине у него были такие же, как и у первого, огромные, но золотистые крылья. Она немедленно вспомнила Сашин рассказ о нападении на очаг, где ее держали, когда его неожиданно и фатально отвлекли жертвоприношением, и как он впервые столкнулся в Мааре со своим демоническим двойником. Ему опять принесли кровавую жертву, тем самым отвлекая его от сражения, ослабив и сделав неуправляемым. Хотя… может быть и нет. Жертва и так приносится — вокруг гибнут люди, льется кровь, много крови… Идет война и Нигейр Аспид, как и положено, возглавляет ее — его крупица есть в каждом движении, что совершается сейчас на земле и в небе. Сражение, с его кровью, жертвами и страданием, само по себе, без всяких жертвоприношений, могло притянуть сюда иную, демоническую ипостась Нигейра, созданную и выпестованную теми, кто привнес на земли Ар Соль культ Единого с его нарисованными демонами, так похожими на настоящих. И Саша столкнулся с ним лицом к лицу.

А что если сюда сейчас, словно на водопой, придут остальные?

Она вытолкнула себя из Маара в реальность и с волнением стала искать вокруг себя Ширин и Даллаха, а найдя их — с облегчением вздохнула. Демоническая ипостась Кинэна исчезла за сполохами в месте разрыва грани, и они вернулись на поле боя, к остальным войскам. Змей продолжал хаотично кидаться в разные стороны, то поднимаясь ввысь, то снижаясь над землей, пугая и своих, и чужих. Несколько раз его забрасывало за Грань, откуда он стремительно возвращался, время от времени бестолково хлеща эгри-плетью по тем, кто в этот момент оказывался под ним на земле.

Она схватилась за свои камни, заставив себя снова увидеть мир Некроса, и, оказавшись там, медленно, сквозь силу, попыталась подойти ближе к двум Нигейрам. Те сражались — черный Змей нападал на человека, норовя ударить его когтем в грудь, человек с крыльями уворачивался, пятился и падал, защищался, но парировать удары демона-Змея ему было нечем. Человек был безоружен.

Собрав все свои силы, Юлька крикнула ему:

— Брось его! Вернись в реальность! Там, в витасфере, ты сеешь хаос. Остановись!

Саша мельком оглянулся на нее, и чуть не пропустил очередной удар черным когтистым крылом.

— Не могу, — донеслось до нее, — он хочет меня сожрать, — он отвлекся, кувырнувшись, нырнул под брюхо Нигейра-демона и выскочил с противоположной стороны. — Он меня преследует. И он сильнее меня. Если он меня сожрет, там, в витасфере, вы получите его, а не меня. Он станет Нигейром.

Юлька растеряно кивнула. Да, наверно. Наверно он прав. Но что же тогда делать? Она продолжала наблюдать за их сражением, обмирая от страха, и вдруг в какой-то момент поняла, что находится уже не в Мааре, а на холодных плитах бункера и смотрит на небо. И что она не одна — вокруг нее толпятся те, кто еще недавно находился в убежище. И они смотрят и видят то же самое, что и она.

Прямо перед ней были уже не перемешанные куски реальности Ирнана и Анг Мирта, а черные и красные скалы Маара с его хрустальной землей. Случилось то, чего больше всего боялся Рес — участок пространства между мирами, на который пришлось больше всего ударов размыкателей и гранеедов, заместился Некросом.

Выглядело это… странно. Весь горизонт от края до края превратился в хаос — словно кто-то вырвал разные картинки из книжки и слепил кривоватый коллаж. Казалось, мир и вовсе сошел с ума, перемешав небо и землю, красное и черное, живое и неживое. Люди замерли, увидев ворвавшуюся в реальность изнанку мироздания и двух существ, так похожих на Змея, бившихся друг против друга. Нэрги и гранееды словно по команде развернулись и поползли в сторону аспидно-черных острых скал, поползли со всех сторон, не разбирая дороги. Попав на прозрачно-ледяную землю Маара, они проваливались в ее глубины, истаивая, словно снег на солнце.