— Сейчас поедем, купим новый классный фотик и освещение для сьемки. А еще уже есть заказ на трех ярусный свадебный торт со сложным украшением. Завтра, с раннего утра, займёшься им.

— Хорошо, а можно я тебя еще кое о чем попрошу?

— Попробуй.

— Одолжи мне восемьдесят восемь тысяч, пожалуйста.

— Зачем?

— Хочу выучиться на водителя, чтобы не от кого не зависеть в этом плане. Высчитывать можешь с зарплаты, учиться буду вечером.

Очень боялась, что Кирилл заблажит сейчас, как и Миша, что вождение — это очень опасное и совсем не женское дело, но нет, повезло и здесь сегодня.

— Не боишься?

— Нет. Это ведь насущная необходимость.

Кирилл посмотрел на меня очень внимательно, с уважением и огорошил:

— Родишь мальчика, семиместный внедорожник подарю.

— Я ведь запомнила! — сказала со смехом

— А я, своих слов никогда не забываю, — ответили мне без тени улыбки. 0



Как же я его хотела! Господи! Как же хотела! До напряжения и боли во всем теле, до слез, до невозможности дышать. Но проявить свои чувства, я себе не позволила. Боясь, что он посчитает меня продажной шлюхой, после всех подарков сегодняшнего дня. За которые Я действительно была безумно благодарна Кириллу, но желание отдаться ему, тут совсем не при чем. Я хотела этого давно. Без веских проявлений его заботы. Но сделать первый шаг, не решилась. Поскольку он держался со мной подчеркнуто отстраненно и даже холодно и винить, его за это, я не могла. Так как, он исполнял мою же волю, не приближаться ко мне. Я сама отказалась от него как от мужчины. И что-то мне подсказывало, что на сей раз он понял это буквально, окончательно и не будет больше приставать. Увы.

И наверняка, он уже не один и не страдает от одиночества. Как духовного, так и телесного. Я даже видела, как он договаривался с администратором зала фигуристой, длинноногой брюнеткой. Встретятся они завтра вечером и сходят куда-нибудь

Больно! Как же больно стало в сердце. Даже голова закружилась! Но я ведь сама так решила! Сама не хотела наступать на те же грабли. Так разве могу я теперь обижаться! Мне же только радоваться надо тому, что он уважает мою волю и помогает действительно бескорыстно. Не требуя ничего взамен.

Но отчего-то хочется не смеяться, а просто выть от боли. Но, конечно же, я сдерживалась, была спокойной, милой и благодарной. Искренне благодарной.

Я смогу! Я смирюсь с этой болью и переживу ее. Тем самым, я спасу себя от куда большей боли, что мог бы мне причинить Кирилл, когда я ему надоем.

Особо грустить мне теперь будет некогда, у меня теперь будет много дел, очень много дел. Обработать фото, выложить их на странички кафешек и искать новые идеи для меню и оформления тортов и пирожных. На все это, я и переключилась, придя домой. Но прежде, мы с девчонками отметили вкусняшками из кафешки, начала моей новой жизни. Которой я была рада, несмотря ни на что.

— А может, папу пригласим? Пусть порадуется с нами за тебя.

— Боюсь, этому он не порадуется, Алин, — тяжко вздохнула я. — Если бы ваш папа мне разрешал, я бы уже давно работала.

— Но ты ведь работала дома.

— Это не то. Вы ведь тоже можете заниматься гимнастикой дома. Но вам хочется в цирк, хочется для людей выступать. Расти в своем мастерстве, совершенствоваться, развиваться, исполнять новые, более сложные трюки, так вот мне тоже хочется того же, но только в своем, кондитерском мастерстве.

— Ты хотела, а папа тебе не разрешал?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю, боялся, наверное, что у меня тогда не хватит времени каждый день ему суп варить.

— А нам каждый день варить не надо! Мы в школе кушаем. Или на репетициях, но то, что папа не с нами, это все равно грустно, — девочка горестно всхлипнула.

— Милые мои, хорошие! Я же не запрещаю вам видеться с папой. Навещайте его, хоть каждый день, он же рядом. В нашем же дворе.

— И все равно! Вы не вместе! — надулась Анюта. — Мне очень нравилось, когда мы ужинали все вместе.

— Не я виновата в случившемся, вы знаете.

— Но папа же просил прощения! Простить его не захотела ты! Убить нашу семью, было твоим решением! — голос Анюты дрожал от слез, по лицу катились крупные слезы, она выскочила из-за стола, опрокинув стул, и бросилась к себе. А я бросилась, в коридор и на улицу.

Меня оглушал крик Алины:

— Мамочка! Ты куда? Мама!

Убью! Я просто его убью!

Негодник! Подонок! Паразит!

Не помня себя, я выбежала во двор, вбежала в его подъезд и буквально взлетела на третий этаж. А там принялась звонить и стучать ногой в дверь!

— Марина! Что слу…

Михаил не успел договорить потому, что получил по морде, а следом, я ударила его в грудь руками вталкивая его вглубь квартиры.

— Ты что творишь, подонок? Ты как смеешь, над детьми так издеваться? Души им рвать и против меня настраивать?! Ты прекрасно знаешь, что расстались мы исключительно по твоей вине. Но я ведь делаю все, чтобы они уважали и любили тебя как прежде! Как ты смеешь этим пользоваться против меня!

— Я не чем не пользуюсь. Ты о чем? Они сами уже все понимают. Я ведь действительно искренне раскаялся и просил прощения, а ты сама простить меня не захотела и только по этой причине мы и не вместе. Где в этом, хоть капля лжи?

Спокойствие и циничность Михаила. Убивали меня без ножа, раня прямо в сердце.

— Видит Бог, я хотела по-хорошему. Хотела по-человечески. Несмотря ни на что и до последнего. Теперь никого не вини.

Я развернулась, чтобы уйти, но Михаил схватил меня за руку.

— Что ты задумала? — тихо, по-змеиному прошипел муж, резко и грубо притянув меня к себе.

— Убери руки! Не осложняй!

— Прости! Я не думал, что они это так резко воспримут.

— Лжешь!

— Правда.

— Пусти!

— Останься!

— Обалдел? Пусти!

Но Михаил сжимал меня все крепче. Мне было уже больно и… страшно. От его дико озлобленного взгляда.

— Он тебе не пара!

— Мне не пара ты! Пусти!

— Отпусти, раз женщина просит.

От грозного голоса Кирилла, я аж подскочила.

— Спелись уже да? — засмеялся Михаил нервно. — Поладили, я смотрю, и телами подружились? Вот только, если я подонок, потому что сплю с чужими, незнакомыми бабами, то кто же ты, Мариночка после того, как перескочила с моего хуя, на хуй моего сына, а? Себя спросить не хочешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я замерла, не зная, что сказать. В чем-то, Михаил ведь прав. Со стороны, вся наша ситуация, смотреться наверно, жутко не красиво, по отношению к Мише.

Михаил грубо оттолкнул меня и отошел в сторону.

— Вон пошли! Оба!

Михаил с Кириллом обменялись волчьими взглядами, и мы вышли из квартиры.

— И не смей никогда больше приходить сюда, паршивец!

Донеслось нам в спину.

— Ты зачем приезжал? — спросила я с содроганием. Было страшно даже предположить, что отец с сыном обсуждали.

— Вера просила лекарства ему передать.

— Что ты ему сказал?

— Правду.

— Какую?

— Что случилось? — спросил Кирилл вместо ответа на мой вопрос.

— Анюта устроила истерику, обвинила меня в смерти семьи потому, что я не смогла простить Мишу. С его подачи, естественно.

— Вот же, сссука! — злобно прошипел Кирилл и я даже пожалела, что рассказала.

Я только, что лишила отца, сына, а сына отца. Как бы и за это мне не пришлось, потом расплачиваться.

Сердце колотилось, как бешеное и перед глазами вдруг резко помутнело. Если бы Кирилл не ухватил меня за руку, я бы улетела со второго этажа, кубарем вниз.

— Не спеши, спускайся потихонечку. Осторожно.

Я кивнула, покрепче уцепилась за Кирилла, но сделав пару шагов, провалилась в бездну темноты.



Яркая вспышка и падение в бездонную припасть. Я лечу в сером густом тумане с невероятной скоростью. Такой, что аж ветер в ушах свистит. И испытываю животный ужас от безрадостной перспективы разбиться насмерть.