— Ну, ответь! Пожалуйста! Ответь! — безуспешно просила я, давясь слезами.

Господи! Ну, что такого я натворила, чтобы заслужить все вот это вот! Я же любила мужа! Я же верной ему была. Я же все для него делала. За всю свою жизнь, слово плохого не сказала и не подумала ни про его жену, ни про его детей, хоть иногда и очень хотелось, но я ко всем их выходкам проявляла максимальное терпение и снисходительность, всей душой любя Мишу. И за это, мне вот это вот все сейчас?

Из-за кровати вдруг раздался стон полный муки и боли, и я аж подскочила на месте, от испуга.

Первой эмоцией была радость — не убила! Жив!

Второй — паника. Он же сейчас начнет звать на помощь и что делать? Не долбить же повторно. Этого я точно не смогу!

Паника захватывала душу с новой силой. Сердце забилось как бешённое. Так, стоп!

Вот припугнуть его, могу вполне. Главное, чтобы подниматься не начал.

Глубоко вздохнув, встала и вышла из-за кровати.

Захаров, видимо, безуспешно пытался подняться, так как положение тела чуть изменилось, но сейчас мужчина снова лежал без движения. Огромная лужа крови на полу, внушала ужас и отвращение. Хотела прощупать пульс на горле, чтобы узнать, жив мужчина или нет. Но не смогла побороть страх прикоснуться уже к трупу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У тебя не было другого выхода! Даже не вздумай корить себя! Ты защищалась! — пыталась успокоить себя, безуспешно, ведь на меня, тогда еще никто не нападал и возможно, все и обошлось бы. Ведь он же сказал, что ему не нужны проблемы с моим деверем. А снасильничай он меня, это однозначно война.

А возможно и не обошлось бы. Ведь притащил же он меня сюда, дарить это платье, не смотря на мой отказ быть с ним.

Следующие двадцать минут были самыми ужасными в моей жизни. Сидеть и тупо смотреть на труп. Никому не пожелаешь.

Однако я молилась, чтобы он выжил. Носить на душе клеймо убийцы, не хотелось. А еще молилась, чтобы девочки не проснулись, пока меня нет. Иначе, на новом месте, перепугаются до смерти. Укладывались капитально. Может и не проснуться до утра, дай Бог.

— Юляааа! — тихо простонал Захаров, снова напугав меня так, что чуть сердце не выскочило, и сразу страшно захрипел. Видимо хотел закашлять, но не смог и снова отключился.

Юля. Так, наверное, звали его жену. Наверное, и правда ее любит, что даже при смерти, неосознанно зовет.

Любит, ага. А где закопал ее, помнит интересно, нет?

С улицы неожиданно раздались громкие крики и выстрелы, и душа моя замерла в ожидание спасения и от страха за Кирилла.

Да, он не один, судя по крикам. Хватило ума позвонить дяде. Но все же, там сейчас очень опасно!

Спаси и сохрани его, Господи!

Спаси для меня.

Я вздрагивала от каждого выстрела, доносившегося с улицы, особенно когда они доносились со стороны дома. Мне казалось, что вот сейчас Кирилл падает замертво, сраженный пулей охранников особняка.

Господи! Помоги ему! Помоги! Помоги!

Твердила я, как завороженная и совершенно точно, я еще никогда так сильно не нуждалась в его поддержке.

Очень хотела выглянуть в окно, но очень боялась увидеть там истекающее кровью тело Кирилла

Но все закончилось очень быстро. Не прошло и двух минут, как выстрелы со стороны дома прекратились и в него, судя по топоту, ворвалось довольно много людей.

Захаров не двигался. Но мне все еще было страшно открыть дверь и выйти, пока я не услышала голос Кирилла.

— Марина! Марин! Ты где? Все закончилось! Выходи!

От звука родного голоса перехватило дыхание. На глаза выступили слезы радости.

Он жив! Жив.

— Господи! Спасибо тебе!

Бросилась к двери, убрала стул, открыла ее и угодила прямо в руки Кирилла. Прижалась к нему всем телом, обняла так крепко, словно тысячу лет не видела.

— Все хорошо, все уже закончилось, — ласково шептал он, гладя меня по спине. — Идем отсюда.

Кирилл поспешил меня вывести из комнаты, где я пережила страшные мгновения, а на лестнице я столкнулась с деверем.

— Ты в порядке? Врач нужен?

— Мне нет, — я нашла в себе силы улыбнуться. — Ему нужен. Он еще жив. Кажется.

— Ты умница! Молодчинка! — ласково похвалил меня генерал, поглаживая по плечу. — Не переживай ни за что. Девочки у нас. У нас как раз и внучки гостят, так что пусть остаются. Не скучно будет.

— Хорошо. Спасибо, — я посмотрела на брата мужа с искренней благодарностью.

Все десять лет его побаивалась, хоть он в отличие от прочих родственников Михаила, никогда не выказывал мне прямого пренебрежения. Возможно, потому что, овдовев, сам женился на женщине на семнадцать лет себя моложе. Но Семен всегда такой по-военному строгий и собранный, что рядом с ним невольно держишься по струнке и дышишь через раз. Но вот сейчас, впервые в жизни, я готова была его расцеловать. Мало того, что для моего спасения он призвал, целую группу захвата, так еще и о девчонках подумал.

— Завтра днем приходи. Поговорим.

— Обязательно приду.

Деверь поднялся наверх, а Кирилл быстро вывел меня из дома и посадил в свою машину. Плотно прижимая меня к своей груди, чтобы не смотрела на трупы охранников, что были по всему двору. Я и сама не горела желанием их лицезреть, поэтому покорно и с благодарностью прижималась к мужчине и слушала его учащенное биение сердца. Родного сердца, для меня сохраненного. Как и просила.

Мне ужасно не хотелось отпускать его руку, но пришлось, иначе вести машину невозможно.

А ведь Кирилл не прекращал меня обнимать даже на глазах у дяди. Словно боялся отпустить хоть на мгновение. Наверное, так оно и есть, и генерал, конечно же, не мог этого не заметить. На миг стало жутко стыдно. Что они обо мне подумают. Но тут же отбросила эти чувства. Словно не нужную луковую шелуху.

Пусть, что хотят, то и думают! Я никому, ничего из их семьи теперь не должна.

Мы ехали молча, я любовалась горноморскими пейзажами, а потом на меня вдруг напал озноб. Так, наверное, выходит нервное напряжение. Меня затрясло так, что зубы застучали, и ноги от напряжения сводить начало.

Кирилл вдруг свернул с дороги и поехал к участку дикого пляжа, рядом с горами.

Пейзаж был потрясающе красивым и умиротворяющим. В лучах заката, море выглядело золотисто оранжевым. Невероятная красота. Его шум, стал для меня успокаивающей колыбельной. Я старалась как можно глубже вдыхать морской воздух, чтобы прошла дрожь, и она послушно, постепенно отступала.

Кирилл вышел и направился к воде, я последовала за ним.

— Потрясающе красиво, да? — с улыбкой в голосе спросил Кирилл. — Нас не было, так уже было, нас не будет, а так все еще будет, дай бог не одну тысячу лет.

— П-почему ты не отвечал на звонки? Я т-тебе звонила, а т-ты не отвечал! Почему? — истерика, сдерживаемая внутри, вырвалась наружу, слезы брызнули из глаз.

— Мой телефон не звонил, я бы ответил.

Умиротворённое спокойствие Кирилла, окончательно вывело меня из равновесия, и я закричала, давясь слезами:

— Я там чуть с ума не сошла! Я ему отказала, а он все равно притащил меня дарить это проклятое платье. Я вынуждена была! Он бы меня не отпустил! Не отпустил бы! Понимаешь?

Кирилл резко прекратил мою истерику, закрыв мне рот страстным, нетерпеливым поцелуем.

Я ответила ему столь же страстно, от соприкосновений наших языков, по телу разливалось невероятное возбуждение. И вот я уже сама срываю с него пиджак, расстёгиваю рубашку, а ему позволяю расстегнуть и спустить вниз свое платье.

Пальцы Кирилла быстро и ловко справляются с застежкой бюстгалтера и его горячие губы уже захватывают попеременно мои напряженные соски. Врывая из горла стоны наслаждения.

Целуя налившиеся от возбуждения груди, Кирилл умудряется быстро избавиться от брюк, встаёт передо мной на колени и начинает покрывать нежными поцелуями чувствительную кожу моего живота.