Я шла очень быстро, изо всех сил стараясь не переходить на бег, а в спину мне летели крики догоняющего меня Кирилла:

— Мариинн! Стой! Подожди! Марина!

Догнал-таки, схватил за руку, развернул к себе, глаза его сияли непонятно откуда взявшимся ликованием.

— Ну, ты чего?! Не было ничего. Кроме того, что я наконец-таки окончательно избавился от ее приставаний, раз и навсегда, — Кирилл улыбнулся мне очень ласково, как взрослый, улыбается ребенку, не понимающему очевидных вещей.

— Как избавился? Зачем избавился? Ты не можешь с ней так поступить! У вас ведь общая дочь! — затараторила я, непонятно чего испугавшись.

— Я уже так поступил! И не жалею! обратного пути нет. И обманывать не надо, ни меня, ни себя! Ты ведь сама, больше всех этого не хочешь!

— С чего ты взял?

— Со слез, например, что дрожат сейчас в твоих глазах.

Кирилл улыбнулся так нежно, что я пожалела, что земля не разверзлась сейчас под моими ногами. И я не провалилась на самый нижний уровень ада, где мне было сейчас самое место. Похоже, мне смело можно присваивать звание — мадам очевидность!

Кирилл нежным движением пальцев стер с моего лица слезинки и поцеловал меня в весок.

— Пойдем со мной.

Кирилл взял меня за руку, как еще несколько минут назад его брала Лена, и я покорно пошла за ним, как он за ней.

Но обжигающе холодный взгляд в спину, заставил обернуться. Лена буквально сжигала нас взглядом полным ненависти. Мне стало до слез неловко и стыдно.

Она его любит. Действительно любит, чтобы это понять, достаточно вспомнить, как сияли ее глаза, когда она говорила о Кирилле. А я, пятнадцать минут назад сама дала ей надежду на счастье. Подарила крылья, а сейчас, получается, сама же их и обрубаю. Жестоко и цинично, по ее мнению. Получается, что я ее обманула, а то и поиздевалась над ней. Причем намеренно.

Даа! Чувствовать себя последней гадиной на земле — весьма неприятные ощущения. И кажется, впервые в жизни, я нажила себе настоящего врага. Зная Лену, я просто уверена, что она спать спокойно не сможет, пока не отомстит мне за свои поруганные надежды и вероломно отобранное у нее счастье.

Не выдержав лютого взгляда бывшей родственницы, я ускорила шаг.

— Ты ей что-нибудь сказал про нас?

— Ничего. Она сама все поняла.

— Не могла она ничего понять! Она подходила к тебе влюбленная как кошка, с твердым намерением начать все заново.

— Страстные, глубокие царапины, оставленные тобой на моей несчастной спине, быстро выдали ей истинный расклад дел.

Хихикнул Кирилл, а я резко замерла словно пощечину, сбивающую с ног, получила.

— Ах вот как значит! То есть, если бы царапины тебя не выдали, ты бы спокойно трахал ее в свое удовольствие и продолжал писать мне смс о любви и страсти?

Я сама сейчас смотрела. На Кирилла, не легче чем Лена. Возмущение и обида клокотали в моей груди, словно лава в вулкане, грозя вот-вот взорваться.

— Ты не ответила не на одно из этих смс, и сама предлагала мне снова присмотреться к Лене, напомнил Кирилл и мне снова стало жутко стыдно.

Возможно, сегодня у них бы все и сложилось бы, если бы не эти проклятущие царапины. И сегодня вечером, я бы уже не получила смс с откровенными, постыдными, но такими возбуждающими признаниями.

От этой мысли, на сердце стало очень горько и холодно. Я не отвечала на эти сообщения, потому что еще не готова к новым отношениям, но они грели мне душу. Придавали уверенности. Разжигали в сердце страсть и заставляли улыбаться. Они были мне нужны как поддержка и опора сейчас. Очень нужны.

— Все так. Прости. Мне жаль, что так сейчас вышло.

— Врешь ведь, — усмехнулся Кирилл, открывая мне дверцу своей машины. — Ты ревновала меня к Лене, с первого дня как ее увидела, признайся. Я же видел горечь в твоих глазах в то время.

Я вздохнула, закусила губы и промолчала, что-то такое было, но эта ревность была вовсе ни как женщины к мужчине, скорее, как подружка к подружке ревновала. Ведь когда подружка выходит замуж, она уже не сможет уделять тебе ровно столько же времени, уже не прибежит вечером, по первому требованию, сидеть с детьми, когда тебе с мужем хочется сходить в кино. Не более. На тот момент, я еще полностью была поглощена отношениями с Мишей, и вся в заботах о маленьких дочках.

Если честно, даже надеялась, что он наконец-то перестанет бегать на обеды к нам. Зря. Напротив. Еще и Лена с Лизой потом добавились.

— Было жаль лишь того, что очень удобную и надежную няньку теряю, — честно призналась я.

— Ах вот как! Ты оказывается, все это время меня использовала! — Кирилл весело рассмеялся, а потом, резко стал серьезным; — Скажи — тебе реально, ни разу не приходило в голову, что я ведь не просто так к вам бегаю кушать и чуть, что с малявками сидеть, по первой просьбе?

— Приходило, конечно, я с первого дня знакомства, по твоему порочному взгляду поняла, что ты меня невзлюбил и хочешь развести на трах. И желательно такой, чтобы отец нас застукал и выгнал меня шлюху, тут же. Сразу не получилось, и в тебе проснулся инстинкт охотника, который тебе до сих пор и не дает успокоиться. А девчонки. Они ж у нас ангелочки, не любить их, не умиляться ими, и не тянутся к ним, просто невозможно. Даже твоя мама их любит.

— Так оно все, но неужели тебе даже на мгновение не приходила мысль о том, что я тебя просто на просто люблю?

— Нет, ни приходила. Ни на мгновение. — Честно призналась я. — Для меня, в то время, весь мой мир заключался в глазах и улыбке твоего отца. Не было для меня других, не замечала, не смотрела, не желала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А сейчас. Желаешь?

От прямого вопроса я аж вздрогнула, но расставить все точки нам сейчас просто необходимо, и я сказала все, как есть. Все как я чувствую:

— А сейчас, мне еще слишком больно, чтобы даже думать о новых, серьезных отношениях. Но мне приятно внимание, более того — оно мне не обходимо, но неуверенно, что от тебя.

— Я подожду, буду ждать столько, сколько нужно. Только не гони, прошу. Ни каких других, мужчин в твоей жизни, я больше не вынесу. Не отдам никому! Пей меня словно живую воду, исцеляйся мной. Я рядом! Сложности могут возникнуть только с девочками. Но мы придумаем, как быть, чтобы их не ранить. Обещаю. На чувства остальных, включая отца и мать мне плевать.

— Но так нельзя! Это жестокость!

— Марин! Да опомнись ты, наконец! Жизнь у нас одна. Понимаешь? Одна! И прожить ее так, чтобы угодить всем и каждому, просто невозможно! Живи для себя! Живи так, как только ты считаешь правильным. Не оглядывайся никогда и не на кого в поисках одобрения. Сама подумай, какой тебе с него толк по жизни? Никто из них о твоих чувствах не позаботится никогда.

И как ни горько мне было признавать, но Кирилл, черт возьми, был прав. Особенно про то, что о моих чувствах точно никто не заботится из тех, кого я боюсь ранить. Лене, Вере, Ирине и особенно Мише, плевать на мои чувства с высокой колокольни.

Эти размышления принесли облегчение и предали решимости. Облегченно выдохнув, прижалась поближе к Кириллу, греясь его теплом. Он прав: жизнь у меня одна. И проводить ее в печали не стоит. Если есть сейчас возможность хоть немного насладиться жизнью, я буду ей наслаждаться. Впадать в депрессию из-за того, кто тебя ничуть ни ценит — глупо. От нее ведь ничего не исправится, только состояние здоровья ухудшиться, а мне это точно не надо.

Кирилл снова приехал на то место, на дикий пляж.

На сей раз мы занялись любовью прямо в машине. Я первая потянулась к Кириллу. Подарила поцелуи полный страсти. Который тут же перетек в жаркое соитие. Без ласк и прелюдий, которые были сейчас излишне. Я давно уже была готова принять его.

Кирилл нетерпеливо срывал с меня одежду и покрывал жадными поцелуями горячую кожу, которая от его поцелуев стала невероятно чувствительной. Этот невероятный мужчина, словно уже давно изучил мои самые чувствительные точки и умело ими манипулировал. Проводил языком там, где это приятнее всего, прикусывал только там, где мне это доставляло бурю эмоций. Словно давно уже изучил все реакции моего тела. Я же еще не понимала, что нравится ему. Я просто позволяла ласкать себя и по возможности отвечала взаимностью.