Отпрыгнув назад, Роб прикрылся щитом собрался в ожидании контратаки от противника, но ее не последовало. Рихард стоял на том же месте, расслабленно опустив щит и меч. На его обычно угрюмом лице сейчас, которое было частично скрыто деревянным шлемом, застыло скучающее выражения, а на губах играла издевательская ухмылка. Рихард всем своим видом выражал пренебрежительное отношение к своему противнику и спаррингу в целом.
Юноша почувствовал, как в нем поднимается злость, ярость. Мало того, что спарринг с Рихардом, который не считался с разницей в навыках между собой и оппонентом, всегда был тяжёлым испытанием, так теперь он еще и насмехается! Причём делает это так явно, на глазах у других тренирующихся. Такого юноша терпеть не собирался. Даже если этот спарринг закончится его избиением, Роб сделает все, чтобы стереть эту самодовольную ухмылку с рожи Рихарда.
Однако, несмотря на испытываемое юношей желание немедленно бросится вперед и атаковать противника, он сдержался. Роб понимал, что насмешками Рихард в числе прочего хочет спровоцировать его на бездумную атаку. И хотя ярость и злоба пылали внутри юноши, он смог совладать со своими эмоциями, даже частично взять их под контроль. "Ярость — это хорошо, — частенько говаривал Дариор, — в бою она может помочь. Ярость погасит страх и придаст сил. Но не дай ей обрести власть над тобой, иначе станешь ничуть не лучше дикого зверя. Контролируй свою ярость, используй ее, как используешь меч или заклинание. И тогда будешь побеждать".
Ярость действительно смыла тот страх, который Роб бессознательно испытывал перед более взрослым, сильным и умелым Рихардом. Юноша снова перешел в наступление.
Резким скачком сократив дистанцию, он взмахнул щитом, перекрывая противнику обзор, а затем обрушил на Рихарда град ударов с разных направлений, стремясь пробить его защиту. Рихард в свою очередь защищался, щитом и мечом блокируя удары Роба. Его скука и расслабленность исчезли, лицо приняло сосредоточенное выражение. Он уже не пытался насмехаться над своим соперником, а начал биться вполне серьезно. Однако Роб буквально засыпал своего противника ударами, безостановочно работая мечом и не давая противнику передышки или возможности ответить. В какой-то момент Рихард даже начал отступать, и Роб, воодушевленный этим, устремился за ним, ослабив собственную защиту. И этим допустил ошибку.
Отступление было не более чем уловкой, которую опытный Рихард применил, как только понял, что не имеет возможности контратаковать. Он сделал вид, что отступает, а как только юноша, окрыленный успехом, устремился за ним, тут же сделал шаг навстречу. Он столкнулся с Робом щит в щит, и за счет своей силы и массы отбросил юношу от себя на несколько шагов. А затем тут же сам перешел в атаку. Роб, недолго думая, прыгнул навстречу.
Деревянные клинки затрещали, сталкиваясь друг с другом, и над тренировочной площадкой начал разноситься частый звук ударов деревом о дерево, будто работала целая бригада плотников. Оба бойца обрушили друг на друга вихрь ударов, при этом блокируя и парируя удары противника. Это был уже далеко не тренировочный бой. И Роб, и Рихард бились в бешеном темпе, практически на пределе своих возможностей. Зрители напряженно замерли, каждый из них был бойцом, воином, и понимал, что настал ключевой момент боя. Именно сейчас, в ходе этого интенсивного обмена ударами решится, кто же выйдет из схватки победителем.
Роб смог выдерживал сумасшедший по своей интенсивности темп почти три минуты. А затем силы начали покидать юношу, чем не замедлил воспользоваться его оппонент.
Рихард, улучив момент, сбил краем щита очередной удар Роба, но вместо того, чтобы нанести в ответ свой, упал на одно колено. Юноша, не сумев вовремя среагировать и выйти из ритма, выбросил еще один удар, который безвредно пролетел над головой его оппонента, а Рихард тем временем из стойки на одном колене метнулся вперед, выставив щит, и врезался в Роба всей своей массой. Юноша пошатнулся, а его противник, не давая опомниться, ударил своим щитом чуть ниже колена с внутренней стороны ноги, как бы подсекая.
От удара нога Роба подкосилась, и юноша, вновь лишившись равновесия, упал спиной прямо на песок. Впрочем, он тут же, как учил его наставник, откатился в сторону и вскочил на ноги. Правая нога, по которой пришелся удар, отзывалась приглушенной болью на каждое движения, что сильно обеспокоило Роба. Как бы не было перелома или того хуже. Однако его противник не дал ему прийти в себя. Рихард подскочил к юноше и обрушил на закрывшегося щитом Роба град ударов, не жалея при этом сил.
Ярость покинула юношу. Осталась только всепоглощающая усталость. Роб скрючился за своим щитом, пытаясь заблокировать удары противника. Рихард отбросил щит, и, взявшись за меч обеими руками, наносил им удары по своему противнику. Он был сильным мужчиной в расцвете сил, и его тяжелые удары, даже принимаемые на щит, отдавались во всем теле юноши. К тому же, он явно использовал технику усиления. Рука, держащая щит, почти полностью онемела от отдачи.
Кроме того, в отличие от натиска Роба, Рихард смог вплести в свой град ударов финты и ложные замахи, поэтому часть его ударов Роб пропустил. Юноша также не мог контратаковать, поскольку его оппонент за счет более длинных рук держался на дистанции вне контратаки Роба. Да и сил на контратаку почти не осталось. И сейчас все, что мог юноша — защищаться, тратя на это остатки сил, хотя ему и хотелось сдаться, окончить уже этот спарринг. Возможно, если бы на месте его противника был наставник Дариор или другой боец, Роб бы так и поступил. Но перед Рихардом юноша показывать свою слабость не собирался. Пусть уж лучше он упадет, избитый и обессиленный, чем позволит Рихарду сломить его волю.
Собрав свои последние силы, Роб после очередного удара Рихарда контратаковал, сделав выпад деревянным мечом, целясь в корпус противника. Но из-за того, что сил у юноши почти не осталось, выпад получился слабым и медленным. Рихард легко парировал его, подставив щит, одновременно поворачиваясь корпусом и уводя выпад Роба мимо себя. По инерции юношу чуть вынесло вперед, и он оказался почти вровень со своим оппонентом, но был полностью открыт.
Рихард, нее теряя времени, с силой ударил деревянным мечом по ноге юноши, по которой чуть ранее пришелся удар щитом. От удара нога Роба подогнулась, и он упал на одно колено, еле сдержавшись, чтобы не закричать от боли. А Рихард тем временем шагнул вперед и пнул стоящего на одном колене юношу со всей силы ногой в грудь, вновь опрокидывая на песок.
Удар ноги выбил весь воздух из легких Роба. Его сознание слегка затуманилось. Лежа на земле, юноша хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
— Вставай, сопляк, — услышал юноша голос своего противника. Голос Рихарда был глухим и скрипучим, он неприятно резал слух. К тому же, в нем звучала самодовольство и издевка. — Вставай, бой еще не окончен. Я только разогрелся.
Роб перекатился на живот и попытался подняться, но понял, что не может. Силы окончательно покинули его истощенное двухчасовой тренировкой и интенсивным боем тело, и оно не слушалось юношу. К тому же, принявшая уже два сильных удара нога невыносимо болела, а легкие буквально горели огнем. А в нескольких шагах от Роба стоял Рихард, который продолжал потешаться и насмехаться над юношей на глазах у собравшихся.
— Вставай, я тебе сказал. Или ты думал, что раз сын барона, так мы тебе все тут поддаваться должны? Должны тебя уважать? Запомни, щенок — уважение надо заслужить. Оно по праву рождения не передается. Иногда я вообще удивляюсь, а действительно ли ты сын барона Альбрехта?
— Рихард! — донесся с другого конца арены рык Дариора. — Попридержи язык, не то я лично выставлю тебя у позорного столба и попотчую розгами! — и, хотя Рихард сделал вид, что не услышал сказанного Дариором, все же предпочел благоразумно заткнуться.
Лежа на земле, Роб чувствовал целую бурю эмоций. Юноша ощущал злость на себя и стыд от своего бессилия, от своей слабости, злость и обиду на Рихарда, который не щадил его, злость на наставника, который поставил его в пару с Рихардом, прекрасна зная о характере последнего, стыд перед зрителями, которые стали свидетелями его позора. Все эти эмоции перемешались в душе юноши, становясь все сильнее и сильнее, пока не достигли своего апогея. А затем будто что-то изменилось в мозгу юноши.
